— Конечно, был. Ключи есть только у меня, а у мамы были
запасные, но она их куда-то спрятала. Я не представляю, когда могли открыть
нашу сумку и вытащить именно пистолет. Это ведь невозможно?..
— Ясно. Вы кому-нибудь рассказали о пропаже?
— Конечно, нет. Я даже маме побоялась сказать. Так
перепугалась, что сразу пересела на свое место. Боялась слово сказать.
— Понятно. В таком случае и впредь никому и ничего не
рассказывайте.
Договорились?
— Да, — вздохнула она. — Вы думаете, Александра Абрамовича
убили из моего пистолета?
— Конечно, нет. Могу вас успокоить, Лена. Из вашего
пистолета в Горшмана не стреляли. Это я могу определить и без экспертов. Такие
раны дамский «браунинг» не оставляет. Можете не беспокоиться по этому поводу.
Это абсолютно точно.
— Спасибо, — снова вздохнула Лена. — Спасибо. — В ее глазах
появились слезы.
— Идите к Юлии Соломоновне. Она нуждается в вашей помощи, —
сказал Дронго, поднимаясь с сиденья.
Пройдя в другой конец вагона, он остановился рядом с
Беляевым. Присел рядом и повернулся к банкиру.
— Петр Леонидович, вы сидели рядом с Горшманом, когда в него
стреляли. Что именно вы почувствовали?
— Ничего. Я даже не услышал выстрелов. Только какую-то возню
впереди — и внезапно Горшман стал валиться на меня. Я задел рукой стакан с
вином и почувствовал, как он опрокинулся на меня. Я громко выругался. Борисов
сзади обхватил меня за плечи и спросил, все ли у меня в порядке. Вот,
собственно, и все. Я уже рассказывал об этом полковнику Родионову.
— Перед вами стоял поднос?
— Вы же сами видели. Или вы думаете, что я выстрелил в
Горшмана, сидя рядом с ним, и только потом опрокинул на себя стакан с вином?
— Вы не могли выстрелить в него сидя, — пояснил Дронго. — Я
уже заметил, что у него нет пороховых ожогов, которые возникают только в том
случае, если убийца стреляет с очень близкого расстояния. А поднос вы могли
положить только на колени самого Горшмана. Я не думаю, что он согласился
подержать ваш поднос, пока вы в него стреляли, а потом вернул его вам и умер.
— У вас весьма своеобразное чувство юмора, — заметил Беляев.
— Впрочем, вы правы. Если даже я выстрелил в него сидя в кресле, то потом бы не
стал ругаться, опрокидывая на себя стакан с вином.
— Вы давно знаете своего телохранителя?
— Валю? — оглянулся банкир на сидевшего рядом Борисова. — Не
так давно, но он очень надежный человек. Вы думаете, он стрелял в Горшмана?
— Я пока ничего не думаю, только пытаюсь понять, как именно
произошло убийство.
— Желаю удачи, — усмехнулся Беляев. — Вам не кажется, что
для начала нужно поискать и среди пассажиров других вагонов?
— Этим займется английская полиция, — ответил Дронго. — Мне
трудно разобраться в психологии иностранцев. Я привык работать с нашими бывшими
соотечественниками.
— Понимаю, — кивнул Беляев. — А я слышал, что вы эксперт
международного уровня.
— Это все слухи. — Дронго поднялся. — Слухи, которые
распускают про меня журналисты.
Он подошел к Родионову, опустился рядом.
— Ничего? — понял полковник.
— Пока ничего, — подтвердил Дронго, доставая из кармана
носовой платок.
В вагоне становилось жарко, несмотря на кондиционеры.
— Ты думаешь, убийца в нашем вагоне? — Родионов испытующе
смотрел на собеседника.
— А ты как думаешь?
— Пятьдесят на пятьдесят. Возможно, он среди нас, но вполне
вероятно, что в вагоне находится только его сообщник, а преступник сидит в одном
из первых вагонов.
— Вряд ли, — нахмурился Дронго. — Я не верю в случайного
убийцу.
Преступление слишком хорошо подготовлено, чтобы поверить в
некоего киллера, забежавшего к нам из соседнего вагона. Но убийца не учел
некоторых важных моментов, некоторых мелочей, которые, собственно, всегда и
подводят самого изощренного преступника.
— И ты можешь сказать, какие именно мелочи не учел убийца?
— Конечно, могу. Первое — Янис Кравалис. Если он убийца,
тогда все нормально, все правильно. Убийца и должен был находиться примерно
там, где находился Кравалис в тот момент, когда включился свет. Но, во-первых,
он стоял не по эту сторону двери, а по ту, а во-вторых, я не думаю, что убийца,
сумевший ловко спланировать подобное преступление, так легко подставился бы.
— Может быть, наоборот, он решил, что именно его мы и не
станем подозревать. Ты ведь сам сказал, что он находился за дверью, а не в
салоне. Ему удобнее всего было избавиться от своего оружия, находясь именно в
тамбуре. И, возможно, он просто не рассчитал по времени свои действия. Когда
включился свет, он хотел вернуться обратно в салон — так он выглядел невинной
жертвой обстоятельств.
— Не получается, — возразил Дронго, — если Кравалис убийца и
все так тщательно спланировал, его все же выдало бы одно обстоятельство. Дверь
была не заперта. Если все же Кравалис убийца, а свет включился слишком рано и
неожиданно, он не смог бы после отключения света войти внутрь, но предположим,
он сумел обмануть нас всех: выходя, неплотно прикрыл дверь. Затем прошел в
соседний вагон и установил реле для изменения напряжения. После чего дождался
отключения света, вошел в вагон, застрелил Горшмана и вышел, чтобы выбросить
или спрятать пистолет среди наших чемоданов и сумок. Но в таком случае он
обязан был еще раз вернуться в вагон. Или хотя бы уйти в туалетную комнату,
чтобы не вызывать подозрений. Однако именно в тот момент, когда включился свет,
он оказался почти за дверью, словно специально для того, чтобы привлечь к себе
наше внимание. А это слишком нелогично для убийцы, прекрасно все рассчитавшего.
— Ты сказал, что убийца не учел некоторые важные моменты, —
напомнил Родионов. — Что еще?
— Курсанты военного училища. Вот главный прокол убийцы. Дело
в том, что, по его расчетам, мы и должны были действовать так, как действовали
вы с Куниным. То есть сразу после убийства броситься в соседние вагоны — с тем
чтобы найти и по свежим следам задержать убийцу банкира. Но именно в ту
секунду, когда ты бросился к двери, меня остановила очевидная мысль. Убийца,
который продумывал последствия своего преступления, должен был учитывать, что
подозрения падут в первую очередь на тех, кто находится в трех первых вагонах.
И преступника будут искать именно там. Но убийца не
сообразил, что именно в третьем вагоне находится группа курсантов военного
училища, которые, разумеется, знают друг друга в лицо. То есть убийцу подвела
эта роковая случайность. Поскольку весь вагон был закуплен для курсантов
училища, то любого подозрительного типа, пробежавшего мимо них в момент, когда
включился свет, они бы наверняка запомнили. Но никто по вагону не пробегал.
Судя по всему, вы были первые, кто столь неожиданно ворвался в их вагон для
преследования «мифического» убийцы. Отсюда я сделал закономерный вывод: убийца
не мог пробежать через третий вагон, не мог обойти Кравалиса. Но так как мы с
тобой сидели в конце четвертого, а мимо нас — это совершенно очевидно — никто
не пробегал, то убийца — один из пассажиров нашей группы. Вот тебе ответ на
твой вопрос: я убежден, что убийца находится среди нас.
