— Да, — с трудом кивнула она, — очень жаль. Но кто мог знать?
— Никто, — покачал головой Борис и спрятал телефон в карман. — Я рад, что ты нашлась, Кира. В следующий раз, даже если ты очень обидишься на мать, хотя бы пришли ей сообщение, что ты жива и здорова. Так будет правильно.
— Мама, — Кира беспомощно взглянула на Марину, но та лишь развела руками и отвернулась, закусив губу. Снова захотелось плакать и прислониться к широкому плечу. Можно позвонить Глебу, он-то уж точно в поддержке не откажет.
— Марина. — Она вздрогнула, осознав, что Борис стоит совсем близко. — Марина, ты все правильно сделала.
— Я забрала у нее будущее, — одними губами, чтобы дочь не услышала, прошептала Марина.
— Нет. Ее будущее в ее руках — если оно ей нужно, она придет и возьмет его. А если нет, то все деньги мира ей не помогут.
И, не говоря ни слова, Борис развернулся и отправился в направлении дома, стараясь избежать назойливого внимания Таньки и Зины, уже обсудивших все произошедшее и снова переключившихся на личность Бориса.
— Какой красавчик, — шепнула Зина Марине, а Танька оценивающим взглядом ощупала фигуру удаляющегося Бориса.
— И в плавках, наверное, Бог. И без них тоже, — хихикнула она, а Марина гневно посмотрела на бывшую подругу, но ничего не сказала — лишь покачала головой. Та жарко зашептала: — Кто такой? У вас с ним серьезно? Он тебя бьет, да?
— Нет, он меня не бьет, — вздохнула Марина. — Он мне вообще никто, это тренер Киры. Бывший.
— В смысле бывший? — затараторила Танька. — Это вот тот самый из школы, про которого ты говорила, что он талант разглядел? Звезда наша, как его зовут, тьфу, забыла. Но что значит «бывший», кто ее сейчас тренирует?
— Никто, — тихо ответила Марина, уже жалея, что поддалась панике и известила всех о происходящем.
— Что значит «никто»? — удивилась Зина. — Кира что, больше не играет?
— Нет. — Это становилось невыносимым. — Спасибо за помощь, девочки, скоро увидимся. Возможно, я вернусь на работу.
— Работу? — Танька с Зиной непонимающе переглянулись. — Зачем тебе работа, у тебя же есть деньги?
— Деньги я отдала талантливым детям, — усмехнулась Марина.
И, не говоря больше ни слова и крепко взяв Киру за руку, Марина направилась к дому. Оттуда она позвонила Глебу и попросила приехать забрать картины.
Тот примчался с цветами, тортом и забавными пирожными для Киры, но та, мрачно его оглядев, попросила хотя бы кольцо обручальное снять перед тем, как приставать к ее матери. Марина задохнулась от смущения, а Глеб ничего не успел сказать до того, как Кира удалилась в свою комнату и тщательно прикрыла дверь.
— Подросток, она подрастет и поймет. — Он попытался бодро улыбнуться Марине и поцеловать ее, но та уклонилась.
— Спасибо тебе за помощь сегодня. Я очень тебе благодарна. И хочу напоследок попросить тебя еще об одной услуге.
— Проси что хочешь, но только я не пойму, что значит «напоследок»? Я никуда пока не собираюсь. — Глеб по-хозяйски снял легкий пиджак и небрежно кинул его на тяжелую медную вешалку. Символический жест, которым он пытался застолбить территорию и показать, что он здесь свой. И что эта женщина его, и что вообще он дома.
— Кира права, Глеб, это неправильно, — вздохнула Марина, снимая пиджак с вешалки и протягивая его Глебу.
— Мариш, ну ты чего? — Он резко привлек ее к себе и погладил по волосам. — Мы же современные люди…
— Вот именно, Глеб. — Марина вывернулась. — Поэтому то, что между нами произошло, вовсе не повод продолжать отношения.
Глеб застыл. От Марины он ожидал услышать что угодно, но только не это. Время, которое он провел в поисках ее дочери, дало ему возможность прислушаться к собственным чувствам. Врать не было смысла — он искал Киру не ради возможность вернуть наследство отца. Не ради того, чтобы охмурить Марину окончательно и что-то с этого поиметь. Даже не ради того, чтобы утереть нос Борису. Он искал ее, потому что Марина была ему небезразлична. Потому что он даже думать не хотел о том, что она будет страдать, если с ее дочерью что-то случиться. Потому что ему хотелось выглядеть в ее глазах героем, сворачивающим горы. Потому что он влюбился.
— А если я уйду от жены? — тихо спросил он.
Марина с недоумением уставилась на Глеба, а затем рассмеялась:
— Не надо, не обманывай ни себя, ни меня.
— Я не обманываю, Марина. Я серьезно — наши отношения с Ксюшей себя изжили.
— Да брось, Глеб, такие, как ты, никогда не уходят от Ксений к таким, как я, — грустно покачала головой Марина.
— Значит, я буду первым, — твердо заявил Глеб и сделал шаг по направлению к ней.
— Нет, не будешь. — Она сунула ему пиджак в руки. — Пожалуйста, тебе сейчас лучше уйти.
— А картины? — Глеб вцепился в последнюю возможность хоть немного задержаться.
— Потом заберешь.
— Ну, а одолжение? Ты хотела о чем-то попросить, — с отчаянием воскликнул он.
— Прежде чем ты заберешь картины, я хочу попросить тебя найти в интернете резюме одного очень хорошего человека и нанять его на работу, — немного подумав, попросила Марина.
— Все что скажешь!
— А одну из картин продать и заплатить первый взнос за новую квартиру в доме, который ты строишь. Только квартира эта должна быть на первом этаже.
— Что это за человек такой? — не понял Глеб, отчаянно цепляясь за последнюю возможность задержаться. — И почему квартира должна быть именно на первом?
— Я тебе потом объясню, а сейчас уходи. Мне правда нужно побыть одной. — Марина подняла на Глеба ясный спокойный взгляд, и тот понял — лучше не спорить.
Еще некоторое время она постояла, прислушиваясь к затихающим на лестнице шагам. Вяло попыталась подумать о том, что, наверное, надо было как-то помягче: поговорить, объяснить, а не требовать одолжений. Но Глеб ее действительно мало волновал сейчас — все мысли были о дочери и ее будущем. Убедившись в том, что он действительно ушел, Марина направилась к комнате дочери и тихонько поскреблась в дверь:
— Кируся, будешь чай с вареньем?
Дверь распахнулась моментально, словно Кира стояла под ней и ждала:
— Абрикосовое еще осталось?
— Найдем! — просияла Марина.
⁂
Утром ее разбудил звук хлопнувшей входной двери. Вскочив с постели, толком не проснувшись и не сообразив, что происходит, Марина чуть не упала, споткнувшись о стоящие возле кровати тапки, и хотела было закричать, позвав дочь, но ничего не вышло: сердце билось как сумасшедшее, а горло сдавило.
Она бросилась в комнату Киры, поскользнувшись и снова чуть не упав уже на пороге. Распахнула дверь, уже понимая, что комната пуста.
