Стерла ладошкой слезы и выдохнула:
— Нет. Больше ничего нет.
Хищно сверкнули аметистовые радужки — почувствовал мою ложь.
— И я верю в вас, милорд. Верю, что вы найдете себе достойную хранительницу.
Всегда должен быть кто-то, кто будет верить в тебя. Жизнь — как маяк в ночи. Без этого света мир вокруг — непроходимая страшная бездна без надежды на спасение.
Дракон молчал, понимая, что никакие слова меня не переубедят.
— Но я не стану вашей хранительницей. Никогда. Простите меня!
Владыка довольно улыбнулся, чем выбил меня из колеи. Затем медленно подошел ко мне, заставив попятиться до самой стены. Когда отступать было некуда, заточил меня в ловушку из своих рук и произнес:
— Ты можешь, конечно, отказаться стать моей хранительницей, но твой отказ уже не имеет никакого значения. Приняв мой камень, ты приняла меня. Назвав по имени — моего дракона. Понимаю, ты сейчас напугана. Все происходит слишком быстро, по человеческим меркам. И я дам тебе время привыкнуть к той мысли, что ты моя.
— Милорд…
Он накрыл мои губы указательным пальцем и улыбнулся:
— Не забывай, милая, я — дракон. Но даже человек чувствует, как ты отзываешься на каждое мое прикосновение.
В доказательство он мягко коснулся ладонью моей щеки, погладил ее, зарылся пальцами в волосы. От простого жеста по моим венам разлился чистейший огонь. Невыносимый, обжигающий. Сердце колотилось в ушах, с приоткрытых губ срывались рваные выдохи. Невыносимо! Это невыносимая пытка чувствовать мир так остро!
— Говори все, что угодно, — он улыбнулся, коснувшись губами кончика моего носа. — Но твое тело и лишь оно говорит правду. Не волнуйся, Анотариэль, я больше не трону тебя. И даже не подойду. Ты сама придешь ко мне. Сама обо всем попросишь. И в тот миг, когда это случится, когда кроме меня в твоем мире не останется места для других мужчин, даже в воспоминаниях, когда даже собственной свободе ты предпочтешь меня, я сделаю тебя своей и больше никогда не отпущу. Да ты и сама попросишь об этом. А до тех пор… В отличие от своего зверя, я терпелив.
В доказательство, владыка на прощанье прижался губами к моим губам, после чего резко отступил и, чуть склонив голову, указал на дверь.
— Вы хотели свободы, госпожа Айнари? Вы ее получили.
Когда в двери неожиданно громко постучали, я от испуга прижалась к милорду. Он обнял меня и с улыбкой произнес:
— Возможно, ты еще сама не осознаешь, что ты — моя, Анотариэль. Но я обещал подождать. И я сдержу слово.
Милорд позволил мне отстраниться и устыдиться собственной реакции. Он прав. Я инстинктивно тянусь к нему в поисках защиты, нежности и ласки, несмотря на жестокость, которую он проявил в гнезде. Как разнится его поведение тогда и сейчас. В такие минуты мне даже кажется, что он сможет простить мой обман, но… Но я не хочу испытывать судьбу.
Стук повторился:
— Милорд! Ирд Фаргсон просит о встрече, — донеслось из коридора.
Ролдхар пригладил мои волосы, поправил сползшую с плеча лямку сарафана. Внутри бушевали эмоции, я вообще почти не понимала, что сейчас происходит и была крайне благодарна за проявленную заботу. В отличие от меня, дракон выглядел превосходно и по-прежнему невозмутимо. Только его зверь смотрел с вожделением, и это выбивало почву из-под ног.
— Пожалуй, лучше я вас провожу. Если вы не возражаете.
— Но леди Руана?
— Подождет.
Рассеянно кивнула, стараясь обуздать чувства. Смотрела, как Ролдхар невозмутимо разговаривает с леди Руаной, как кивает стражнику, ведет меня по коридору, пытаясь поддержать отстраненную светскую беседу о погоде и моем самочувствии, и не могла поверить, что все это — в последний раз. В последний, потому что повторного такого безумия я не переживу. Не уверена, что не упаду в его объятия. Если с ирдом Д’Острафом это было вынуждено, то сейчас никто меня не заставлял. Те чувства, что я испытывала, были моими собственными.
— Не смотрите на меня так, госпожа Айнари. Иначе мы рискуем не дойти до ваших покоев, — негромко произнес дракон, и я тут же отвела взгляд. Вот только наши ладони… Это касание — острее откровенных ласк.
— Здесь недалеко. Пожалуй, я дойду сама…
— Нет.
Лучше бы я отказалась от сопровождения сразу, поскольку возле моих покоев на диванчике сидел Абелард. Вероятно, решил дождаться меня здесь, не вторгаясь в личное пространство, что, несомненно, делало ему честь.
Я едва удержалась на ногах, когда мужчины увидели друг друга. Внешне они остались спокойными, но ярость, гнев, злость, что вспыхнула внутри них, вырвались наружу ураганом, столкнулись, закружились, растрепав мои волосы. Их ящеры молотили хвостами, пускали из ноздрей дым и, очевидно, были готовы грызться за трофей. За меня грызться. Как же горько быть причиной разлада между двумя друзьями!
— Владыка, — Абелард медленно поднялся и склонился в вежливом поклоне.
— Абелард.
— Полагаю, Анотариэль уже все объяснила.
Повелитель изумрудных драконов указал взглядом на свой амулет на моей шее и едва заметно улыбнулся. Одними уголками губ. Я бы ушла. Просто взяла и ушла, но милорд крепко держал мою ладонь.
— Объяснила, — открыто улыбнулся он. — Но только как-то… неубедительно.
Затем этот озорник повернулся ко мне и очень медленно поднес мою ладонь к губам. При этом смотрел в глаза, так проникновенно, так трепетно, что сил отвести взгляд не было никаких. Это был не тот поцелуй, что положен по этикету. По этикету целуют один раз, едва касаясь руки кончиками губ. Меня же откровенно ласкали, касаясь нежно и волнительно.
От мужчин не ускользнул тот факт, что сердце мое замерло, а затем забилось быстрее. Мои пылающие щеки тоже не остались без внимания. И подрагивающая ладонь, которую следовало отобрать…
— Милорд, вы поступаете некрасиво.
— Помни мои слова, милая.
Подарив мне на прощание теплую и безумно обаятельную улыбку, владыка развернулся и покинул нас с Абелардом, даже не посмотрев в сторону изумрудного дракона! Какое неуважение. Открытое оскорбление. Пресветлый василек! Что творится-то!
Застонала и, закрыв ладошками лицо, отвернулась от Абеларда. Мне было стыдно. Мне было так безумно стыдно, что я даже разревелась. А он молчал. Смотрел на меня, не подходил и молчал. Вероятно, не мог подобрать слов, зверя своего обуздывал, который в этот момент гневался на меня!
— Я вам никаких обещаний не давала, милорд, — выдавила сквозь слезы. — Попросите своего дракона не пугать меня так.
— Не могу, — сознался мужчина. — Он жаждет видеть тебя своей и столь бесцеремонное поведение другого мужчины, даже владыки, воспринимает как вызов и предательство.
— Но я ничего вам не обещала! — повысила голос, а слезы застилали глаза. — Ни вам, ни милорду Ролдхару.
