И вот, сейчас, уничтожен ковен Сотхо. Почти полностью. Благодаря тому, что Нитаэль укрыл книгу Тьмы в сумеречном мире, уничтожить всех ведьм у колдунов не получится. Они просто не найдут остальных сестер, а это значит, что надежда для Сотхо еще жива, чего не скажешь о ковенах Сидах и Олорэ. И я сама могла бы поверить в историю, в которую нас пытаются заставить поверить, если бы не была ее участницей. Не ведьмы проклинают драконов. Точнее, ведьмы, но не мы зачинщицы. Колдуны пытались представить все так, словно Сидах и Олорэ, затаив обиду, решили отомстить императорской семье, за что убили кронпринца и довели до смерти императрицу. Теперь пытаются очернить Сотхо и Борхес, будто бы мы призывали Талдоха уничтожать драконов. Но Абелард сказал, что не был проклят, а у Алафаи сына похитили и это все меняет.
— Азалия, а колдуны могли наслать мор на скот и неурожай?
— Не дум-маю. Скор-рее всего, это сделали Сидах. Но м-мы знаем тепер-рь, что у любого действия есть пр-ричины.
— Ведьму могли заставить, но сейчас мы уже ничего не докажем. Виновных ведь даже не искали. Сразу уничтожили всех сестер, — я выдохнула и посмотрела за окно. Васильковое поле… Совсем близко уже. И чем ближе, тем сильнее глухие удары в груди и голове. — Мне казалось, я многое в жизни повидала, особенно в доме графа Братстона, но я раз за разом поражаюсь человеческой жестокости.
Жестокость, ненависть — эмоции, которые мне так сложно понять, а принять и вовсе невозможно. Как исконная магия вообще допустила их существование? Или они нужны, чтобы показать мощь любви и силу прощения? Ведь все познается в сравнении.
Я попросила извозчика не подъезжать близко к дому. Нежить, патрулирующая периметр, сразу заметит незнакомый транспорт и доложит хозяину. Я столько раз сбегала из ненавистного поместья, что не сосчитать, но каждую ночь, ровно в полночь возвращалась в комнату, каждый сантиметр которой выучила наизусть. Интерьер, запахи, цвета… Все въелось мне в подкорку.
По спине пробежался холодок. Возвращаться в логово зверя, да еще и добровольно — опрометчивый поступок. Но иначе я не могла.
Расплатилась за поездку и, отпустив Азалию на траву, произнесла:
— Что ж, дорогая, ты готова?
— Если ты готова.
А я не была. Можно ли вообще быть к такому готовой? Как госпожа Венера повторять любит: глаза боятся, а руки делают. Самый сложный — это первый шаг. И я его сделала, ступив в высокую траву.
Тайное становится явным
Попасть незамеченной в дом графа несложно через окно, ведущее в подвал. Я часто сбегала именно через него. Оно слишком маленькое для воров — награбленное не вынесешь, но достаточное, чтобы проникнуть внутрь или уйти незамеченной. Скрыться от патрулирующей нежити помогает обычный ведьмовской щит. Нежить она ведь на движение и человеческий облик реагирует, на звуки громкие. Сознания у нее нет, только команды, которые заложит мастер. А щит скрывает мою ауру, растворяет человеческие очертания и маскирует звуки под природные. Этот нехитрый прием мне госпожа Венера показала еще год назад и ни разу он меня не подводил.
Добраться до подвала оказалось несложно, а на окошке по-прежнему моя проволочка висела, которой я поддевала замочек с обратной стороны. Пока Азалия сторожила, я отточенными движениями открыла задвижку и проворно юркнула внутрь.
Полуденный зной с ароматом пряных трав сменился сыростью и прохладой подсобного помещения. Пахло пылью и плесенью. Подобрав подол и завязав его узлом, чтобы ненароком не зацепиться за что-нибудь и не поднять шум, я на цыпочках, двигаясь в темноте по памяти, прокралась к двери. За спиной мягко приземлилась Азалия и бесшумно подошла ближе, коснувшись моей ноги мягкой шерсткой.
