Полет длился недолго. Описав круг над гнездом, владыка тяжело приземлился на каменную площадку, с которой тут же бросились в разные стороны ожидавшие его прибытия драконы. Вероятно, они ждали, когда Ролдхар примет человеческую ипостась, но этого не происходило.
Меня осторожно поставили на ноги, а в сторону драконов метнулся огненный дождь, обративший всех в бегство. Буквально через пару мгновений я и зверь остались наедине. Дождь прошел, но меня, абсолютно сырую, знобило. Не то от подкрадывающейся простуды, не то от колотивших эмоций. Боль, отчаяние, обида, злость, ярость… Все это превращалось внутри зверя в невероятно опасный коктейль. Мы смотрели друг на друга и молчали. Я боялась даже шевельнуться, а зверь, видимо, убить меня боялся. Погибнуть я не страшилась, а вот потерять владыку — очень даже, потому слова вырвались сами собой:
— Я не хотела оставить вас…
Рык: яростный, мощный, пугающий, заставил сжаться в комочек и закрыть глаза. Но открыв их, я продолжила… Победит добро. Я знаю. Я смогу достучаться до его сердца.
Сделала робкий шаг, вытянув перед собой руку, но дракон отпрянул и подарил мне взгляд, полный удивления и недоверия. Снова зарычал, но уже не так страшно, я даже не зажмурилась. Наоборот, улыбнулась и сделала еще один шаг вперед. Уже смелее.
— Я, правда, не сбегала! Вы же чувствуете ложь…
Дракон фыркнул, выпустил из ноздрей дым, впился мощными когтями в камень, который раскрошился под его лапами, словно сырой речной песок.
— Ваш подарок…
Дракон напрягся, а в аметистовых радужках заплясало пламя.
— Вы же мне самое ценное, что у вас есть подарить хотели. Я испугалась. Испугалась, что вы совершаете ошибку, милорд.
Дракон снова зарычал, пустил огненную струю в камень прямо передо мной и, когда огонь, беззлобно облизавший подол моего платья, схлынул, на полу лежал тот самый кулон в форме сердца. Исконная магия чинила препятствия нашему с Ролдхаром поцелую, но она же раз за разом приводит меня к этому кулону…
Подняла подвеску и коснулась пальчиками камня. Дракон приблизил ко мне свою морду. Так близко, что я могла разглядеть самые маленькие чешуйки вокруг его глаз, могла коснуться и… коснулась. Зверь сначала замер, все его эмоции мгновенно стихли, но, когда моя ладонь повторила ласковое поглаживание, ящер расслабился и даже прикрыл веки.
— Вы очень, очень хороший дракон и мне жаль, что я вас обидела. Правда, жаль. Как мне искупить свою вину?
Дракон поднял веки, и взгляд его отчего-то показался хитрым и плутоватым. Он осторожно коснулся носом моей ладони. Той самой, в которой зажат амулет.
— Вы хотите, чтобы я приняла ваш подарок?
Нет. Он хочет не только этого. Он хочет, чтобы я надела его на себя.
— Я надену его. Надену, — пообещала твердо. — Но только после того, как меня об этом попросит милорд Ролдхар.
Ящер вздрогнул, зарычал, ударил лапой по камням, от чего в стороны брызнули каменные крошки. В этот миг я поняла, насколько не проста работа хранительницы, особенно, когда зверь так силен. Здесь требуется внутренняя сила, терпение и настойчивость. А еще — бесстрашие. Ведь передо мной опасное создание, которому оборвать мою хрупкую жизнь не стоит ровным счетом ничего.
— И все же, мой милый дракон, я своего решения не изменю.
Он снова приблизил ко мне морду, вероятно, желая напугать, сузил глаза, полыхающие огнем. Но, вместо того, чтобы в страхе отпрянуть, я обхватила эту морду двум ладошками и поцеловала в горячий нос. Пламя из драконовых глаз схлынуло сразу, как не осталось следа от злости и ненависти. Эмоции зверя похожи на эмоции ребенка. Он настолько непосредственный, что все его ощущения на поверхности. Здесь не поможет злоба или приказы, здесь только лаской и добром можно добиться желаемого. Еще раз нежно погладила зверя и повторила:
— Это бескрайняя честь принять такой ценный подарок. И я сразу же его надену. Как милорда Ролдхара увижу.
Дракон был недоволен. Очень недоволен. Тряхнул головой, отошел от меня, бросил обиженный взгляд, в ответ на который я улыбнулась. По-настоящему, от всей души, понимая, что двигаюсь в верном направлении. Вот только это понимание исчезло в тот же миг, когда я оказалась зажата в драконьей лапе и прижата к его сердцу. Аметистовые чешуйки вздрагивали в такт бешеным толчкам, а в следующий миг исчезли, впитываясь в человеческую кожу. Я, вместе с меняющимся драконом, медленно оседала на пол, и вскоре меня сжимал вовсе не дракон. Меня яростно стискивал милорд. Вот только глаза его — драконьи и безумные смотрели как-то страшно.
— Надевай, — прорычал обнаженный владыка, прижимая меня к холодному камню своим телом.
Следуя своему обещанию, я дрожащими пальцами нащупала замочек и с третьего раза защелкнула его на своей шее. Камушек вспыхнул ярко-алым светом, отразившимся в драконьих глазах, и затем стал прежним. Вот только произошедшее дракона весьма разозлило. В человеческом обличье он прорычал так же громко и пугающе, как дракон, а затем впился в мои губы жестким, удушающим поцелуем. Не было того ласкового и нежного мужчины, что трепетно прижимал меня к себе в карете. Был обезумевший зверь, кусающий мои губы, целующий шею так, что наверняка останутся следы: сильно, больно, с рычанием, рождающимся в глубине его груди.
— Милорд, — прохрипела я, придавленная его весом. — Пожалуйста, милорд, остановитесь…
Но он не слышал, покрывая меня жалящими, болезненными поцелуями, задирая ткань моего сырого сарафана, проводя острыми драконьими когтями по моим бедрам.
— Милорд, умоляю, — щеки обожгли слезы. — Прекратите, пожалуйста…
— А ему ты «нет» не говорила, — злобно прорычал дракон. — Ему ты не отказала, Анотариэль!
Отстранившись, зверь заглянул в мои полные слез глаза.
— Кто это был? Кто забрал твою невинность?
— Умоляю… Перестаньте! Мне больно! Ард Нойрман, прошу…
— Ард Нойрман? — во взгляде не осталось ничего человеческого.
Вокруг узкого драконьего зрачка полыхал огонь. Черты его лица напоминали скорее зверя, чем человека, скулы покрылись фиолетовыми чешуйками, которые медленно ползли на шею, грудь и руки владыки. Тучи снова сгустились, небо сошло с ума, разразившись опять дождем.
Дракон опустился и прошептал прямо в мои губы:
— Ты моя! Отныне и навсегда! Советую хорошенько это запомнить!
Сверкнула молния, высветив хищный облик владыки. А затем последовал очередной поцелуй, убивающий во мне веру во все хорошее, уничтожающий надежду на то, что добро способно побеждать, рушащий мою веру в человеческую сущность Ролдхара… Лучше бы он навсегда остался зверем.
— Ролдхар!!! Остановись! — закричала какая-то женщина, но дракон и не думал прекращать мое истязание. Напротив, он одним рывком разорвал на мне платье и накрыл мой живот ладонью. Человеческой, но с драконьими когтями, которые больно впивались в мою тонкую кожу. — Сын, прекрати!
