— Родственные браки дают слабое потомство, а на севере нужны выносливые люди.
— Будет так, как ты сказал, — Гирр обнял гостя за плечи.
4
В ясное летнее утро всё лесное племя высыпало на берег Синей реки, провожая Мара и его людей на север к родовому очагу.
Перед тем всю ночь был великий пир, танцы женщин и состязания охотников. Юм не посрамил родичей, вышел победителем. У родового костра лесного племени Гирр скрепил союз северных гостей с женщинами своего рода. Каждую пару он обводил вокруг костра и объявлял их мужчиной и женщиной, принадлежащими друг другу. Теперь женщины добровольно уплывали с северными гостями.
Великий вождь был весел и оттого, что лесное и северное племена скрепили дружбу родством, и оттого, что наконец закончены загоны. Сияли глаза и у вождя племени Чистой реки Мара. Его люди научились строить загоны, используя огонь, складывать в хижинах печи, дающие много тепла, что особенно важно для северного племени. Великий вождь показал гостям приёмы укрощения быка-тура, измотав его так, что бык бежал от Гирра на дрожащих ногах. Не только гости, но и охотники лесного племени с тревогой и восторгом глядели, как их вождь заставил быка бешено метаться взад и вперёд по луговине, сам оставаясь невредимым. Один из мужчин племени Чистой реки захотел немедленно повторить урок великого вождя. Ему выпустили из загона другого тура. Молодой охотник справился с задачей, чем порадовал Мара.
При расставании не было длинных речей и заверений в дружбе. Вожди молча обнялись, и Мар прыгнул в лодку. Пока лодка не скрылась за малым островом, молодой вождь стоял во весь рост, обратившись в сторону поселения лесного племени, склонив голову.
Об одном сожалел Гирр: не успеть до осени к сыну Барса и назад. Но молодых туриц в этом году лесное племя не будет убивать, перегонит в один из новых загонов. Это будет первый приплод, выращенный в неволе и оставленный для получения потомства. Радостью наполнилось сердце великого вождя. Проводив северных гостей, Гирр вошёл в хижину матери. Она сама велела его позвать.
Агу на этот раз не выходила к родовому костру. Кутаясь в шкуры, она сидела возле печи и задумчиво глядела в огонь. Мать матерей не могло согреть и летнее солнце. Она кивком головы велела сыну сесть рядом.
— Духи зовут меня к себе, — сказала она. — Когда богиня ночи гуляла по небу, прилетал ко мне дух Кри и звал с собой.
Агу надолго замолчала. Молчал и Гирр. Он думал о смерти. Люди рождались, росли, мужали, старились и умирали. Отчего это? Человека не давит дерево, не рвёт зверь, а он теряет силы, и живая душа покидает мёртвое тело.
— В молодые годы я подарила роду восемь детей, — раздумчиво говорила старуха, глядя в огонь. — Все они ушли во власть духов, остался ты один. Старая Агу гордится тобой, гордится великим вождём, какого не знало лесное племя. Агу спокойно уйдёт в мир духов.
Гирр подавленно молчал.
— Агу не только дарила детей, она берегла родовой очаг, не давала умереть огню, берегла обычаи рода и много сил отдала, чтобы племя жило и крепло. Пока ты будешь вождём, мой дух будет спокоен и в мире теней. Но придёт и к тебе старость… — Мать матерей замолчала и прикрыла глаза. Затем выпрямилась, повернула к сыну строгое лицо, в глазах мелькнула прежняя зоркость. Она продолжила, как заклинание: — Чтобы дела твои не умерли с тобой вместе, готовь вождя для племени, по мудрости равного себе… — Она снова сникла и закончила тихо: — Юм не мой сын, но сын Кри… Я всё сказала. Теперь иди, дух Агу просит покоя.
Гирр ткнулся лицом в плечо матери, поднялся и вышел, не сказав ни слова.
Старейшие матери рода видели, что ночью Агу вышла из хижины, а куда и зачем, не знали. Мать матерей исчезла. Поиски не дали никаких результатов. Лишь на второй день старый Зул отозвал вождя в сторону и тихо сказал:
— Живой дух оставил мёртвое тело Агу в берёзовой пещере.
Люди лесного племени не пользовались пещерой. Когда-то давно в ней будто бы жили их предки, спасаясь от зверей и непогоды. Позднее с берега рухнула в реку скала, образовав шиверу и порог. От незамерзающей воды всю зиму стал подниматься холодный туман, покрывая стены в пещере инеем. Люди покинули её. Она оказалась непригодной и для хранения запасов пищи, да и особенных запасов у людей не было. Так ли было на самом деле, знают только боги и духи. На памяти живущих в племени людей и на памяти их умерших родителей пещера считалась обиталищем злых духов, её избегали посещать.
Гирр вслед за Зулом спустился на площадку перед входом в пещеру по довольно крутой тропинке в расщелине скалы. Здесь, к удивлению великого вождя, под козырьком нависших каплей лежала куча хвороста и смолья. Зул достал из углубления малую корзину, изнутри промазанную глиной. В корзине тлели горячие угли, это ещё больше удивило Гирра. Старик быстро распалил смольё, вооружился факелом, второй вручил вождю и смело шагнул внутрь пещеры. Агу лежала вверх лицом недалеко от входа, её руки сложены на груди вниз ладонями. Будто мать матерей точно знала минуту своей кончины и приготовилась уйти в мир теней. Почему Агу захотела умереть в этой забытой людьми пещере, знал только Зул. Он неторопливо и теперь уже бесстрашно изложил давно минувшие события.
Зул был ровесником Агу. Став умелым охотником, он предлагал ей богатые ожерелья, но Агу отвергала их и ласкала других мужчин племени. Сердце Зула не хотело никого из женщин, охотник искал ласки только Агу и всюду преследовал её, а она, стройная и гибкая, смеялась ему в лицо и ещё сильнее тревожила сердце. Зул поздно узнал женщин, но и тогда Агу казалась ему богиней ночного неба среди тусклых звёзд. В этой пещере Агу ласкала непобедимого в состязаниях охотника Кри и подарила роду Гирра, великого вождя лесного племени. Потому захотела здесь отдать себя во власть духов.
— Ты знал, что мать матерей ушла умирать в пещеру? — спросил Гирр.
— Нет. Я нашёл её случайно.
— Кто принёс к пещере дрова и горящие угли?
— Я, — неохотно признался старик.
— Для чего? — пожал плечами Гирр.
Зул замялся, опустил глаза:
— Я всё скажу великому вождю после погребения Агу.
— Хорошо, — согласился Гирр.
Старейшую мать матерей схоронили с почестями. Кроме пищи, тёплой одежды и соболиных шкур, в погребальную яму поставили большой родовой очаг, что оберегала она много лет и днём, и в бессонные ночи. Зул положил к ногам Агу вылепленные из глины и обожжённые в огне фигурки зверей и птиц.
Смерть матери Гирр перенёс легче, чем гибель отца, но её последние слова несколько дней занимали мысли великого вождя. Перед смертью мать матерей не жаловалась на слабость и недуги. Мудрая Агу думала только о судьбе племени, о судьбе её рода. И умирающего Кри беспокоила та же забота. «Буду просить духов, чтобы помогали тебе», — вспомнил Гирр слова отца.
Через какое-то время великий вождь напомнил Зулу о его обещании, и старик снова повёл его в пещеру.