В доме передвигаться немного сложнее. Щит меня укрывает от нежити, но, если вдруг встретится кто-то живой, то меня заметят. Опять-таки, дверь я замаскировать не смогу. Если она открывается, то это все увидят.
Замерла, прислушиваясь.
— Никого, м-малышка, — подсказала Азалия. Кошачий слух куда лучше человеческого. Став заклинательницей драконов, я стала лучше видеть и слышать, но до представителей семейства кошачьих мне все равно далеко.
Решительно повернула ручку, пересекла пустой коридор, ведущий на кухню и в комнату для прислуги, свернула в соседний.
— Стой! — прошептала Азалия, указывая хвостом в противоположную сторону. — М-малыш…
Замерла на мгновенье, а потом последовала за фамильяром. В кабинет я всегда успею. Если сын Алафлаи еще здесь, нужно убедиться, что он в порядке.
Пришлось снять туфельки, чтобы не шуметь, хотя ступать босиком по холодным каменным полам неприятно. Пересекли длинный коридор, разминувшись с нежитью. Сине-зеленый полуразложившийся мужской труп с пустым взглядом прошел мимо, обдав смердящим запахом. Свернули направо. Там кладовка с припасами, но я знала, что граф Братстон переделал ее в темницу, где держал провинившуюся нежить. Словно такое наказание могло хоть сколько-нибудь их исправить.
Не прогадала. В одной из клеток, свернувшись клубочком, лежал мальчишка. Юный совсем, лет девять от роду. Он не плакал и не кричал, просто смотрел перед собой и не шевелился.
— Эй, — я присела на корточки и позвала шепотом. — Малыш, ты сын Алафлаи? Керот?
Мальчик встрепенулся, а я приложила палец к губам. Азалия шмыгнула в коридор, сторожить.
— Вы пришли меня спасти? Где моя мама?
— Я постараюсь тебе помочь, обязательно!
Осмотрелась. На железной решетке старый навесной замок, такой легко открыть, если ударить посильней или поковыряться в нем чем-то железным. Граф часто запирал меня, за что я ему теперь благодарна. Это многому научило. К примеру, открывать вот такие замки. Я обнаружила на одной из полок изогнутый гвоздь и протянула малышу.
— Возьми пока и спрячь. Если через час я не приду за тобой, открой замок и выбирайся.
Я подробно описала малышу, как добраться до окошка, через которое он запросто выберется наружу. А там уже надежда на быстрые ноги. Ребенок гораздо шустрее нежити…
Оказалось, что пленника не кормили и не поили. Хоть Азалия и шипела, но я исправила это недоразумение. Кухня совсем недалеко. Никто и не заметит пропажу нескольких ломтей сыра и хлеба. Да и от кружки компота в кастрюле не убудет. Малыш заметно оживился, хотя я предупредила его, чтобы вида не показывал, иначе граф может заподозрить неладное.
Пару раз в кладовку заглядывала нежить, но надежно укрытые щитом, мы с Азалией замирали и оставались незамеченными. Поставив на малыше незаметную защиту, я поспешила в кабинет графа. Если в подсобных помещениях бесшумно и незаметно передвигаться довольно просто, то как пересечь холл?
Мы с Азалией выглянули из-за угла. Вроде бы никого. Кошачий слух тоже не предвещал гостей. Стиснув в руках туфельки, я, сломя голову, бросилась к лестницам. Кошка бесшумно пересекла гостиную черной молнией и взлетела наверх. Я едва не упала на ступеньках, но устояла. И когда сзади мертвенной тенью проковылял неживой слуга, замерла, едва дыша, слушая, как в голове грохает сердце. Пальцы онемели — так сильно впилась в лакированный деревянный поручень. Лишь бы никто живой сейчас не вошел — заметят ведь!
