По окончании обряда хвост был сожжён на костре. Землянка наполнилась удушливой гарью горящего волоса и кожи. Все женщины поспешили накинуть меховые рубахи и вывести очумевших от дыма старух на воздух. Возле ловушки по команде старших матерей начался праздничный пир.
Перед началом пира в неглубокую могилу опустили Уллу и с ним вещи, которыми он владел. В яму положили копьё, кремнёвый нож и палицу. Балла возвратила ему ожерелье, которое он надел на неё весной. Туда же бросили турий рог, из которого он пил, и сумку, с которой ходил на охоту. Затем всунули в руки кусок мяса хуммы, чтобы он не завидовал пирующим. После этого его торопливо засыпали песком, чтобы его тень-двойник не вмешивалась в дела живых. Как только могила была засыпана, все вздохнули с облегчением. Целый год после похорон Уллы имя его никто не будет произносить вслух, чтобы тень покойника не подумала, что её зовут, и не вышла из могилы. Пусть себе остаётся под землёй и не пугает живых.
Пир начался угощением обеих заклинательниц. Им дали крови и кусочек хобота, чтобы сделать ещё могущественнее силу их заклинаний.
Мужчины спускались в ловушку и выносили оттуда вырезанные куски жирного горба мамонта. Они оделяли салом всех, но прежде всего женщин и детей. Большинство сидели рядом со своими жёнами: Ао — с Кандой, Волчья Ноздря — с Цакку, на подбородке которой по-прежнему сиял перламутровый кружочек. Выросший и возмужавший Уа тоже получил хороший кусок. Он подошёл с ним к Балле, которая сидела в сторонке со своим мальчиком на руках и улыбалась.
Они делили по-братски куски мяса. Балла была голодна и ела с жадностью. Оба смеялись.
Переселение
После той большой облавы, которая дала дружеским родам Красных и Чернобурых Лисиц большого мамонта, растревоженное стадо хуммов ушло от их становища.
Бродячие стада северных оленей также стали обходить стороной беспокойное место. Чикчоки никогда не отличались большим умом, но память у них была неплохая. Изумительное оленье чутьё извещало зверей о близости двуногих за много километров, когда ветер тянул со стороны их землянок. То же можно сказать и о турах, косулях и о других копытных. Даже птиц вблизи становилось всё меньше и меньше. Весенние набеги ребят на их гнёзда и сбор яиц из года в год заметно убавляли густоту птичьего населения.
С каждым годом в посёлках Большой реки жить становилось труднее. Всё чаще жители обоих посёлков ложились спать голодными. Старики заметно слабели. Напрасно старухи бормотали свои заклинания. Напрасно Матери матерей выходили по утрам и манили худыми руками со всех четырёх ветров далёкую упрямую дичь. Напрасно охотничьи ватаги рыскали по речным берегам в поисках желанной добычи.
Удача всё реже и реже выпадала на их долю. Несмотря на отвращение, старикам приходилось утолять свой голод рыбой. Они протыкали её острой палкой и обжаривали над огнём вместе с кожей и чешуёй.
Совсем расхворалась старая Ло. Сердце её мучительно билось при каждом усилии. Одышка не покидала её. Наконец она велела позвать всех дочерей и старших внучек и объявила: она хочет переселиться в подземные луга. Там её младшие и старейшие родные — те, что уже раньше покинули посёлок. Все выслушали её в полном спокойствии. Скоро весь посёлок был занят приготовлениями к переходу в подземные луга больной матери Ло.
Позади землянки, у самой стены, мужчины вырыли длинную яму: три шага длиной и глубиной около метра. Когда яма была готова, в неё положили олений мех и посыпали зелёной хвоей то место, на которое будет положена Ло.
Женщины наделали берестяных кружек, положили в них немного рыбы, кусочки сырого мяса, ракушек и орехов. Старуху завернули в мягкую шкуру и бережно опустили на дно могилы. Около стенок ямы расставили берестяную посуду, чашку с водой и разложили украшения — те, что при жизни особенно любила Ло. В ногах в небольшую ямку насыпали горячих углей из большого костра. Дети набрали разных грибов и ягод.
Всё тело Матери матерей посыпали порошком красной охры и заложили могилу толстыми ветками ёлок. Веток накидали так много, что они поднимались над могилой длинным зелёным бугром. Сверху его закидали рыхлой землёй. На этом обряд похорон был закончен. Старая Ло закрыла усталые глаза и уже больше не открывала.
После похорон Матери матерей жители посёлка не захотели больше оставаться в голодной местности. В лучшие меха, висевшие по стенам землянок и лежавшие на полу, женщины завернули весь свой домашний скарб, взяли одежду, берестяную посуду, за спину закинули мешки с грудными детьми. Мужчины вооружились копьями, захватили свои каменные ножи. Четыре старика подняли заранее сделанные неуклюжие носилки, к которым была привязана сплетённая корзинка. Дно её было густо вымазано толстым слоем глины. Из большого костра туда положили горящие угли и дымящиеся головёшки, чтобы унести с собой частицу Родового огня.
Скоро всё население посёлка, перейдя реку вброд, длинной вереницей растянулось вдоль низкого речного берега заливных лугов. Впереди шли вооружённые охотники, за ними — старики с Родовым огнём и женщины с детьми, а конец каравана замыкала группа молодых охотников и подростков. Мальчики шныряли по сторонам, разыскивая гнёзда птиц, норы жирных пеструшек, собирали яйца, нелетающих птенцов, догоняли маленьких зайчат, вытаскивали из воды у берегов мелких рыбёшек, двустворчатые ракушки и десятиногих раков.
Много суток шли переселенцы. Шли небольшими переходами, останавливаясь всякий раз, как угольки Родового огня начинали гаснуть. На остановках заново раздували огонь и разжигали большой костёр, чтобы накормить умирающее пламя сухими сучьями и вновь двинуться дальше.
В расстоянии одного дня пути за ними следом шла другая вереница людей. Это был род Чернобурых Лисиц. Они также решили переселяться вместе с дружественным родом. И те и другие пробирались туда, где надеялись отыскать более привольные для охоты места с нераспуганной крупной дичью.
Через месяц оба рода свернули в долину большого притока. А ещё через месяц и те и другие уже вырыли себе землянки на крутом берегу, под корнями многовековых деревьев.
Устроив свои незатейливые полуподземные хижины, оба рода зажили на новом месте такой же беспокойной охотничьей жизнью, какую они вели и на прежних, опустошённых ими берегах.
Посёлок на озере
Часть первая
Уоми
Старая кабаниха мирно лежала на дне лесного оврага, в ручье, среди дюжины кабанят. Вдруг она почуяла запах врага. Она вскочила и с громким хрюканьем кинулась вниз по течению. Кабанята с визгом помчались за ней. В воздухе свистнула стрела, и один, отстав, неистово закружился на месте.
