— Это еще что такое? — изумился Иоав.
— Иоав, ты видишь перед собой давидку.
— Давидку?
— Да, маленький плод еврейской смекалки.
Иоав почесал подбородок. Только при очень большом желании в этом сооружении можно было уловить некое сходство с пушкой.
— А что она умеет?
— Мне сказали что ее можно заряжать гранатами.
— И она стреляет?
— Как будто.
— А как?
— Черт его знает, еще не испытывали. У меня есть только рапорт из Иерусалима. Говорят, хорошее оружие.
— Против кого — арабов или нас самих?
— Вот что мы сделаем, Иоав. Я приберег эту штуку как раз для экстренных случаев. Возьми давидку в Сафед.
Иоав обошел диковинку со всех сторон.
— Господи Боже мой! Чем только нам не приходится воевать! — пробормотал он.
Ночной отряд вместе с продовольствием протащил в Сафед и давидку с тридцатью фунтами зарядов к ней. Вернувшись в город, Иоав созвал командиров Хаганы и Пальмаха, и они до полуночи размышляли, как же все-таки действует эта пушка. Догадки высказывались самые разные.
Наконец кто-то предложил позвать Сазерленда. Пошли в гостиницу, разбудили его и сонного притащили в штаб. Он долго осматривал давидку, потом покачал головой:
— Только еврей мог придумать такое.
— Говорят, в Иерусалиме она действовала безотказно, — сообщил Иоав.
Сазерленд принялся нажимать на рычаги, рукоятки и кнопки. Через час они приблизительно поняли, как эта пушка стреляет.
На следующее утро давидку выволокли на позицию и повернули в сторону здания полиции, рядом с которым на крышах домов засели арабские снайперы.
Снаряды давидки были не менее диковинны, чем она сама. Они имели форму дубинки: стальная с детонатором головка, набитая динамитом, и толстая рукоятка по диаметру дула. Сазерленд опасался, что этот снаряд пролетит два-три метра и взорвется.
— Если эта штуковина просто выпадет из дула, она уничтожит все население Сафеда, — предупредил Сазерленд, — и я боюсь, что получится именно так.
— А может, привязать веревку, чтоб стрелять с безопасного расстояния? — предложил Ремез.
— Я так и не понял, как эта каракатица наводится на цель, — вмешался Яркони.
— А зачем такому чудовищу наводка? — спросил Сазерленд. — Надо просто повернуть ее в нужную сторону и молиться Богу.
Главный раввин и каббалисты с женами тоже толпились вокруг давидки, затеяв обстоятельный спор о том, не наступил ли еще день Страшного Суда. Под конец раввин благословил орудие и помолился Богу, прося о милосердии, которое община заслужила благочестием и богоугодными делами.
— Ну, приступим, — хмуро сказал Ремез.
Каббалисты поспешно отошли на безопасное расстояние. В дуло насыпали взрывчатку, затем вставили снаряд. Цилиндр с динамитом угрожающе торчал наружу. К курку орудия привязали длинный шнур, потом все спрятались. Воцарилось гробовое молчание.
— С Богом — пли! — с дрожью в голосе скомандовал Яркони.
Ремез дернул за веревку, и произошло невероятное: давидка выстрелила!
Снаряд, кувыркаясь, полетел вверх, издавая жуткий вой, от которого кровь стыла в жилах, и упал на арабские дома неподалеку от здания полиции.
Сазерленд смотрел, разинув рот, как мальчик.
Усы Яркони встали дыбом.
Ремез выпучил глаза.
Старые каббалисты, молившиеся поодаль, остановились на полуслове.
От громового взрыва город задрожал до основания. Казалось, разнесло по меньшей мере половину горы.
За ним последовал новый взрыв — восторга, объятий, громких благословений и счастливого смеха.
— Клянусь Богом, — только и смог произнести Сазерленд.
Пальмахники тут же построили круг и сплясали вокруг давидки хору.
— Пальнем еще разок?
Арабы слышали, как радуются евреи, и понимали, чем вызвано ликование. Один только свист этого странного снаряда мог хоть кого напугать до смерти, тем более взрыв. Никто из арабов, ни местные, ни пришлые, ничего подобного и во сне не видели. Каждый выстрел маленькой давидки сеял ужас и разрушение.
Иоав Яркони передал Ари, что самодельная пушка повергает арабов в панику, и тот решил рискнуть. Собрав по нескольку человек из каждого села, он сколотил две роты. Ночью они пробрались тайком в Сафед, захватив с собой новые снаряды для давидки.
Ш-ш-ш-ш… бух!
Чудовище, скрепленное болтами, своими гранатами сотрясало город.
На третий день после прибытия давидки в Сафед разверзлись небеса — дождь полил как из ведра. Ари Бен Канаан воспользовался этим, чтобы пустить невероятный слух. В этой войне слухи служили немаловажным оружием. Он велел Ремезу собрать всех его арабских агентов и провел с ними короткое совещание.
— Вам, верно, уже известно, братья, — сказал он по-арабски, — что у нас есть секретное оружие. Не могу говорить о нем много, скажу лишь, что после атомного взрыва всегда идет дождь. Вы меня, конечно, понимаете…
Не прошло и часа, как среди арабов пополз страшный слух, что давидка — новое секретное оружие. Еще через час все арабы Сафеда говорили об одном: у евреев есть атомная бомба!
Маленькая давидка выплевывала гранату за гранатой, дождь лил все сильнее, а с ним росла паника. Через несколько часов дороги были забиты бегущими арабами,
Воспользовавшись паникой среди арабов, Ари повел триста своих бойцов в атаку на Акрополь. Но захватить крепость не удалось, и евреи отступили с немалыми потерями. Три дня спустя, когда Сафед почти опустел, Ари, Ремез и Иоав атаковали Акрополь снова. На этот раз операция была тщательно продумана, нападение осуществили сразу с трех сторон, и крепость пала.
Все переменилось: взяв крепость, нависавшую над всей округой, евреи заставили обороняться тех, кто десятками лет безнаказанно мучил, громил и убивал беспомощных каббалистов. Арабы предпочли бежать от ярости евреев. Вскоре пало здание полиции, и Ари Бен Канаан повернул пальмахников за город, к крепости Тагарта на горе, именем которой назвалась его семья. Это была самая укрепленная позиция противника. Каково же было удивление Ари, когда оказалось, что арабы бросили и эту почти неприступную твердыню. Теперь, когда и крепость Тагарта была в руках евреев, битву за Сафед можно было считать законченной.
Эта победа была настоящим чудом. В безнадежной ситуации нескольким сотням бойцов со странным орудием под названием давидка удалось перейти в наступление и завоевать весь город. Начались споры о том, почему эта победа оказалась возможной. Даже среди каббалистов мнения разделились. Рабби Хаим, раввин европейских евреев, не сомневался, что здесь не обошлось без небесного вмешательства, как, впрочем, и было предсказано в книге Иова.
