Да, такой вот он, Кощей.
Эти сценарии-образы грустные, по логике завершения. Хотя каждый из них имеет и свои ресурсные, позитивные стороны. Например, Дон Кихот — попытки благородства и помощи нуждающимся, Снежная королева — чистота и порядок. Но, теряя гибкость, чуткость, внимательность, мы заигрываемся… и увы…
Важные сценарии
Баба-яга, старая ведьма. Это, пожалуй, самый распространенный образ старой женщины. Хотя и он испытывает перекосы нашего нарциссического общественного сознания.
Но давайте сначала.
Ведьма этимологически в одном ряду с: невеста — та, к которой весть еще не пришла, веста — молодая женщина, получившая весть, ведьма — ведающая, знающая мать. Один бурятский шаман говорил мне, что у них ведьмой автоматически считалась женщина, родившая то ли 16, то ли 12 детей.
Так что вы уж простите меня, но ведьма-девственница — это либо злая (см. «Руслан и Людмила»), либо смешная (см. «Winx» и другие современные мультики и сказки про странных маленьких и юных «ведьм»). Я нерожавших, но имеющих доступ к магии женщин любого возраста называю «феи», это исключает путаницу.
Что же ведает ведьма? В первую очередь жизненно важные вещи, секреты жизни, выживания. Роды — вообще очень мощное нуминозное переживание. Беременность, кормление ребенка — также весьма мистически сильные, сакральные состояния, при полном их переживании вполне конкурирующие с религиозным опытом. Женщина соприкасается с тайнами бытия, жизни и смерти, постигает абсолютную любовь и побеждает большие страхи.
Хорошо об этом у Людмилы Улицкой: «всякая женщина, почувствовав тяжесть под сердцем, понимает, что произошло чудо, не только Мириам».
Именно поэтому иудео-христианские религии так жестко отделяются от женского. Если вам нужны доказательства, почитайте Симону де Бовуар или Клариссу Пинколу Эстес, а я, уж извините, «просто» знаю. ☺
Ведьма обладает знаниями и навыками, позволяющими выжить практически в любой ситуации, в том числе и в изоляции от социума (не умереть с голоду в лесу, вылечить болезни, справиться с бедами), поэтому для социума она тоже отрицательный персонаж. Ведь основа современного цивилизованного социума — люди зависимые и немощные, во всем полагающиеся на неких «специалистов». Это, конечно, появилось давно и постоянно прогрессирует.
Ведьма пугает своим имиджем, самодостаточностью и знанием. Всякое знание пугающе, пока чужое, также пугают и ресурсы.
Психологи очень любят ведьм, появляющихся в снах и фантазиях. Тут же всплывают сказки и легенды, в которых ведьма пугает, но всегда дает герою необходимый ресурс — путеводный клубок, или снадобье, или информацию. Встреча с ведьмой — часть героического сценария и одно из лиц Анимы
[4].
Однако встреча с реальной ведьмой (вошедшей в дверь) может напугать аналитика любого пола и породить идею «лечения». Дело в том, что психология зачастую понимается как помощь в социализации, ведьмовство же предполагает одиночество как самодостаточность, магическое мышление, основанное на магических возможностях без потребности их проявлять.
Иначе говоря, нормальная ведьма вряд ли придет к психологу — незачем. Приходит женщина, боящаяся проявления этого сценария, как непринятого обществом. Либо приходится сталкиваться с пародийными ситуациями.
Злой ведьмой, мегерой называют у нас стареющую женщину, тещу, свекровь, охваченную Анимусом
[5], уверенную в своем «знании, как жить» и навязывающую эти знания. В этом плане безусловно замечателен мультик 2010 года «Рапунцель», я его всегда рекомендую мамам взрослых детей. В нем великолепная ария ведьмы: «Слушай маму, мама всегда права». Эти «ведьмы» охвачены идеей «знания, как правильно» и для претворения в жизнь своей точки зрения тратят много энергии. В жизни они способны на козни похлеще, чем в сказках. Их любимая фраза: «А я говорила», часто произносимая только себе под нос, всегда с сарказмом, злорадством, иногда, правда, успешно скрываемым. Они не лишены способности колдовать, что всегда отмечалось. Во-первых, они в силу своего положения в доме имеют большое влияние на его энергетику, воду, еду, обитателей, во-вторых, они все свои усилия могут сконцентрировать на достижении своих предвидений.
Приходилось встречать женщин, обнаруживающих свои способности в ведании, видении и пугающихся их. Сколько бы ни писалось о прямом знании, синхронии, множественности реальностей, к сожалению, в основном мы живем в очень узкой реальности, описанной в школьных учебниках. Если человек видит будущее или знает настоящее не из интернета, это пугает окружающих и его самого подчас. Мы просто не умеем жить с этим.
Потому в сказках ведьма или Баба-яга обречены на изоляцию, одиночество, часто изгнание, отягощенное страхом, ненавистью.
Довольно трудно принять эту роль. Страшной, пугающей, изредка востребованной, но не выходящей на поклон после занавеса. Но часто другого выхода вроде как и нет.
Соответственно, итог — озлобленность.
Старая ведьма, Баба-яга по-нашему, живет обособлено, одиноко в старой избушке. Это сейчас плохо допустимо, однако все же возможно. Можно допустить, что она живет в селе или даже в квартире. Суть не в этом, а в том, что она не смотрит телевизор в ожидании звонков детей-внуков, не лечится аптечными товарами, не потребляет полуфабрикаты. Она берет на себя важную таинственную социальную роль, которую не потянет никто другой. Она верит, она ведает, она чувствует, она помогает в критический момент.
Ведьмам было трудно всегда. Вспомним рассказ Куприна «Олеся». Всегда, сколько существует социум, в котором люди теснятся друг к другу и проповедуют «нормальность» как средство борьбы со страхами неопределенности, природы и знания. Но это и почетная и важная роль-сценарий: не стремясь к «нормальности» и пониманию другими, быть той, что постигает тайные смыслы, варит зелья и может дать ночлег заблудившемуся в сумрачном лесу.
Баба-яга, собственно, как и другие ведьмы, никогда не нуждалась в почете, жаль другое — опошление, выхолащивание образа.
Приезжает ко мне подруга с 11-летней дочкой и говорит: «Катя верит, что ты — ведьма. Можешь ей показать что-то?» При этом любые происходящие события объясняются разумным материализмом. Подруга несколько разочарована моей «грубостью, мрачностью», тем, что я требовала огород копать, а не летала голышом…
Я по-честному вжилась и отработала этот образ. Очень много в нем ценного. Кризисный переход я называю Пустыня Старения. Наш славянский вариант пустыни — дремучий лес. Дремучий — это не мрачный и буерачный, это тихий, сумрачный. В других культурах это может быть гора или пустошь, важно уединение, тишь и глушь. Здесь, отвернувшись к людям задом, к лесу передом, Баба-яга проживает инициацию в старость, свои страхи, менопаузу, смену активности, осваивает новые задачи. Мне искренне жаль женщин, которые лишены такого опыта уединения.
