— Тогда мне придется покормить тебя своим.
— Хорошо…
Согласилась и даже не покраснела! Ни когда сама кормила Ролдхара, ни когда он кормил меня и медленно стирал горячими пальцами собравшийся на губе молочный крем. Стыда не было ни капли. А вот необъяснимый жар был. И голову… Да, голову от вина кружило. Но я выпила целых два бокала и ничуть не жалела!
Как хорошо мне было сидеть рядом с владыкой, положив голову ему на плечо, и наблюдать, как лениво мигают красными огнями чернильные угольки в камине. Он ласково гладил мои ладошки, а я таяла от нежности…
Тревоги сегодняшнего дня отступили на задний план, а в душе воцарился покой.
Проснулась неожиданно от чувства невесомости.
— Тише, тише, — прошептал владыка. Меня несли на руках. Голова совсем не слушалась, смазывая реальность. — Я отнесу тебя в кровать. Это коварное вино. Быстро хмелит, но скоро отпускает.
Милорд уложил меня в постель, снял с меня халат и хотел уйти, но я вцепилась в его ладонь и потянула на себя:
— Останьтесь, пожалуйста. Мне тревожно. Побудьте со мной. Немного…
Устыдиться бы, Василек! О чем ты просишь? Но нет… Виной ли тому выпитое вино, стирающее границы запретного, или что-то еще, но я открыто говорила о том, чего мне действительно хотелось. И это не одиночество в ночи. Это Ролдхар рядом. Его тепло, его сила…
Владыка не отказал. Быстро разделся и лег с противоположной стороны кровати, совершенно меня не касаясь.
Это началось по новой. Мягкая перина казалась жесткой, одеяло слишком жарким, без него — холодно. Ни на правом, ни на левом боку, ни на животе, ни на спине покоя не находила. Вновь повернулась лицом к владыке и в лунном свете, очерчивающим величественный профиль мужчины, разобрала улыбку.
— Чему вы улыбаетесь, милорд?
— Ты очаровательна в своем непонимании, Анотариэль, — он повернулся, а я совсем пропала в сияющих яркими аметистами глазах. — Чего ты хочешь?
— Чтобы вы меня обняли, милорд, — выпалила на одном дыхании, а щеки огнем обожгло и в груди заныло.
— Это ведь так просто, — улыбнулся он, отводя в сторону руку, приглашая к себе, но не проявляя инициативы.
Прокралась ближе и очень осторожно положила голову на грудь дракону. Теплая ладонь накрыла мою спину, а вторая опустилась на бедро. Я замерла, как мышка, пойманная в ловушку, а милорд молчал и ничего не делал. Дышал только глубоко и тяжело. Щекой я ощущала жар его тела, в мою ладошку колотилось яростное драконье сердце, а живот милорда, красивый и подтянутый, поднимался в такт дыханию. Не могла отвести взгляда от совершенного творения природы. Провела ладонью по рельефной груди, животу и замерла, услышав хриплый голос:
— Помнишь, что я казал тебе совсем недавно, Анотариэль?
Как же не помнить! Хмель постепенно выветривался, но стыд так и не появлялся. А чего мне стыдиться? Разве я могу запретить душе чувствовать, а сердцу любить?
Осознав, что люблю владыку, так сильно, что уже жизни без него не представляю, я прижалась к нему всем телом, крепко-крепко и притаилась.
— Ты сама попросила меня остаться.
— Да, милорд, — прошептала очень тихо.
— Сама потянулась ко мне.
— Это так.
— И я ни к чему тебя не принуждал.
— Все верно, милорд.
— А что я обещал сделать в таком случае?
Замерла, не веря в происходящее. Может ли это оказаться правдой или всего лишь сон? Рискнуть всем или жить, жалея, что проявила трусость?
Подняла голову, чтобы смело встретить наполненный нежностью взгляд:
— Не отпускай меня, любимый. Никогда-никогда, несмотря ни на что, прошу, не отпускай меня…
Жар поцелуя прокатился по телу огненной волной. Едва не захлебнувшись от восторга и удовольствия, я жадно припала к губам дракона, позволяя ему опрокинуть меня на спину, исследовать ладонями самые интимные уголки моего тела, которое отзывалось на малейшее прикосновение. Я запустила ладони в густые волосы милорда, подставляя шею под нежные поцелуи, выгибаясь навстречу губам, ласкающим мою обнаженную грудь, позволяя себе дышать любовью… Одеяло давно сбилось, а лунный свет серебрил наши обнаженные тела, ловил тихие вздохи и тяжелое дыхание, гладил сплетенные пальцы и струился по шелковым простыням, прогоняя сомнения. Я крепко обняла милорда, когда наши тела соединились, и растворилась в танце любви без остатка. Все утратило значение. Остались лишь мы, одно на двоих дыхание, одно сердцебиение и мир, рассыпавшийся на миллионы сверкающих осколков, подаривший телу невыразимую легкость и сладость. Ролдхар еще долго целовал меня, а я едва отвечала сквозь сон, неумолимо забирающий в свое царство.
— Аэлита Айнари, завтрак!
Я распахнула глаза и села в кровати. Хотела же встать пораньше, как так получилось, что снова проспала до самого завтрака?
— Аэлита Айнари, позволите войти?
— Проходите, — крикнула из спальни, приглаживая волосы.
Нет, что-то удивительное с мебелью в гнезде владыки. Там я так чудно выспалась, а сейчас у меня все тело болело, особенно ноги. Впрочем, я вчера так набегалась, пока пироги разносила, не мудрено.
Мне что-то снилось… Что-то такое хорошее, от чего в груди невероятная легкость и ошеломительная радость. Но что за сон такой — не помню! До чего же досадно. Сны, от которых так хорошо, хочется записывать, складывать в особую шкатулочку, чтобы, когда плохо или грустно, доставать, просматривать, словно драгоценные камушки и заряжаться хорошими эмоциями.
Неспешно позавтракав, я приняла душ и сменила наряд. Сложно выбрать, когда весь шкаф битком набит разноцветными дорогими платьями, поэтому я вытащила наугад. Благодаря вниманию драконов и нарядов, и украшений у меня было столько, что хватит на всю оставшуюся жизнь, еще и детям на приданое останется. Впору, как и советовал Нитаэль, своей сокровищницей обзаводиться.
Нитаэль…
Я снова безуспешно звала фамильяра, но он так и не появлялся. Зато появился кое-кто другой. Я услышала едва различимый скрежет под дверью и с тревогой выглянула в коридор. Азалия шмыгнула в комнату черной тенью и, мазнув по моей ноге гладкой шерсткой, промурлыкала:
— Ну здр-равствуй, м-малышка.
— Азалия! — схватила пушистую любимицу Борхес и запустила пальчики в густую шерстку. Фамильяр позволяла такую вольность немногим, но на меня никогда не шипела. — Расскажи, что произошло? Где все наши, куда Нитаэль подевался? Я никак не могу его найти.
— М-меня послали за тобой пр-рисмотр-реть, Васил-лечек. Нитаэль в сумер-речном м-мир-ре. Венер-ра говор-рит, он р-раскрыл свою сущность ирде Нойр-рман и отдал ей пр-риказ от им-мени пр-ризрачного др-ракона.
— Ой, — воскликнула я, усаживаясь в кресло.
— Ой, — согласилась Азалия и свернулась калачиком. — Нельзя было. Он пр-риказал пом-мочь тебе, Васил-лек, очистить доброе им-мя ведьм.
