– Правда? И что же она умеет делать?
– Она мне помогает.
– Вы не кажетесь тем, кому нужна помощь, – заметил мужчина, окинув его взглядом с ног до головы.
– Я не хочу уйти в спячку этой зимой, Эльза меня будит.
Отец поджал губы.
– Я много читал про вампиров в последнее время, – сказал он. – Эльза обернется, даже если укусит оборотня, вы знали? Все же в вас слишком много человеческого.
– Я ей не дамся. – Брун улыбнулся, сверкнув клыками.
– Как я понял, большую часть времени вы валяетесь в отключке. Не боитесь, что она воспользуется вашим беспомощным состоянием?
Брун глянул на Эльзу, которая сидела в кресле рядом с ним и разглядывала пейзаж на стене с таким интересом, как будто видела его впервые.
– А вот и чай! – Мать появилась в дверях с подносом, уставленным крошечными чашками. Поставила его на стеклянный столик, подвинула одну чашку к Эльзе. Брун мысленно вздохнул, примеряясь к тонкой посуде, когда Эльза вдруг вцепилась в его руку так, что ногти впились в кожу.
– Лобзик, – выдохнула она. – Брун! Лобзик!
Он вскочил, сгреб ее в охапку, прижав к себе. Отец поднялся с кресла, недоуменно глядя на них. Солоноватый терпкий запах просочился в ноздри Бруна.
– Вы добавили ей кровь в чай, – понял он.
– Выпей! – воскликнула мать. – Пожалуйста, доченька!
Эльзу колотило в его объятиях, глаза почернели, клыки выступили за губу. Брун схватил второй рукой платье и потащил Эльзу к выходу.
– Я хотела как лучше! – выкрикнула мать. – Эльза! Ты должна это сделать, пока не причинила никому вреда!
Брун на ходу зацепил пальцем куртку и пальто, вешалка с грохотом упала на мраморный пол. Эльза тяжело дышала, и он чувствовал, как гулко бьется ее сердце. Он опустил ее на землю только возле машины, открыв дверцу, запихнул девушку внутрь, кинул вещи на заднее сиденье.
Родители выбежали на крыльцо, и Брун быстро подошел к ступенькам, оглядываясь на машину.
– Вот мой номер, – он протянул визитку мужчине.
– Вы хотите ей добра, – сказала мать. Она не замечала слез, текущих по ее щекам. По запястью из-под рукава выползала алая струйка, капала на крыльцо, запорошенное снегом. – И мы тоже. Пожалуйста, сводите ее в церковь второго пришествия, пусть поговорит с пастырем. Она должна смириться, должна жить дальше.
Брун хмуро глянул на женщину, глаза которой были такого же теплого оттенка, как у Эльзы, когда та не испытывала жажду крови.
Он не стал ей ничего обещать.
* * *
– Так, сворачиваемся, – сказал Эльза, отбрасывая письмо в сторону. – Мы читаем почту Дробовицкого уже который час. У нас набрался целый список его любовниц, среди которых пока ни одной Маржеты. Пора собираться в театр.
– Знаешь, Эльза, я на такое не подписывался, – взбрыкнул Брун.
– Знаешь, Брун, посидеть взаперти я бы и дома могла. – Эльза встала, потянулась. – Я тебя бужу, помогаю с делами и жду ответной любезности.
– Давай обсудим виды любезностей. Я мог бы сходить с тобой на спортивный матч или, так уж и быть, в магазин.
– Брун, – Эльза посмотрела на него с укоризной. – Ты знаешь, что новообращенных вампиров держат в башне десять лет, пока они учатся контролировать голод?
– А как же тот наркоман общался с родными, а?
– Через решетку, – ответила Эльза. – Потом вампирам дозволяется выходить в парки и специальные рекреации, где нет людей. А в общественные места я смогу попасть самое раннее лет через пятьдесят.
– Мгновение по сравнению с вечностью, – хмыкнул Брун.
– Иди одевайся! – рявкнула Эльза. – Черный джемпер надень, с треугольным вырезом.
– Сам разберусь, – буркнул он, разворачивая очередной конверт. На белом прямоугольнике чернела короткая фраза, написанная наискось витиеватым почерком. – Нашел! – воскликнул Брун. – Кажется, нашел!
– Верни кольцо, сука, – мрачно прочитала Эльза. – Эм.
– Адреса нет, – задумчиво пробормотал Брун, поворачивая конверт.
– Шикарная зацепка, – вздохнула она. – Все. Собираемся.
* * *
– Признайся, Эльза, ты так и не простила, что я разбил тебе губу, – сказал Брун, рассматривая потолок гардероба, украшенный лепниной и позолотой. – Это такая изощренная месть.
Эльза сняла пальто, перекинула его поверх куртки Бруна и улыбнулась гардеробщице.
– Не ной, – сказала она, беря его под руку. – Уже был второй звонок, надо спешить.
– Если мы опоздаем, то нас не пустят? – понадеялся Брун, косясь на Эльзу, которая вышагивала рядом.
– Кто сможет остановить почти-вампира и оборотня-медведя? – спросила Эльза, поправляя бретельку платья. – Расслабься и попытайся получить удовольствие.
– В принципе, есть некоторые моменты, за которые я почти готов полюбить театр, – сказал Брун, пропуская Эльзу в ложу под переливы третьего звонка. – Например, твое платье.
– Спасибо, – улыбнулась девушка. Темно-синяя ткань подчеркивала идеальную чистоту ее кожи, круглый вырез приоткрывал холмики грудей.
– Оно очень удобное.
– В смысле? – Эльза села в кресло, подалась вперед, рассматривая зал, битком набитый зрителями.
– Если вдруг надо будет проверить, бьется ли твое сердце, то ничего не помешает… Кстати, давай проверю.
Эльза закатила глаза и покачала головой.
Свет погас, занавес дрогнул и поднялся. Софиты высветили декорации: деревья в цветочной дымке, контур замка с тонкими башенками. По залу разлилась нежная музыка, и на сцену выбежала босая женщина в развевающихся голубых одеждах, не скрывающих ее обильных прелестей.
Звенящее сопрано рассыпалось колокольчиками, мужчина в черном костюме, появившийся из-за дерева, подхватил партию бархатным баритоном.
– Давай я расскажу тебе, о чем постановка, – прошептала Эльза, наклонившись к плечу Бруна. – Это сильфида – мифическое существо, олицетворение стихии воздуха.
– Серьезно? – удивился Брун. – Вполне себе земная тетка. Такую порывом ветра не сдует. Такую и не каждым трактором сдвинешь.
– Она встречает героя и влюбляется в него.
Брун подался вперед, критически рассматривая мужчину.
– Ну, в общем, они подходят друг другу, – сказал он. – Сюртук вот-вот по швам треснет. А ты говорила, что я толстый. На него посмотри, а ведь герой!
– Прекрати ерничать. – Эльза легонько шлепнула его по руке. – Сильфида страдает.
– Это очевидно. Она так воет.
– Потому что они не могут быть вместе.
– А я думал, ей палец дверью прищемило.
– Ой, все, – фыркнула Эльза. – Ты безнадежен.
