Арабское восстание постепенно затухало и наконец погасло. С самого начала плохо организованное, оно стало в высшей степени разорительной затеей. Арабы Палестины истратили массу средств и потеряли лучших людей. Три года беспорядков и кровопролития привели их на грань банкротства. За эти годы им не только не удалось выжить евреев из Палестины — они даже не смогли помешать созданию пятидесяти новых поселений.
Когда арабское восстание пошло на убыль, Уайтхолл провел на подмандатной территории основательную чистку. Мальколму, сыгравшему решающую роль в усмирении арабов, предписали покинуть Палестину, посчитав, что его отношения с евреями ни к чему хорошему привести не могут. Но обученные им бойцы уже стали ядром, вокруг которого Формировалась великая новая армия.
И вот майор Мальколм в последний раз встал перед отрядом в Эйн-Оре. Бойцы с красными нашивками на синей крестьянской одежде замерли по стойке смирно, у многих на глазах были слезы.
Мальколм сказал:
— Ради истины вы перепоясали себя мечами. С вами Господь!
Он повернулся и быстро зашагал к ожидавшей его машине. Ишув оказал Мальколму высшую честь, какая могла быть оказана нееврею: присвоил ему звание «друга».
После роспуска отряда Ари вернулся в Яд-Эль. Сердцем он все еще пребывал на одиноком холме у ливанской границы, где рядом с двумя десятками юношей и девушек, отдавших жизнь за Гамишмар, покоилась Дафна.
Когда положение стабилизировалось, Таха, скрывавшийся в Яд-Эле в семье Бен Канаана, вернулся в Абу-Йешу, чтобы вступить в должность мухтара. За восемнадцать дней, прожитых в их доме, Таха влюбился в Иордану, которой недавно исполнилось тринадцать лет; влюбляться в маленьких девочек было в обычае арабов. Барак и Сара, надеясь, что влюбленность у парня пройдет, сделали вид, будто ничего не заметили.
Тем временем в Палестину прибыла новая британская администрация во главе с генералом Хэвн-Херстом. Первым ее деянием был арест бойцов рейдового отряда. Их отдали под суд и приговорили к срокам от шести месяцев до пяти лет по обвинению — надо же было додуматься! — в незаконном хранении оружия.
Ари и сотня других парней из Хаганы, сражавшихся в отряде Мальколма, оказались в мрачных застенках тюрьмы в Акко. Эта сырая, с толстыми стенами тюрьма кишела клопами и крысами. Но бойцы Хаганы относились к своему заключению с юмором, заполняли дни издевками над английскими надзирателями и с утра до вечера распевали боевые песни и марши.
Весной 1939 года Ари вышел на волю. Он вернулся в Яд-Эль осунувшийся и бледный.
Сара тихо заплакала, встретив сына. Что он видел в жизни, кроме кнута, винтовки и страданий? Убили Дафну, убили многих его товарищей — до каких же пор это будет продолжаться? Сара дала обет, что больше не отпустит его из Яд-Эля.
Хэвн-Херст правил твердо. Он вел откровенно антиеврейскую политику. Новая следственная комиссия возложила вину за три года кровопролития, организованного иерусалимским муфтием, на еврейских иммигрантов.
Невилл Чемберлен, английский премьер-министр и незадачливый миротворец, потряс мир своим заявлением. В самый канун Второй мировой войны британское правительство опубликовало проарабскую Белую книгу и начисто лишило охваченных паникой немецких евреев возможности эмигрировать в Палестину, запретив им покупать там землю. Мюнхенские «миротворцы», предавшие Испанию и Чехословакию, предали и палестинских евреев.
Глава 17
Белая книга потрясла ишув. Всякое бывало, но не такое. Англичане закрывали перед немецкими евреями путь к спасению.
Маккавеи, которые до сих пор были не слишком активны, развернули лихорадочную деятельность. Белая книга толкнула в их ряды сотни евреев. Они провели ряд дерзких операций: взорвали британский офицерский клуб в Иерусалиме, обчистили склад оружия, устроили несколько засад автоколоннам и стали терроризировать арабов.
Генерал Хэвн-Херст решительно отказался от сотрудничества с евреями. Он распустил еврейскую полицию и загнал Хагану в подполье.
Бен Гурион снова призвал ишув к мудрой сдержанности, которая не раз спасала евреев в прошлом, и публично отмежевался от тактики террора. Но даже среди его сторонников было немало таких, которые рвались в бой. Авидан опасался, что, если дойдет до открытого столкновения, Хагана будет ликвидирована, и поэтому старался удержать армию от опрометчивых действий.
Барака Бен Канаана командировали в Лондон, чтобы вместе с доктором Хаимом Вейцманом и другими сионистскими вождями добиваться у англичан отмены Белой книги. Однако Уайтхолл твердо решил не отказываться от нее; она необходима, уверяли англичане, для умиротворения арабов.
Тем временем клан эль-Хусейни не сидел без дела. Несмотря на то, что сам Хадж Эмин был в ссылке, его люди убивали каждого, кто смел им перечить. Высшим арабским советом заправлял теперь племянник муфтия Джемаль Хусейни.
В Германии положение евреев становилось отчаянным. Сионистские организации работали с большим напряжением, так как даже те, кто до недавнего времени еще сохранял какие-то иллюзии, стремились покинуть страну во что бы то ни стало.
Англичане не только препятствовали иммиграции в Палестину, но и не давали определенной категории евреев выезжать оттуда. Они понимали, что каждый, кто связан с Хаганой и Алией Бет, — потенциальный агент этих организаций. Когда Ари получил приказ Авидана выехать из Палестины, ему пришлось нелегально перейти неподалеку от Гамишмара ливанскую границу, а там идти пешком до Бейрута. У него был паспорт с визой какого-то еврея, который прибыл в Палестину как турист. В Бейруте Ари сел на пароход до Марселя. Спустя еще неделю он прибыл в Берлин и явился в сионистский штаб, расположенный на Мейнекен-штрассе, 10.
Ари получил задание помочь выехать из Германии как можно большему количеству евреев.
Штаб сионистов был охвачен паникой. Немцы старались извлечь из торговли выездными визами максимум выгоды. Чем отчаяннее становилось положение евреев, тем быстрее росли цены. Пять лет из Палестины неслись настойчивые призывы к немецким евреям покинуть Германию, но сначала их мало кто слушал. А теперь многие семейства отдавали за визы целые состояния. Визы подделывали и воровали — они были шансом на жизнь. Но тут евреям пришлось столкнуться с новой бедой: очень немногие страны разрешили им въезд. Большинство государств попросту захлопывали дверь перед беженцами.
На долю Ари досталось решать, кому давать и кому отказывать в визе. Каждый Божий день ему угрожали, пытались подкупить, умоляли. Главная задача состояла в спасении детей. Кроме того, важно было спасти выдающихся ученых, художников, артистов — словом, цвет нации.
Алия Бет вывозила их сотнями, а надо было — тысячами или десятками тысяч.
И тут Ари решился на отчаянный шаг, который обещал обеспечить разом несколько тысяч виз. Он предупредил работников Алии Бет во Франции, чтобы те приготовились к приему большого количества людей; если же они не прибудут, это будет означать, что он сам угодил в концлагерь. Ари начал переговоры с высокопоставленными нацистскими сановниками. «Англия и Франция, — говорил он, — хотят снискать благосклонность арабов. Чем больше евреев попадет в Палестину, тем труднее будет положение англичан».
