Частица солнца входит в каждый листочек, и они скоро сгорают. Оттого и солнце, растратив много тепла, мало даёт его людям.
Гирр вышел из хижины. Плотный туман окутал посёлок, в десяти шагах ничего не видно. Где-то рядом сонно плескалась рыба, приглушённо крякали утки, заблудившись в тумане, плакали кулики. Вдруг, заглушая все звуки и уплотняя вязкий сухой воздух, громом прокатился рёв зверя. Но нигде ни движения, ни тени. Однообразный белёсый туман. Лишь на сваях родового кострища трепетал огонёк. «Сигнальный огонь на случай возвращения охотников или рыбаков», — подумал Гирр. Он вернулся в хижину и крепко уснул.
Жу принесла еду и разбудила Гирра. Люди племени Барса не ели пищу у родового костра, кроме особых случаев. Обычно женщины уносили долю, установленную вождём, в свои жилища: для себя, своего мужчины и детей. Часто, кроме рыбы, мяса, корней и плодов, приносили в глиняных посудинах наваристую жидкость и круглые пластины, которые Лая называла лепёшками. В жидкости варили черепах и моллюсков, закрытых в крепкие костяные хижины: их много на дне озера.
Ели вчетвером: сын Барса не вернулся с охоты. Лая сидела, опустив голову и не смея поднять глаза на гостя. Её влажные, крупноватые губы чуть улыбались тайным мыслям. «Женщин иногда крадут в чужое племя, а мой мужчина сам пришёл и останется со мной», — радостно думала она.
Вошёл хозяин хижины, суровый и хмурый. Жу вскочила, приняла от него оружие и убрала в угол. Вождь молча и жадно ел, ни на кого не глядя. Насытившись, все встали на колени лицом в передний угол, где на камне стояло божество с головой тура.
— Сыты мы, сыто племя, хвала тебе, — сказал вождь. Он поднялся первым и обернулся к Гирру. — Двух мужчин потеряло племя на ночной охоте.
Гость стоял, не зная, что сказать.
— Великий вождь, сын Барса, — вдруг заявил он. — Гирр желает остаться в южном племени, если позволишь ты.
Вождь вскинул на него чёрные глаза:
— Надолго ли?
— Надолго. А навсегда ли, не знаю.
— Никто не может знать тропу своей жизни, — сказал хозяин хижины. Он был рад решению гостя, но и эта радость не унесла печали из его глаз. — Что ж, хижину тебе найдём, выбирай и женщину.
— Уже выбрал, — Гирр прямо глядел в лицо вождя.
— Молодец, — улыбнулся хозяин. — Кто же она?
— Лая.
Сын Барса согнал с лица улыбку:
— Дочь вождя получает лучший охотник.
— Я стану им.
— Верю, станешь. Но не скоро… — хозяин задумался. — Сделаем для гостя исключение, — и обратился к дочери: — Через три дня и ночи ты станешь женщиной Гирра.
Лая упала на колени, припала губами к руке вождя и прошептала:
— Спасибо, отец. Лая будет хорошей женщиной Гирру.
— Хорошо, — улыбнулась Жу.
4
Пришла ночь, такая же тёмная и туманная, как накануне. Погибших на охоте мужчин ещё утром посадили у озера, привалив спинами к опрокинутой лодке, чтобы простились они с поселением, озером и родичами. Возле них весь день сидели женщины, которые остались теперь без мужчин. Около погибших лежало их оружие, а на разостланных шкурах — мясо, рыба и плоды. Перед заходом солнца тела умерших вместе с оружием и едой завернули в шкуры и положили на носилки. И только глубокой ночью, когда посёлок, озеро и береговые заросли утонули во мраке и тумане, несколько мужчин, крадучись, подошли к носилкам, подняли их и удалились в сторону леса. Там зарыли тела в приготовленную яму.
Лая, путаясь в словах лесного племени, разъяснила Гирру значение ритуала погребения. Души умерших покинули тела, но не улетели далеко. Они видели, как хорошо люди племени заботились о погибших — не отняли оружие, угостили пищей, женщины стерегли их покой. А утром души не найдут тел своих хозяев, но в этом нет вины родичей: они спали в хижинах. Души умерших не сделают родичам зла.
— Хорошо, что ночь тёмная и туманная, даже Царица ночного неба укрылась шкурой, — закончила Лая.
