– Этот вариант мне подходит больше, сеньор. Спасибо…
– Рагу подгорает…
– О…
Убедившись, что все заняты делом, я тоже вернулся к перебору трофеев, все интересное складывая в отдельный рюкзак, а самое интересное – в личный. Что радует душу – количество боеприпасов увеличилось. Осталось только очистить все патроны от налипшей грязи. Может, они на самом деле личные вещи хранят в жопах? Чтобы никто не украл…
Лекарства…
– Охренеть. – рыкнул я, вертя в пальцах плоскую коробочку, с достаточно подробной инструкцией на обратной стороне, утверждающей, что всего одна подъязычная лекарственная пластинка подарит измученному телу еще два часа гарантированной бодрости и легкости, заодно отключив большую часть болевых ощущений.
Это что-то вроде боевого коктейля. Подобные используются под конец изнурительных марш-бросков в тылу противника. И только в безвыходных случаях – потому что откат подобных средств мучителен.
Но меня больше удивили не обещанные эффекты – вполне реально и обыденно. Нет. Меня удивил длиннющий рекламный слоган на крышке, обещающий, что с принятием всего одной пластинки вы, отважный добытчик и исследователь постапокалиптичного мира, точно сможете справиться с тяжестью набитого добычей рюкзака, а заодно одной левой разберетесь даже с черным гигантским скорпионом, если такой встретится на вашем пути. Не реклама, а рассказ… и рисунок чуть ниже эмблемы Бункерснаба – человечек в зеленом комбезе легко тащит на спине огромный рюкзак, одновременно стреляя с двух рук по прущему ему навстречу скорпиону, достигающему в длину трех метров.
Название снадобья – Стаминэкс Экстра.
Внутри десять ячеек. В шести ячейках квадратные толстые пластинки. Четыре пустуют.
Выбрасывать это дерьмо я не стал. Спрятал в серую трофейную поясную сумку с немалым количеством карманов, что уже несла в себе патроны и различные мелочи, что буквально сами собой оседали в моих руках. К примеру, еще одно лекарство – рэдаспир. В пояснении указывалось, что это произведенная в особых стерильных условиях и лучшими довоенными технологиями ацетилсалициловая кислота…
К Понти Севен мы выдвинулись через три часа, предварительно спрятав подальше все то, что никому показывать не хотим.
Глава шестая
Там, где нет всевидящих глаз системы, всегда готовой покарать любого, кто посмеет тронуть ее послушные игрушки из плоти и крови, пугливые гоблины стараются обеспечить свою безопасность самостоятельно и прикладывают для этого удивительно много сил.
И они всегда рады посадить себе на шею любых достаточно сильных и круто выглядящих хреносовов – этим самым долбанным и мало что умеющим хренососам надо всего лишь пообещать обеспечить безопасность от внешних сил, и гоблины с радостным повизгиванием тут же выдадут все нужные и ненужные полномочия и привилегии.
Это начало конца. Это начало того пути, к концу которого умелые наемники-убийцы начинают превращаться в нихрена не умеющую знать, что позднее наречет себя истинными царями и в свою очередь начнет нанимать умелых бойцов – а те уже должны будут защищать и нанимателей, и гоблинов-простолюдинов. А последним придется кормить уже не десяток бдительных профи, а огромную ораву бездельников, что так любят носить на головах золотые капканы, а бойцам шлепать на плечи яркие золоченные пенисы. Еще через сто лет выродившиеся потомки некогда умелых воинов, перетрахавшие собственных племянниц, что нарожали им уродливых больных детишек, нарекут себя потомками богов, занимающими трон испокон веков.
Здесь этот процесс уже запущен, но сделано это недавно, и все пока в самом своем начале.
Я понял это сразу, как только увидел первую тройку ленивых, зевающих вооруженных охранников, стоящих у накатанной грунтовой дороги. Один из них подпирал плечом придорожный дощатый щит, окрашенный белым и снабженный жирной стрелкой и короткой надписью на языке, что я понял не сразу, но все же сумел разобрать смысл. Надпись на щите гласила, что эта дорога, став слишком уж жесткой и колеистой, вскоре будет перенесена на пятнадцать метров левее – туда и указывала стрелка – по велению постоянно заботящейся о природе Матери. Вторая половина послания добавляла, что постоялый двор Фрито Полло всегда рад принять усталых путников, обеспечить им безопасность и сытно накормить.
Еще я понял, что здешний командир дело свое знает крепко, рука у него тяжелая, башка умная, характер твердый, нрав въедливый и дотошный. Еще он не терпит лени, дерьмового обращения со служебной экипировкой и оружием, панибратства подчиненных с рабочими и зеваками, как и в целом небрежного вида своих бойцов.
Понять это было нетрудно. Мы, вынырнув из-за поросшего кактусами холма, чуть притормозили, вынужденно пристраиваясь в хвост длинного многометрового прицепа, запряженного в допотопный трактор на электрической тяге. Пока пустой прицеп громыхал и пылил перед нами, мы чуть сместились, и я потратил несколько минут на рассматривание стоящих у дороги охранников, встречающих и провожающих каждого проезжающего.
Возраст у мужиков разный, но вот общего куда больше. Несмотря на липкую влажную жару все они в полном боевом облачении – один в знакомой кирасе поверх футболки, на плечах, локтях, бедрах и коленях щитки, пах прикрыт кольчужным куском, тяжелые ботинки и шлем с прозрачным поднятым забралом довершают образ. В разгрузке, что прикрывает частично кирасу, торчат магазины, видна рукоять тяжелого пистолета, две гранаты в своих чехлах-кармашках, а не покачиваются демонстративно на виду. У остальных двоих все примерно так же, но вместо кирасы они защищены солдатскими брониками старой модели.
Вооружение выглядит ухоженным, на снаряге насела дорожная пыль, но она свежая, видно, что сюда явились чистенькими. Ясно, что после тяжелого жаркого дня они потратят минимум пару часов на чистку снаряжения и только потом отправятся выпить чего-нибудь прохладительного.
Все трое хорошо выбриты, на лбах одинаковые банданы, на шеях платки, у всех троих одинаковые же солнцезащитные очки. Никто не курит, никто не улыбается, не болтает с проезжающими, отвечая им короткими скупыми кивками. Даже тот, кто, прикрываясь щитом с надписью, привалился к нему плечом, делает это боязливо, то и дело отлипая, выпрямляясь, безуспешно пытаясь вести себя как положено. Этот последний украшен настолько большим синяком под левым глазом, что он виден даже несмотря на наличие черных очков.
Короче – командир здесь свое дело знает. Только опытный и предельно жесткий лидер, имеющий под собой минимум двоих столь же тугих и колючих подчиненных, может добиться подобного… качества. Можно не сомневаться, что эти парни у дороги свое дело худо-бедно знают, с ними регулярно проводятся учения, стрельбы и умные беседы.
Задумчиво побренчав зажатыми в кулаке серебряными и медными песо – нас богатыми не назвать, но первые дни особо можно не переживать – я кивнул водителю и, чуть вывернув, Хорхе ускорился, обгоняя вконец запыливший нас трактор с прицепом. Один из охранников лениво приподнял руку, при этом сделав это так, что сразу становилось ясно и по жесту, и по мимике, что он делает это не ради выпендрежа или желания показать свою власть, а просто выполняет свою нелегкую, но важную работу. Так и хотелось с душевной лаской улыбнуться ему, предложить испить прохладного пивка…
