Я даже рявкнуть не успел, как события начали развиваться с молниеносной скоростью. И нет, дебил с зажженным коктейлем Молотова не споткнулся, как можно было бы ожидать. Нет. Спускающийся за ним старик вдруг шатнулся сначала назад, задирая ногу в новеньком кеде фирмы Бункерснаб, синем с белым, а затем качнулся вперед и наградил молодого напарника пинком промеж лопаток, дико при этом заорав:
– Сдохни, грешник!
Завопивший гоблин не удержал равновесие, но остался на ногах и, чтобы не упасть, побежал вперед, все быстрее переставляя ноги и набирая скорость.
– Вашу мать, дебилы. – вздохнул я, ускоряясь.
Бегущий парень, вместо того чтобы просто упасть харей вниз, сожрать пару кило дерьма вперемешку с гуано, но все же остановиться, сначала попытался избавиться от пылающих бутылок, разом швырнув два снаряда вперед. Бутылки пролетели десяток метров, упали на камни и вверх взметнулось чадное пламя. А дебил-то продолжал бежать и… поняв, что натворил, уже не успевая свернуть, он усилил блеющий крик и наконец-то рухнул… проскользил по траве потной тушей и въехал прямо в огненные объятия.
– А-А-А-А-А-А!
Тяжело вздохнув, я поднял руку и указал Хорхе сначала на него, затем на карабкающегося старика, а потом уже на дробовик в руках бывшего советника.
– Я поклоняюсь истинной Матери, грешники! – орал старик, буксуя, обрушивая вниз пласты черной жирной земли, вырывая пучки травы. – Мать простит меня! Мать простит меня! Мать… ах ты ж с-с-с-сука! – выдохнул старик, едва не напоровшись потным грязным лицом на опущенный вниз ствол дробовика.
Выстрел разметал тупую башку, обезглавленное тело рухнуло ничком и, проскользив пару метров, замерло.
– Давай! – рявкнул я, и под навесом вспыхнуло яростное пламя, высветив труп и сгрудившихся вокруг него тварей, что уже успели отгрызть от тела руку и ноги ниже колена.
Все же расчленяют. Значит, дыры и правда невелики. Но это еще не все. Тут есть и другая система подачи вкуснятины в логово.
Огненная смерть накрыла чешуйчатое зверье, следом по краю пекла двинулся Каппа, экономно взмахивая тесаком. А я совершил короткий прыжок и успел поймать за хребет одну маленькую тварь, что неожиданно легко вывернулась, упала и заскрежетала клыками-иглами по моей стальной голени.
– Боец. – одобрительно произнес я, ударом кулак ломая плуксу хребет. – Хоть ты не дерьмо.
Развернувшись, швырнул обмякшего урода к внедорожнику и услышал, как он тяжело ударился о дверь машины. Одновременно с этим по мне мягко и влажно стегнула та самая замеченная мною хрень.
– В корзину! – приказал я через внешние динамики, глянув на почерневшую клетку рядом с еще дергающимся дебилом, что, считай, сам себя запек до хрустящей корочки.
– Готово, лид.
– Хорошо. Дальше по плану.
– Есть.
В каждую потенциально сквозную щель между камнями ушло по еще одному коктейлю. Опознать эти дыры было просто – камень вокруг них был очищен от травы, на нем виднелись царапины. Плуксы часто выбирались из этих дыр наружу. А затем возвращались обратно – и всегда через те же самые дыры. Почему? Ответ на этот вопрос прост.
Нагнувшись, я схватил мясистую длинную хрень и потянул. Мясо растянулось, затем напряглось и из огня выполз мертвый горящий плукс. Все они были связаны с чем-то под землей вот такими вот пуповинами. Иначе эту хрень не назвать. Но, как мне кажется, эти пуповины работают в обратку. Я отчетливо видел в бинокль как по этим длинным мясным трубкам, обладающим собственной мускульной системой, бежали от плуксов к навесу ясно видимые выпуклости – только что проглоченные тварями измельченное мясо и кровь.
Это мясные лифты. Системы подачи жратвы к главному едоку. А плуксы, что шныряют по поверхности и ловят всякую мелочь, а порой и гоблинов, всего лишь разумные кусачие пасти.
Войдя в огонь, я отшвырнул пару камней, следом выдвинул лезвие и нанес пару ударов по пылающей растительной крыше, обрушив эту массу прямо на наши головы. Еще два удара, и я оказался снаружи, стоя посреди чадного костра. Со звоном упала еще пара бутылок, добавив горячей смеси, после чего мы убрались из пожара – глупо перегревать системы экзов и забивать фильтры копотью и сажей.
Долго ждать не пришлось. Пламя прогорело быстро, заодно сожрав все сухое и изрядно повредив сырое. Мы с мечником шустро растащили все это дерьмо в стороны, обнажая середку дна чаши. Ломая кости, давя чешуйчатые тела, мы вернулись к горячим камням и принялись их выворачивать. Сервоприводы легко справлялись с огромными глыбами, и вскоре мы обнаружили цель – круглый ребристый люк скрывался под обломком плиты. Виден железобетон, торчит арматура, несколько сквозных дыр, а за ними чернота. Стряхнув железной ладонью часть песка и золы, я схватился за скобу и повернул ее на девяносто градусов. Щелкнуло. От люка послышался холодный знакомый голос, что чуть искажался из-за умирающих динамиков:
– Визуальный контроль невозможен. Представьтесь, пожалуйста.
– Мерсенарио Оди.
– Опознано. Доступ разрешен.
Еще один щелчок, и я дернул скобу на себя, полностью выдергивая люк из пазов. Наклонившийся Каппа врубил грудной фонарь и вниз ударил световой столб.
– Команданте! Сархенте! Тросы! – впереди бежал рогатый, но судя по его крайне грустной и откровенно испуганной морде, он сюда не рвался и был послан силой. Говорил же Камино, скрытый фигурой миноса.
– Уходите. – велел я, когда тросы упали в дыру люка и исчезли во тьме.
Возражений не последовало. Они побежали вверх по склону, а Каппа провалился в люк. Задрожали тросы, еще через секунду последовал доклад:
– Чисто. Четыре метра. Можно.
Можно так можно. Я за трос не цеплялся, просто спрыгнув в дыру и приземлившись на земляную подушку внутри едва освещенного проникающим через отверстие люка светом бетонного коридора неглубокого залегания.
– Лид. – Каппа показывал мне на некий темный перекошенный предмет.
Приглядевшись, я понял, что это большая грузовая платформа, влетевшая в стену и навсегда замершая в этой умершей путеводной артерии. А это именно артерия. Одна из тех дорожек, по которым либо поступало сырье, либо же уходил готовый товар – тут не угадаешь, а платформа была пуста. Но, скорей всего, этот широкий коридор использовался для обоих целей – вон остатки двойного рельса на потолке. Тут было двустороннее и двухуровневое движение. Сориентировавшись, я убедился, что прямо как стрела коридор ведет точно к Олимпу – колоссальной горе, что скрывала в себе мир-опухоль Франциск II.
– Вперед. – говоря это, я уже шагал, причем прямо по извивающимся и хлюпающим под моими ногами мясным жгутам. С каждым моим шагом на землю и старый бетон выплескивались брызги высосанной и переданной сюда крови, вылетали комочки жеванного мясо. А в темноте, там, впереди что-то тяжело и знакомо дышало.
Да… я уже знал, что сейчас увижу за той кучей земли или чуть дальше.
