«Да, дети французов тоже иногда едят гамбургеры и картошку фри, – пишет Памела Друкерман, – но я никогда не встречала карапузов, которые питались бы чем-то одним и отказывались бы есть все остальное; не встречала я и родителей, допускающих такое. И дело не в том, что во Франции дети больше любят овощи. Нет, конечно. Некоторые блюда нравятся им больше других, и во Франции тоже есть капризные трехлетки. Но им никто не разрешает исключать из рациона пищу определенной консистенции, цвета или вкуса лишь потому, что так захотелось. Экстремальные капризы детей французы считают в худшем случае “опасным пищевым расстройством”, а в лучшем – отвратительной невоспитанностью.
Французы не начинают прикорм с безвкусных и бесцветных каш, – продолжает Друкерман. – Вместо них они дают детям овощи. Первой взрослой едой французских малышей, как правило, становится пюре из отваренной на пару зеленой фасоли, или шпината, или моркови, или очищенных цукини и белой части лука-порея».
Воспитание вкуса
Несколько лет назад группа социологов и педиатров провела 28-дневное исследование среди французских и немецких мам, которые вводили своим малышам первый прикорм
[42].
В первую неделю прикорма француженки дали младенцам шесть разных овощей, а немки – всего три.
В первый месяц более 40 % французских малышей успели попробовать от 7 до 12 различных овощей, тогда как немецкие малыши продегустировали не более шести.
Всего за время исследования француженки предложили своим детям от 18 до 27 вариаций овощного меню, тогда как 80 % немок из фокус-группы решились на не более чем семь вариаций.
На вопрос, чем они руководствовались при выборе стратегии кормления, француженки ответили, что необходимо в первую очередь развивать у малышей вкусовую палитру (это соответствовало также и рекомендациям их педиатров).
А немки признались, что просто выбирали овощи, которые могли с наименьшим риском спровоцировать аллергию. При этом у маленьких французских гурманов было выявлено не больше аллергических пищевых реакций, чем у немецких младенцев (в обеих странах речь шла о 5–8 % детей).
Но это еще не все. Местных детей не только очень рано приучают к разнообразной пище, но и прививают им навыки «взрослого» поведения за столом. Об этом много пишет еще одна очарованная Францией и французской культурой питания уроженка Северо-Американского континента, канадка Карен Ле Бийон. Ее бестселлер «Французские дети едят всё: И ваши могут»
[43] вышел через пару лет после книги Друкерман. Ле Бийон – мама двух дочек, которые родились в Канаде и провели там первые годы жизни, усвоив местные привычки питания. Так, например, макароны с пармезаном и кетчупом были одним из немногих блюд, которые в пять лет ела старшая дочь Карен. Еще у обеих девочек имелась привычка постоянно перекусывать – хлебом и сладостями. Но потом семья переехала во Францию. Всего лишь одного года в деревушке в Бретани, на родине мужа Ле Бийон, ее дочерям хватило, чтобы стать маленькими француженками. А вот сама мать «сломалась», решив, что Франция все-таки не ее страна. И в первую очередь как раз из-за слишком жестких социальных норм и рамок. Однако по возвращении в Канаду Карен Ле Бийон попыталась по максимуму сохранить французский подход к питанию и с тех пор всячески популяризирует его, даже ведет на эту тему блог.
«Поскольку еда занимает центральное место во французской культуре, дети обязаны научиться есть так, как принято, если хотят стать полноценными членами общества, – делится она впечатлениями в своей книге. – Я бы сказала, что французскому ребенку так же важно научиться вести себя за столом, как американскому подростку научиться водить машину. Это ритуал взросления, обязательное условие успешного существования в обществе».
Кстати, более расширенная интерпретация французского понятия savoir-vivre – именно умение жить в обществе. И как же французам все это удается?
Сырые артишоки и другие звери
Я встречаюсь с француженкой Натали де Штуц в небольшом ресторанчике в городке Эвиан на берегу Женевского озера. Миниатюрная, с аккуратным макияжем, в узких джинсах и обтягивающей серебристой курточке, Натали не выглядит на свои 47 лет. Я бы дала ей от силы 35. Как и многие современные француженки, она родила первого ребенка после 30. Ее сыну 12 лет, а дочкам – десять и шесть.
Сейчас время ланча, и заведение набито битком. Вокруг обедает немало семей с детьми. Мне бросается в глаза, что малыши действительно не только не плюются едой, – они удивительным образом не проявляют вообще никаких атрибутов привычного мне детского поведения в ресторанах. Не шумят, не ноют, не пытаются как можно скорее выскочить из-за стола. Невероятно, но факт: все ребята терпеливо участвуют в трапезе, которая, как принято во Франции, растягивается на добрых два часа. Действительно, местные дети ведут себя как маленькие (и весьма воспитанные) взрослые. За соседним столом малыш, которому на вид не больше полутора лет, сидя на руках у папы, довольно ловко управляется с белой рыбой – и, представляете, делает это совершенно обычной «взрослой» вилкой! А рядом старший брат – ему от силы года три – молча доедает крем-суп и затем принимается за стейк.
Натали не понимает, чему я удивляюсь. Для нее все это в порядке вещей. Тем более что в детстве большинство ее ровесников воспитывали намного строже, чем сегодня. До конца 1960-х гг. во Франции власть родителей, особенно отца, была непререкаемой и абсолютной, а детей считали «половинкой человека»
[44]. Подразумевалось, что они должны быть sage comme une image («тихими, как на картинке») – «детей должно быть видно, но не слышно». Затем, после событий 1968 г., в стране началась мощная либерализация нравов, в том числе и в области воспитания. Многие родители взяли за основу идею, что детям вообще «запрещено что-либо запрещать». Однако впоследствии французское общество постепенно снова заговорило о необходимости рамок – правда, гораздо менее жестких, чем раньше.
– Нам с братом вообще не разрешалось подавать голос за столом, – рассказывает Натали. – Папа и мама разговаривали только друг с другом, а мы должны были сидеть тихо и ждать, пока все не поедят и не наговорятся.
Раньше слово родителей вообще было законом, l’autorité absolue
[45], – с улыбкой продолжает моя собеседница. – Между родителями и детьми была огромная дистанция. Сейчас у детей гораздо больше выбора. И они значительно чаще общаются со взрослыми. Это усложняет процесс воспитания. Быть строгим родителем сегодня сложно. Дети стали требовать от тебя гораздо больше. Но, наверное, так в конечном счете даже лучше. Возможность выбирать стимулирует развитие, помогает сформироваться индивидуальности. Но, конечно, все хорошо в меру: малолетки не должны принимать решения за родителей.
