12 марта
Сегодня день относительно спокойный, разве что несколько визитов авиации, которая в последнее время наведывается к нам подозрительно часто. Эти ребята выяснили, что на нашем участке собрались представители самых разных служб. Днем и ночью бомбежки, что плохо отражается на состоянии домов. Но все не так серьезно, как может показаться, – повреждения мизерные.
13–14 марта
Ночью объявили воздушную тревогу. И полную боевую готовность. Со стороны Белгорода пролетели три транспортных самолета. Русские десантники позавчера атаковали штаб армии. Нанесен серьезный ущерб. Посты боевого охранения решено удвоить.
Ранним утром попытка атаковать нас. Но прорвать нашу оборону не удалось – позиционный огонь наших батарей так потрепал русских, что им пришлось прервать подготовку к атаке.
Вечер проходит спокойно, за исключением постов боевого охранения, все стараются отсидеться в хатах, хоть и здорово поврежденных пулеметным огнем. На шатком столе, вокруг которого уселись мои товарищи, стоит свеча. Кто-то пишет письма, кто-то оживленно что-то обсуждает. Когда кто-то произносит «тыловики» или «снабженцы», тут же слышится ропот. Этим утром все мы злы на снабженцев, тыловиков и работников кухни. Эти ребята сидят себе в тепле, им нет нужды морозить задницу в снегу окопов и траншей. Я-то уж прекрасно знаю условия, в которых пребывает пресловутая «белая кость», где-нибудь в Сумах и Лебедине, как знаю по письмам и то, что все лишения, связанные с пребыванием на передовой, многими в Германии воспринимаются с нескрываемым возмущением.
Здесь, на фронте, те, кого называют «окопниками», образуют сообщество или даже братство тех, кому не раз доводилось проверять отношения на прочность, глядя в лицо смерти. И все эти ребята, грязные и завшивленные, научились здесь за все это время чтить свой дом и свою родину и все, что с домом и родиной связано. Я лично считаю, что только те, кто не раз и не два ощущал ледяное дыхание смерти в спину, кто вышел живехоньким из далеко не одной рукопашной, способны на подобные любовь и уважение к родному дому. Любой из нас без малейших колебаний отдаст жизнь за родину.
В нашем тылу располагаются снабженческие и интендантские службы. Те все воспринимают по-другому. Их сознание пропитано страхами попасть на передовую. И этих ребят потом по возвращении домой будут считать там «героями фронта», и все из-за тех сказочек, которые они обычно сочиняют, будучи в отпуске. Я сейчас говорю об этом так, к слову, потому что истинный фронтовик никогда не позволит себе ни высокомерия, ни спеси, ни похвальбы тем, что он сражается на передовой.
В глубоком тылу несут службу оккупационные части – их «проблемы» ограничиваются «шлюхами» и женским полом в целом. На снимках, посылаемых домой, они красуются в подбитом мехом обмундировании на фоне зимнего снега и льда («Ах, эти бедняжки, какая же все же ужасная эта русская зима!»). Разве кто-нибудь в Германии задумывается о том, что именно такого, подбитого мехом, обмундирования так не хватает нам на передовой? Кто-нибудь понимает, что они лакают тот шнапс, которого, опять же, недостает нам на той же передовой?
А дальше всех в тылу зенитчики. Те даже не всегда в курсе, что вообще существует такое понятие, как «линия фронта». Впрочем, среди них весьма высок процент женщин. Так давайте, переходите к нам, вы, служители глубокого тыла, смените нас здесь у наших 20-мм и 88-мм зенитных пушек!
Служба снабжения этих трех перечисленных групп представляет собой три «фильтра снабжения» (можно проскочить через один такой «фильтр», но намертво застрять в другом). Солдат, ты вообще что-нибудь замечаешь? Нам, бойцам Восточного фронта, не разрешено носить оружие, вернувшись в Германию! С чего бы это? Правда, а почему?
22 марта
Русские уже с утра пустили в ход многочисленные силы авиации. Но разве можно это сравнить с тем, что творилось в Лучках! День завершается серией довольно вялых атак. Ночью большевики совершенно внезапно атакуют нас при поддержке танков, которые мы все же останавливаем, как и саму атаку, впрочем, только после двухчасового огня наших батарей. Есть перебежчики и дезертиры. Все они допрошены. Пленные – часть диверсионной группы русских. Вообще, обстановка здесь не из лучших. Питание и боеприпасы довольно низкого качества, и их вечно не хватает. Задача русских диверсионных групп – брать пленных, захватив заодно автоматическое оружие.
23 марта
Сегодня тоже более или менее спокойно. Лишь иногда раздается пулеметная очередь со стороны противника. Сегодня уже приятное тепло, яркое солнце на синем небе. Земля понемногу оттаивает, настает период распутицы. Пройдет еще пара недель, и земля подсохнет, так что, господа, готовьтесь к весеннему наступлению.
24 марта
Завтра нас сменяют. На сей раз это нас не особо радует. Дни здесь прошли спокойно, то есть по нашим понятиям спокойно. Лишь умеренные обстрелы, дневные и ночные, ну и время от времени вялые атаки – все равно что затишье для нас. За эту зиму мы приучились к совершенно иному развитию обстановки. Очень жаль, что нас сгоняют отсюда, – здесь сплотилась весьма неплохая боевая группа!
25 марта
Смена тоже проходит спокойно и без сбоев. В полдень русские истребители решили преподнести нам сюрприз на марше. Один боец получил легкое ранение после их обстрела. Без каких-либо происшествий вечером добираемся до Обояни.
Сегодня имел возможность прочесть любопытный выпуск новостей, выпущенный противником. Там перечислялись бои в районе деревни Лучки. За период с 17 по 24 февраля, когда русские сосредоточили атаки на участке Озеровский-Лучки, враг на участке, где действовала только 75-я пехотная дивизия, по нашим данным, потерял 20 тысяч человек, 9 тысяч из них убитыми. Если взять эти цифры применительно к дивизиям, то речь может идти о 4–5 советских дивизиях. Прибавьте сюда еще и дезертиров и перебежчиков. На других участках фронта обстановка, в принципе, та же. Если судить по показаниям многочисленных пленных, мы узнаем, что отдельные роты сократились до 20, а иногда и до 14 человек. Это говорит о том, что далеко не все так благополучно у них на фронте.
Кровавые, неисчислимые потери, на которые шли большевики в эти зимние месяцы, не могут не оказать отрицательного влияния и на ход их весеннего наступления. Но – как бы то ни было – и для нас преувеличенному оптимизму места быть не должно. Мы понимаем, что Советы эту зиму не профукали. В глубоком тылу созданы мощные линии обороны, промышленные центры Урала освоили выпуск танков Т-34 новых, усовершенствованных модификаций.
27–28 марта
Время от времени удостаиваемся визитов советской авиации. Самолеты на бреющем кружат над нами и ведут по нам плотнейший огонь из бортового оружия. Едва заслышав гул авиационных двигателей, мы, не мешкая, спешим укрыться. Те, кто не успевает, бросаются под машины и пережидают «нашествие» там. Иногда на нас бросают и бомбы.
29 марта
