Пока мы палили как на занятиях по огневой подготовке, напрочь забыли о том, что происходит справа от железнодорожной линии. Несмотря на наш остервенелый обстрел, русские каким-то образом подтащили туда тяжелый пулемет, а еще некоторое время спустя – второй. Сколько же нам стоило пота и крови изгнать их оттуда! Мы не могли взгромоздить свое противотанковое орудие на рельсы. Все, что у нас было, так это автоматы и ручные гранаты – полным-полно ручных гранат. В результате пришлось оттащить за кусты одного убитого и одного раненого нашего товарища. А день так здорово начался!
К 2 часам дня небо стало ослепительно-синим. Жара такая, что видим марево над железнодорожными путями. Шпалы скользкие от нагретого креозота, и в воздухе стоит его характерный резкий запах. Говорят, что запах нагретой смолы полезен для легких! Чушь собачья! Вон там лежит труп – рана прямо в грудь. Из-за этого дурацкого эпизода на другой стороне железнодорожных путей у русских было в достатке времени окопаться. И это в каких-нибудь 300 метрах от нас! Если бы у нас было силенок побольше, мы враз выкурили бы их оттуда гранатами. Если бы…
Мы и так вдоволь их набросались. Двое наших отправились в тыл за боеприпасами, но что-то никак не возвращаются. Слава богу, русские утратили боевой пыл атаки. Заняты тем, что окапываются поглубже. В этом они большие мастера. Я осторожно выглядываю и смотрю налево. Вид лучше некуда. Куда ни кинь взор, повсюду дымок над воронками от наших снарядов. Артиллерия, и наша и русская, создают огневую завесу. Если приглядеться к артиллерийским позициям русских, мы сумели продвинуться всего-то на километр.
Ночью прибывает подкрепление, поскольку с рассветом мы ожидаем масштабного наступления русских. Если у нас не будет артиллерии, тогда одна железная воля останется у нас для удержания железнодорожной линии. Ждем себе и ждем, но без единого выстрела. Темнеет. Лежу между рельсов и наблюдаю. А это что? Лязг металла о металл. И тут же кто-то из наших выстреливает из ракетницы. Пулеметная очередь, и пули свистят у нас над головой.
Русские, под покровом темноты подобравшись к нам на сотню метров, решили устроить концерт. Пули их пулеметов ложатся сверху полотна. Очередями они молотят по рельсам. Мириады пуль рикошетят вверх. Среди монотонного ритмичного гула тяжелого пулемета отчетливо слышны одиночные выстрелы пехотных карабинов и винтовок.
Эти чертовы русские пулеметы с водяным охлаждением стрекочут словно дьявольские часы. Мы осторожно подкатываем противотанковое орудие и устанавливаем его у канавы рядом с путевой призмой. Большая группа солдат прикрывает орудие (лишь пятеро из них вернулись утром с этого самоубийственного задания). Мы не можем вести огонь – видимость не позволяет, поэтому в точности запоминаем места вспышек. Лежим и выжидаем с карабинами и автоматами в руках, в любую минуту готовые вскочить и открыть огонь. Пальцы вцепились в рукоятки гранат и подсумки с патронами. Наш расчет легкого пулемета тоже наготове. Когда огонь стихает, до меня доходит, что это мой сосед, совсем салажонок, получил то самое взбесившее меня письмо. И тут он скатился с насыпи – ранение в голову, убит. Бедный парень! Еще утром показывал всем фотографии своей молодой жены.
А стрельба тем временем возобновилась. Новый град осколков, в воздухе снова вой. С визгом рикошетят пули. И вдруг огонь снова стихает. Несколько пехотинцев выпускают из карабинов последние патроны, и наступает тишина. Лежим вплотную к насыпи, вглядываясь и вслушиваясь в ночь. Даже складываем ладони ковшиком вокруг ушей – так лучше слышно. В небо с шипением устремляется ракета, потом медленно падает на землю. За ней следующая, потом еще одна. А мы все слушаем и смотрим во все глаза. Тишина невыносима. Слышно, как сердце в груди колотится, как кровь пульсирует в висках. Пальцы по-прежнему сжимают рукоятки гранат. Небо сверкает от выпускаемых ракет – ни дать ни взять фейерверк.
Ночные атаки – дежурное блюдо красных. В воздухе мелькают ракеты. С дистанции 150 метров открываем огонь. Наши снаряды падают прямо в атакующих, оставляя после себя воронки и пустые места. Сейчас ночь, и на территории полным полно естественных преград. Атакующие надвигаются волнами. По правую сторону от железнодорожного пути завязывается остервенелая рукопашная схватка. Занимавшее там позицию орудие осталось без бое припасов, и русские приканчивают расчет. Хоть наши пулеметы и сдерживают их, не дают подобраться к нам вплотную, но сколько мы еще выдержим? На КП возвращаются вестовые. Проклятье! Единственное, что нас здесь выручит, – артобстрел. Мы все время выстреливаем сигнальные ракеты, а в перерыве между нашими ракетами ракеты противника освещают местность. Над соседним участком протянулись красные следы трассирующих пуль. Что же это за фейерверк, что за грандиозная иллюминация ужаса и погибели!
Нам приказано отступить на прежние позиции. Вообще вся линия обороны сдвигается туда, где была. Что за чертовщина? Мы вынуждены отступать?! Мы – 299-я пехотная дивизия? Немецкого солдата вынуждают с боем отдать завоеванное у русских?!
И разыгрывается драма отступления, которая обходится нам массой убитых и раненых, к 2 часам ночи мы добираемся до своих прежних позиций
[7]. Наша артиллерия обеспечивает прикрытие.
12 июля
Группа штурмовых орудий берет на себя один из участков фронта. Мы отошли на 3 километра. Здесь, на этом участке в тылу наших артиллерийских позиций, ожидается русский десант, и нам одним предстоит встретить его.
В спешке роем траншеи. Приходится откапывать их поглубже, потому что нигде поблизости нет стволов деревьев, за которыми можно было бы укрыться. Пейзаж здесь тоскливый. Судя по всему, несколько лет назад красные вырубили здесь все деревья. Кустарник высотой в рост покрывает заболоченные места, но нам за ним не укрыться.
Русские – мастера маскировки и возведения тактических препятствий – расположили свой КП возле большого леса у северного входа в эту котловину. Лес здесь запущен, отчего растет он дико, и поэтому повсюду кусты и трясина. Под полосами кустарника они прорыли ходы сообщения глубиной в 2 метра, которые в случае нужды можно затопить водой. Пулеметные гнезда расположены в гуще кустарника. Даже в самый лучший бинокль их не различишь. Один русский перебежчик рассказал нам, что сотни солдат и рабочих годами доводили эту местность до нынешнего состояния. Деревни, до сих пор обозначенные у нас на картах, в действительности исчезли.
Дороги, как временные, так и постоянные, месяц назад заминировали. Потом засадили заминированные дороги и тропинки травой. Между ветвей растяжки из ручных гранат – двоих наших сегодня утром разорвало на куски.
Траншеи закончены, транспортные средства замаскированы, а орудия врыты в землю в виде полукруга. Мы ждем всего, чего угодно. Артиллеристы готовят представление. Артподготовка началась в 5.00 утра. Гаубицы дали залп шрапнелью. Вся остальная тяжелая артиллерия грохочет позади нас. Ее тяжелые снаряды с визгом проносятся над нами к мостам, важным участкам дорог и передвижным складам боеприпасов, расположенных в 20–25 километрах от передовой русских.
