— Кажется, цианид, — сказал он. — Его отравили.
— Нет! — рыдала Алена. — Нет, этого не может быть.
— Помогите мне перенести его к Горшману, — попросил Дронго.
— И позовите этого кретина Мересса, который считает, что мы еще должны немного
подождать до Лондона, пока не погибнет третий пассажир.
Сандра бросилась выполнять его поручение. Мужчины помогли
Дронго поднять труп Борисова и перенести его к Горшману. В этот момент в салон
вошел Деркач.
Книгоиздатель был не просто испуган, он не мог произнести от
страха ни слова.
Только Нелюбов нашел в себе силы еще раз грубо пошутить.
— Если так пойдет и дальше, в этом составе не останется
чистых одеял.
— Перестаньте, — строго одернул его Кунин. — Человек погиб,
а вы паясничаете.
Родионов, тяжело дыша, подошел к Дронго.
— Что думаешь делать? — спросил полковник.
— Парня отравили, — кивнул на покойника Дронго.
— Это я понимаю, — сказал Родионов. — Я спрашиваю, что нам
делать. Ждать, когда неизвестный убийца отправит нас всех на тот свет?
— У тебя сдают нервы, — холодно заметил Дронго.
— А у тебя они, очевидно, отсутствуют, — повысил голос
полковник. — Ты можешь хоть что-нибудь объяснить? Кто это мог сделать. Он ведь
умер у нас на глазах. Что вообще здесь происходит?
— Пока я сам не разобрался. Я лишь помню, что напиток со
столь символичным названием заказали два человека. Беляев и Борисов. Тебе не
кажется, что убийца мог наметить две жертвы — банкиров, которые отправились с
нами в Лондон?
— Почему ты так решил?
— Перед выездом в Лондон Беляеву кто-то звонил, угрожал.
— Он сам тебе об этом сказал?
— Нет. В этот момент в его номере находилась Алена. Она
слышала, как нервничал банкир, когда говорил по телефону. Кто-то очень хотел,
чтобы банкиры не добрались до Лондона. Этот кто-то спланировал и осуществил
убийство Горшмана. А когда мы расслабились, нанес и второй удар, возможно,
решив отравить и Беляева. Но того спасло чудо. Он взял неотравленный стакан, а
его стакан, вполне вероятно, достался Борисову. Иначе как объяснить убийство
парня, который никому не мешал? Убийца метил в банкира, а случайно попал в его
телохранителя.
— Черт возьми, — вырвалось у полковника. — Тогда выходит,
что убийца положил яд в стакан, пока Сандра проходила от вагона-ресторана до
Борисова.
— Вот именно. Сначала она остановилась рядом со спящей Юлией
Соломоновной и Леной, протянула последней апельсиновой сок. Затем протиснулась
между вами троими, когда любой из вас мог незаметно бросить в стакан любую
гадость. Потом подала заказанные напитки Беляеву и Алене. Подошла к нам,
выполняя и наш заказ с Зинаидой Михайловной. Причем рядом с нами стоял в этот
момент Кравалис. И, наконец, подошла к Борисову. Получается, что опять все под
подозрением, а конкретных виновников нет.
— Деркача не было в салоне вагона, — напомнил Родионов.
— Это еще хуже. Он столкнулся с Сандрой, когда входил в
вагон-ресторан.
Значит, у него самое шаткое алиби.
— Тогда исключи Юлию Соломоновну. Она спит после укола.
— Согласен. Я бы исключил и Лену. Она сидит так, что ей трудно
было бы дотянуться до столика Сандры.
— Двое погибших, двое исключенных. Остаются девять человек.
Если ты разрешишь вычесть и нас, то останется семь. Получается, что среди нас
настоящий маньяк, уже убивший двоих пассажиров.
— Боюсь, что нет. На маньяка этот убийца не похож. Скорее,
наоборот, он прекрасно знает, чего хочет, и очень последовательно идет к своей
цели. И, в отличие от маньяка, у него очень конкретные выгоды от совершенных
преступлений.
Дронго не договорил — в салон ворвался Мересс с несколькими
проводниками.
— Проклятые убийцы! — заревел он. — Я никогда больше не
возьму в рейс подобные группы. Два убийства за один рейс и в одном вагоне. И
опять никто и ничего не знает. У вас в группе — монстр, господа, настоящее
чудовище, о котором вы даже не подозреваете.
Глава 9
Оставшуюся часть пути они провели в другом вагоне.
Рассерженный Мересс приказал перевести их в третий вагон, где за каждым
наблюдали несколько военных курсантов, не понимавших, как могли эти милые люди
оказаться убийцами двоих пассажиров. Курсанты тихо переговаривались. Все члены
группы находились в подавленном настроении. Взбешенный Мересс не пожалел даже
Юлию Соломоновну, которую в полусонном состоянии перевели из четвертого вагона
в третий.
— Два убийства, — подвел итог Родионов. — Два убийства за
один рейс.
По-моему, это явный перебор. Если и дальше пойдет так, то к
вечеру мы недосчитаемся половины группы.
— Надеюсь, что нет, — сказал Дронго.
— Убийца наверняка хотел убрать Беляева, — вздохнул
полковник. — Чтобы одним ударом избавиться от обоих банкиров. Но с Беляевым он
ошибся, забыв, что томатный сок с водкой заказал себе и Валя Борисов. Он был
совсем молодым парнем. Как все это страшно. И ничего не понятно.
— Мы с тобой явно недооценили способность убийцы
просчитывать варианты, — в задумчивости проговорил Дронго. — Если этот человек
отважился на второе убийство, то он не просто сильный, но и достаточно умный
человек.
— Сандра прошла мимо нас всех, — напомнил Родионов. — За
остальных сказать не могу, но Кунин, почти упавший на меня, вряд ли имел
возможность что-либо положить в стакан. Я думаю, убийца метил именно в Беляева.
Валентин был безобидным существом, он никому не мешал, не имел никаких общих
интересов с этой публикой.
Дронго заметил, как нервничала Зинаида Михайловна. Она
поминутно заглядывала в свою сумочку, словно что-то искала. Затем решительно
вытряхнула из сумочки все содержимое. Перебрала все свои вещи, но, очевидно, не
нашла того, что искала. И вдруг стала покрываться красными пятнами. После чего
поднялась с явным намерением пройти обратно в четвертый вагон.
— Простите меня, мадам, — встала у порога Сандра, — но мсье
Мересс просил, чтобы никто не возвращался в тот вагон.
— Плевала я на него и на тебя! — заорала Зинаида Михайловна.
— Пусти меня.
Слышишь, пропусти. Мне нужно срочно взять одну вещь.
Несколько курсантов поднялись, явно намереваясь помочь
Сандре. Кунин и Родионов вскочили, чтобы отстоять права Анохиной.
— Подождите, господа, — вмешался Дронго. — Может быть, мадам
Анохина пройдет в четвертый вагон в сопровождении Сандры и возьмет нужную ей
вещь? Ей нужно взять лекарство из своей сумки, — добавил он, радуясь, что
Анохина не понимает по-английски.