Люди южного племени, на тысячелетия обогнавшие лесных жителей в своём развитии, не знали сущности жизни и причин смерти, не понимали многих явлений окружающего мира, они так же верили в богов, в добрых и злых духов, поклонялись им и задабривали их, а порой старались обмануть. Впрочем, Гирр этого не знал и в своём рассказе об этом не говорил. Вернёмся к его рассказу.
…Утром, как обычно, все занялись своим делом: рыбаки уплыли на лодках, старики замешивали глину для изготовления сосудов или шлифовали оружие, группа женщин ушла каменными мотыгами рыхлить землю, другие женщины принялись скоблить костяными скребками мездру на шкурах. Большинство мужчин во главе с вождём при полном вооружении отправились туда, где виднелась открытая равнина. Сын Барса захватил с собой Гирра, здесь же были Сил и Нир. Они, как и сын Агу, отличались от мужчин южного племени высоким ростом и богатырским видом.
Шли скорым шагом по хорошо утоптанной тропе среди высоких трав и низкорослых кустарников. Обогнув холм, тропа привела к островку леса. Двое мужчин сидели у костра, они вышли навстречу вождю.
— Духи уберегли стадо, но зверь где-то рядом. Туры с вечера не отходили от людей и от костра, — сообщили они.
Гирр, уже подготовленный рассказом вождя, увидел на утоптанной поляне стадо туров. Звери спокойно лежали и жевали жвачку. Дым костра вился над их головами.
— Тигрица, — сказал вождь. — Самец ушёл бы. Нужно выследить её логово с выводком. Ночью опять будет туман. Искать будем днём, сейчас.
— Но днём она затаится в логове, — возразил Нир.
— В эту пору тигрята уже большие, они не усидят и выйдут поиграть, — пояснил сын Барса.
Разделились на группы по три человека. Вождь указал каждой группе место поисков, учитывая, что тигры уходят на охоту далеко от логова. Двое мужчин остались возле стада. Сын Барса взял с собой Кула и Вида — невысоких ростом, но крепких и изворотливых родичей, а также Гирра, чтобы присмотреться к нему на охоте. Группа вождя пересекла поляну, местами истоптанную домашними турами, прошла полосу леса, затем, двигаясь опушкой, обогнула другую поляну и остановилась у ручья. Здесь предстояло искать семью тигрицы.
Как понял Гирр из отрывочных разговоров, в прошлый раз самец-тигр был убит, но племя потеряло двоих мужчин. Второй тигр скрылся в лесу. Теперь стадо ночью не хотело отходить от костра и людей. Видимо, второй тигр бродил где-то рядом. Терпеть такое соседство вождь не мог.
Ручей бежал по каменистому ложу довольно глубокого оврага с глинистыми и скалистыми берегами. Дно оврага было завалено буреломом и наносником, но хорошо просматривалось в оба конца. К обрывам подступал лес, местами прорезанный залесёнными распадками, которые выходили к ручью. Здесь и приступили к поиску: вождь и Кул по одну сторону ручья, Вид и Гирр — по другую.
С подветренной стороны каждой западины подолгу лежали неподвижно и обшаривали глазами траву и кусты, спускались, смотрели, нет ли следов к ручью, и шли дальше. Время от времени условным сигналом извещали вождя о результатах поиска. Возле одного из распадков Гирр почуял едва уловимый запах тухлого мяса. Жестами сообщил об этом Виду. Тот втянул ноздрями воздух и отрицательно покачал головой. Обследовав распадок и не найдя ничего подозрительного, Вид пошёл дальше. Но Гирр явно чуял тот же запах и осторожно двинулся на него. Не сделав и десяти шагов, Гирр замер, встретившись с жёлтыми глазами тигрицы. Она, видимо, не собиралась нападать, шла сзади, провожая непрошенных гостей от логова. Теперь она обнаружила себя и через секунду сделает решительный прыжок. Всё это молнией пронеслось в голове Гирра. Он успел вскинуть лук, и в момент, когда тигрица поднялась в воздух, но не оторвала задних лап от земли, стрела до оперения вошла ей в грудь. Страшная рана с близкого расстояния ослабила прыжок. Гирр увернулся и ударил зверя топором между ушей. Но и после этого тигрица, собрав остаток сил, бросилась на него, её могучая лапа сорвала набедренную повязку, но не достала охотника. Второй удар топора переломил ей хребет. Перебирая передними лапами, тигрица поползла в кусты, волоча безжизненный зад, из её пасти хлестала кровь. Подбежал Вид, издал победный клич. Скоро примчались вождь и Кул. Гирр обессилено опустился на землю.
