— Свет выключат, чтобы мы могли рассмотреть тоннель?
— Нет, — улыбнулась та, — обычно свет не выключают. К
сожалению, в тоннеле нет ничего интересного. Только стены. Но вы можете их
рассмотреть, если хотите.
Мы проедем его за двадцать минут на довольно большой
скорости.
— Жаль, — вздохнула Анохина, — я думала, в тоннеле гораздо
интереснее.
— Это самая современная система в Европе, — терпеливо
объяснила девушка.
— Чем вы душитесь? — вдруг спросила Зинаида Михайловна. — У
ваших духов такой легкий аромат.
— Это «Иси Мияки», — смутилась девушка, отходя от любопытной
пассажирки.
— Дожили, — громко заявила Анохина, — теперь проводницы
душатся самыми дорогими духами. У нас такие ароматы могут позволить себе только
самые богатые люди. Да и то не все.
— Парфюмерия становится общедоступной, более демократичной,
— возразил Дронго, — в этом ее прелесть. Кстати, это только в некоторых странах
Западной Европы, в США и Канаде. Даже в очень богатой Японии обслуга не
позволит себе использовать такой дорогой парфюм. Я уже не говорю о других
азиатских странах.
— Мы еще так отстаем, — вздохнула Анохина, — разве у нас так
умеют улыбаться девушки из обслуживающего персонала? Разве у нас бывает такая
чистота в отелях или в аэропортах?
— Я бы не сказал, что Северный вокзал самое чистое место
Парижа, — попытался возразить Дронго.
— Если сравнивать с другими местами города, то да. Но если
сравнить их вокзал с нашими?! Вы часто бываете на наших железнодорожных
вокзалах?
— Иногда случается.
— Это же ужас! Просто кошмар!
К ним подошел Родионов. Он видел, как неугомонная Анохина
допекла его друга. Тот даже не смог доесть свой остывший обед, поддерживая
светскую беседу.
— Извините, — сказал Родионов, — можно мне похитить своего
друга на несколько минут?
Дронго убрал поднос на соседнее кресло, закрыл столик и,
поднявшись, прошел следом за полковником. Они вышли из своего вагона, чтобы
перейти в соседний, где находился ресторан.
— Она не дала тебе поесть, — заметил полковник.
— Ничего, — улыбнулся Дронго, — скоро тоннель. Ты не
заметил, какой мрачный сегодня Нелюбов? Он всегда такой?
— Он вполне соответствует своей фамилии. Иногда я удивляюсь,
как людям это удается. Словно кто-то решает за них при рождении.
— В таком случае ты обязан больше всего любить Родину, —
улыбнулся Дронго.
— Ты думаешь, Родион от слова «Родина?» — спросил полковник.
— Впрочем, есть и такое толкование моей фамилии. Кстати, ты ведь обратил
внимание, что тебя уже почти везде знают как Дронго. Полноценная фамилия или
даже имя нарицательное — удачливый сыщик, аналитический ум, хотя это всего лишь
название птички, обитающей где-то в Юго-Восточной Азии.
— Зато птички смелой, которая ничего не боится, — напомнил
Дронго. — Давай о другом. О наших пассажирах. Судя по всему, у Горшмана это не
просто туристическая поездка. Он собирается принять какое-то важное решение, для
чего и решил выехать в эту странную экскурсию. Они с Беляевым оживленно
обсуждают что-то, какие-то важные проблемы. Кстати, Беляев подозвал к себе
Борисова и сказал, что эксперт, про которого тот ему говорил, может им
понадобиться.
— Ты слышал это со своего места? — изумился Родионов.
— У меня хороший слух, а Беляев и не думал скрывать своей
заинтересованности.
— Наверное, у него есть к тебе конкретное предложение, —
решил Родионов. — Они с Горшманом компаньоны, и вполне вероятно, что могут
заинтересовать тебя своими предложениями.
— Увидим, — неопределенно пожал плечами Дронго. — Давай-ка
вернемся в вагон. Скоро въедем в тоннель.
— А как же эта особа рядом с тобой?
— Что делать? Придется и дальше жертвовать собой.
— Это действительно большая жертва с твоей стороны, — пожал
ему руку Родионов. — Когда приедем в Лондон, я обещаю, что поселю тебя в другой
гостинице.
— Достаточно, если мы будем жить на разных этажах, — покорно
вздохнул Дронго.
Они вернулись в вагон, где Зинаида Михайловна уже закончила
обедать.
Подносы убрали у нее, у Кунина и Елены Львовны, у Нелюбова и
Кравалиса.
Остальные еще обедали. Борисов, расхрабрившись, даже
попросил принести ему еще бутылочку вина. До назначенного времени прибытия к
тоннелю оставалось около минуты, когда Кравалис встал, чтобы пройти в туалет,
находившийся в передней части вагона. В этот момент по всему составу на нескольких
языках объявили, что поезд входит в тоннель. Кравалис, не замедляя шага, прошел
к туалету.
Сандра подошла к Алене Новиковой, взяла у нее поднос и,
улыбнувшись, повернулась, чтобы выйти из вагона с грязными подносами. И в этот
момент состав влетел в тоннель. Дневной свет за окнами сменился абсолютной
тьмой.
— Интересно, — дрогнувшим голосом сказала Анохина.
И в этот момент в вагоне погас свет.
— Что это? — громко возмутилась Зинаида Михайловна. — Почему
потушили свет?
Кто им разрешил?
На несколько секунд воцарилась кромешная тьма. Потом глаза
начали различать некоторые детали. У дверей что-то вспыхивало, словно блики
света из тоннеля ударили в салон вагона. Раздался противный скрежет тормозов.
Всех сидящих сначала бросило вперед, а затем придавило на своих местах.
Раздался чей-то сдавленный стон. Состав остановился. Затем кто-то негромко
чертыхнулся.
— У вас все в порядке? — громко спросил Борисов,
приподнявшись и трогая руками плечи своего шефа.
— У меня — да, — ответил Беляев. — Кажется, Александру
Абрамовичу плохо.
— Включите свет! — бросился вперед Кунин. — Включите свет!
Двери в подобных вагонах работали автоматически. Чтобы их
открыть, нужно было нажать на ручку, и через секунду створки бесшумно
раскрывались. Но только в том случае, если в вагоне работало электричество.
Кунин начал дергать ручку.
И в этот момент включился резервный свет.
— Александр Абрамович, — взволнованно позвал Кунин.
— Нет! — вдруг вскрикнула супруга Горшмана, поднимаясь со
своего места. — Нет, нет! Этого не может быть!
К ней подскочила Алена, чтобы успокоить ее, и в ужасе
застыла, не в силах отвести глаза от страшного зрелища. Кто-то успел
воспользоваться темнотой и выстрелить дважды. Банкир Горшман был мертв. Первая
пуля пробила легкое, вторая попала в сердце. Он уронил голову на плечо Беляеву,
и тот, решив, что его компаньону стало плохо, обратился за помощью.
