Среди трехсот детей были верующие, и возникла новая проблема. Яркони связался с главой еврейской общины Кипра и достал через него кошерную пищу, законсервированную в соответствии с религиозными предписаниями.
Затем тщательно измерили кубатуру трюма и площадь палубы. В трюме соорудили нары. Каждому определили пространство в четыре фута одиннадцать дюймов длиной и полтора фута шириной. Точно так же была размечена палуба. Дети могли спать только лежа на спине или животе, повернуться в такой тесноте с бока на бок было невозможно.
Отремонтировали спасательные лодки. В бортах судна прорезали отверстия, вставили вентиляторы, чтобы гнать свежий воздух в трюм. Смонтировали также взятые на военном складе кондиционеры.
Работа продвигалась быстро. Полдесятка рабочих на палубе старой лохани выглядели в ларнакской гавани вполне обыденно.
Труднее обстояло с доставкой грузов. Ари не хотел рисковать и подгонять машины к доку — это могло привлечь внимание. Когда работы на «Исходе» почти завершились, судно каждую ночь поднимало якорь и тайком подплывало к укромному месту в южной части залива, в нескольких милях от Ларнаки. Сюда подъезжали грузовики «23-й транспортной роты ЕВЕВК», набитые грузами с британского военного склада. Между берегом и судном тихо курсировали резиновые лодки, и через несколько дней «Исход» загрузили до отказа.
Тем временем Зеев Гильбоа выполнял свою часть операции «Гедеон» в детской зоне. Отобрав триста самых выносливых мальчиков и девочек, он на детской площадке обучал их рукопашному бою, обращению с легким оружием и метанию гранат. Вокруг были расставлены часовые, и, как только появлялся надзиратель, за какие-нибудь три секунды военные занятия превращались в мирную игру с исполнением школьных песен. Кто не был на площадке, тот изучал в классных комнатах палестинские географические карты и заучивал наизусть ответы на случай допроса в британской контрразведке.
Ночью Зеев выводил всех на площадку, усаживал вокруг костра и вместе с другими пальмахниками рассказывал о Палестине, чудесной земле, где им не придется больше жить за колючей проволокой.
Были и сложности, которые создавали в основном ближайшие помощники Ари: Давид, Зеев и Иоав.
Давид был мягкий, интеллигентный парень, но иногда на него находило, и тогда море ему становилось по колено. Именно так случилось при подготовке операции. Первая экспедиция на английскую военную базу прошла столь успешно, что он, Зеев и Иоав посчитали за грех оставить там хотя бы ржавый гвоздь. Давид полагал, что на базу нужно ездить днем и ночью и перетащить в «23-ю транспортную роту» все, что удастся прихватить. Зеев мечтал даже захватить пушки. Они так долго во всем нуждались, что складское изобилие вскружило им головы.
Ари не соглашался, считая, что жадность может погубить всю операцию. Не спят же англичане вечным сном! Наведываться на склад время от времени — это куда ни шло, но полное его опустошение было связано с риском попасть на виселицу.
Ему не удалось убедить своих лихих помощников. Те строили планы один безумней другого. Самонадеянность Иоава дошла до того, что он пригласил несколько английских офицеров на ужин в «23-ю роту». Тут у Ари лопнуло терпение, и он пригрозил, что немедленно отправит нахалов в Палестину.
С начала операции «Гедеон» прошло немногим более двух недель, а все уже было готово. Последние пункты плана — репортаж Паркера и доставка детей в Кирению — ждали действий самих англичан. Они должны были осуществиться тогда, когда англичане откроют новый лагерь у ларнакской автострады и начнут перевозить туда беженцев из Караолоса.
Глава 19
Колдуэлл, адъютант Сазерленда, вошел в кабинет майора Алана Алистера, начальника разведки на Кипре. Алистер, мужчина лет сорока, на вид тихий и застенчивый, взял со стола папку и пошел вслед за Колдуэллом в кабинет Сазерленда.
Генерал пригласил их сесть и кивнул начальнику разведки: можете начинать. Алистер почесал кончик носа и посмотрел в бумаги.
— В детской зоне караолосского лагеря происходит странная возня, — начал он тихим голосом. — Кажется, там готовится не то бунт, не то побег.
Сазерленд нетерпеливо забарабанил пальцами по столу Этот Алистер раздражал его своим шепотом и таинственностью. Когда он наконец перестанет рыться в бумагах?
— Дорогой майор Алистер, — сказал Сазерленд, когда тот кончил, — вы мне притащили кучу бумаг, а суть истории сводится к тому, что евреи якобы затевают какой-то дерзкий заговор. За последние две недели вы заслали в детскую зону трех осведомителей и пять — в остальные зоны. Всех этих ваших высококвалифицированных шпионов разоблачили в течение часа и выгнали. Вы мне прочли две страницы перехваченных радиограмм, которые не можете расшифровать и которые будто бы были переданы радиостанцией, которую вы не можете обнаружить.
Алистер и Колдуэлл обменялись быстрым взглядом, словно хотели сказать друг другу, что старик опять становится невозможным.
— Извините, генерал, — сказал Алистер, подавшись вперед. — В нашем деле многое неизбежно основывается на догадках. Мы уже докладывали о ряде бесспорных фактов, но никаких мер принято не было. Мы точно знаем, что Караолос кишит пальмахниками и что они проводят с беженцами военные занятия на детской площадке. Нам также известно, что они высаживают своих людей на Кипре неподалеку от развалин Саламиды. У нас есть все основания подозревать, что этот грек, Мандрия, сотрудничает с ними.
— Бросьте! Все это я знаю, — раздраженно сказал Сазерленд. — Вы забываете одно: если беженцы до сих пор не превратились в дикую толпу, то только благодаря этим палестинцам. Они заведуют школами, больницами, кухнями и вообще всем в лагере. Более того, они заботятся о дисциплине и предотвращают побеги уже одним тем, что не разрешают беженцам самовольно входить и выходить. Уберите их, и мы жизни не будем рады.
— Тогда нужно завербовать среди них несколько стукачей, — сказал Колдуэлл, — чтобы знать, по крайней мере, что у них на уме.
— Среди евреев не завербуешь, — возразил Алистер. — Они горой стоят друг за друга. Каждый раз, когда нам кажется, что мы наконец завербовали кого-то, нам начинают городить такие небылицы, что уши вянут.
— В таком случае надо покрепче закрутить гайки, — зло бросил Колдуэлл, — чтобы знали свое место.
— Фредди, Фредди… — сказал Сазерленд с укоризной и закурил трубку. — Этих людей ничем не испугаешь. Они прошли через концлагеря. Вы помните Берген-Бельзен, Фредди? По-вашему, мы джолжны придумать что-нибудь пострашнее?
Майор Алистер уже начал жалеть, что взял с собой Колдуэлла: все-таки он ужасный тупица.
— Генерал, — быстро вмешался Алистер, — все мы здесь солдаты. Но я поступил бы нечестно, если бы докладывал вам, будто в Караолосе тишь и благодать и что мы можем просто сидеть и ожидать развития событий.
Сазерленд встал, сложил руки за спиной и зашагал по комнате. Думая, он постукивал мундштуком трубки по зубам.
