Даже я поверил в слухи! Убить себя за это готов! Все надежды вырваться из этого ада рухнули. Мне уже не так легко бодриться и писать полные оптимизма письма домой моей Розель. Но приходится. Я понимаю, как важны они для нее и для ее настроения. Она будет рада и не узнает о том, что здесь с нами творится и в каком мы унынии.
31 августа
У реки Виты ничего нового! Артобстрелы, атаки и разрывы снарядов. Нудный гул бомбардировщиков, крики «ура!» красных дьяволов.
1 сентября
Ганс фон Обстфельдер [командующий 29-м армейским корпусом
[15] ] получил Рыцарский крест. [Награда вручена 27 июля.]
2 сентября
Маневрирование на огромных территориях с целью окружения Киева очень напоминают обстановку у Седана на Западном фронте. И снова мы в роли клещей захвата. Нас опять призывают не жалеть своей крови в ходе многодневных окопных боев.
3 сентября
Ждешь! Ждешь! Атаковать приказа нет, зато есть приказ удерживать позиции под бешеным натиском русских.
4 сентября
Вот уже несколько часов русская артиллерия обстреливает наши позиции из орудий всех калибров. Надеюсь, выдержим. Вжавшись в землю в траншеях, ждем приказа атаковать или же конца этого кошмара – прямого попадания. Дрянь! Гадость!
5 сентября
Сегодня опять великий день для русской авиации, которую бросили на нас разнообразия ради. «Птички Буденного» слетаются сюда целыми стаями. Видимо, из вежливости сначала высыпают на нас сотни листовок. Ну а за ними следуют здоровые, длинные авиабомбы.
Сначала я принял их за зажигательные. Но если они сбрасывают бомбы непосредственно над нами, немедленной угрозы для нас нет. Мы с любопытством смотрим, как бомбочки хлопаются в лощину. Странно, но они вроде бы не взрываются. Тонкие их корпуса сразу раскрываются. И в воздухе разлетаются сотни крохотных предметов, блестящих, как консервные банки. Десять минут спустя вся ложбина в огне. Небольшие фиолетовые вспышки повсюду. Вскоре появляются специалисты химической службы. Они подбираются поближе к этим странным бомбам. Оказывается, 6–8-метровые корпуса заполнены небольшими емкостями. После раскрытия главного корпуса при соприкосновении с землей эти емкости разлетаются во все стороны и раскрываются. Несколько минут спустя все кругом охвачено огнем. Это фосфорные бомбы – еще один злодейский трюк!
Несмотря на это, мы должны быть благодарны русским. Они решили использовать скопище трупов своих солдат в лощине в качестве крематория. Назавтра смрад разлагающихся трупов исчез. Что стало бы с нами, если бы не «птички Буденного»? Мы бы просто превратились в «ребрышки по-кассельски, хорошо прокопченные», как заметил кто-то из наших.
6 сентября
Смена боевого охранения на позиции «В» в 3.00. Шесть бойцов отправляются на незанятую позицию. Этого мы никак не ожидали. Ну там хоть, по крайней мере, тихое место: изредка упадет снарядик да застрекочет единственный пулемет. Над нашими позициями навис сырой туман. Противник не видит, как мы пробираемся через колючую проволоку и осторожно, ползком минуем минное поле. Полчаса спустя добираемся до передних траншей позиции «В». Туман в долине такой, что ни зги не видать. Враг может попытаться прорвать эту позицию как раз в тумане. Мы – глаза дивизии и различаем первую волну атакующих русских солдат.
Наша артиллерия прикрытия бьет достаточно метко и сметает первые две волны атакующих, но на наш участок устремляется масса все новых и новых атакующих. Если так продолжится и дальше, боюсь, мы будем вынуждены отступить к нашей первой позиции. Но никто ни о чем таком вслух не говорит – немецкий солдат так сразу не отступает. И наш наблюдательный пост превращается в оборонительную позицию. Снимаем камуфляжный чехол и ставим пулемет на изготовку к стрельбе. Ручные гранаты лежат рядком, готовые к употреблению. Штыки примкнуты к винтовкам на случай рукопашной.
Русские сумели пробраться справа от нашей позиции. Несколько их солдат буквально в полуметре от минного поля, но эти русские дьяволы не задумываются о таких мелочах, как потеря сотни-другой человек. Они вообще ни о чем не задумываются. Большевики раскусили важность нашей оборонительной позиции и гонят на ее штурм все новые и новые силы из резервов. Нас атакуют непрерывно. Артиллерия бьет без пауз и с дальних дистанций, попадая прямо в траншеи.
Туман давно рассеялся. Солнце светит и сводит нас с ума. На нескольких участках вокруг произошли рукопашные схватки. Тут уж к героизму призывать никого не приходится. Тут все герои. Тут каждый просто выполняет свой долг, делая все возможное.
В конце концов большевики отброшены и около полудня отступают. Но их артиллерия решает взять кровавый реванш. Один артобстрел, другой. К 17.00 град снарядов приходится на наш тыл примерно в сотне метров от нас, но постепенно приближается. Разрывы все ближе и ближе. Уже почти достают нас. Вой снарядов у нас над головой начинает напоминать орган… И мы бросаемся на дно траншей. И снова грохот, будто сам мир решил взорваться. Нас окатывает жидкой грязью, она везде – на ушах, лицах, на касках.
Осколок размером с кулак шлепается на землю в каком-то метре от меня. Везение! Без везения на войне никуда! Если сравнить число потерь с успехом, оно ничтожно. Прямо перед нашим сектором обстрела у первого ряда траншей грудами громоздятся трупы русских солдат. Самое противное, что завтра всех нас будет рвать от трупной вони. И опять придется, словно медсестрам, бегать с прижатыми ко рту носовыми платками. Но тут обстановка круто меняется: мы получаем приказ о замене. Замена произойдет вечером. Никому не понять воздействия подобного приказа на эмоциональное состояние фронтового солдата, бойца с передовой. Не стану исключать, что кто-то из наших даже прослезился… Нервы ведь не железные.
Прибывшего вестового встречают как божество. Даем ему последние сигареты и остатки шнапса. Замена осуществляется в полночь без каких-либо осложнений. Ранним утром мы добираемся до наших снабженцев в Барахтах. И теперь спать, спать, спать.
7 сентября
Жара невыносимая. Влажная духота хуже любой пытки. Тысячи жирных мух – еще одна пытка. Они повсюду и всегда, днем и ночью. Целыми стаями садятся на все съедобное. У меня вмиг пропадает аппетит, стоит только подумать, на что они вообще садятся… На те самые трупы, что грудами свалены у нас на передовой и на дерьмо в наших временных сортирах. Поэтому, кроме ран, приходится опасаться и серьезных желудочно-кишечных заболеваний.
Об отдыхе или сне и думать не приходится. С тех пор как в тылу резко активизировалась деятельность партизан, о безопасности приходится забыть. Разумеется, мы высылаем в тыл посты, задача которых – хватать партизан и дезертиров. Но сей раз это уже не сопливые девчонки, а фанатики-большевики. Уставятся на нас пустым взором и лыбятся. В результате обысков обнаруживается масса любопытных вещей: карты местности, тысячи русских рублей, новенькие паспорта. Из-за этой проклятой жары нам и так тошно, а тут еще эти их дурацкие ухмылки. Они бесят нас так, что едва сдерживаемся.
