— Я тебе никогда об этом не говорил. Вполне возможно, что, к примеру, — мужчина замолчал, глядя в холодные глаза дракона. — Прямо сейчас.
— Передай Ролдхару, что у меня срочные дела и…
— Иди, Абелард. Я обо всем позабочусь.
Немедля вскочив на каменные перила балкона, изумрудный дракон сорвался вниз, чтобы в следующую секунду воспарить к небесам огромным яростным зверем, могущественным, как первозданная мощь природы.
Анотариэль Айнари, гнездо ард Нойрманов
Я открыла глаза и долго лежала, глядя на узорчатый потолок в знакомой комнате. Здесь я проснулась в прошлый раз, когда оказалась в гнезде. Приподнялась на подушках — в камине полыхал огонь, в креслах никого не было, но на столике стоял пустой бокал.
В груди тревожно сбивалось с ритма сердце. Воздух едва наполнял легкие, хотя я дышала всей грудью. Что-то не так. Ощущение неотвратимой беды не давало покоя.
Вздрогнула, когда скрипнула и приоткрылась тяжелая дверь.
— Проходите, милорд, она очнулась, — разрешила женщина и впустила внутрь сквозняк. Следом, почти сразу вошел владыка, который держал на руках…
— Хрран? — я села в кровати, подложив под спину подушки.
Владыка кивнул и, отпустив служанку, сел на край постели, пуская сапфирового дракончика на покрывало.
— Своя, Хрран! — приказал Ролдхар.
Дракончик, который с прошлой нашей встречи несколько подрос и окреп, повернул в сторону своего повелителя морду, кивнул, виновато потупил глазки и неуклюже поковылял в мою сторону.
Протянула руку, чтобы коснуться нежных, совсем еще прозрачных чешуек, которые медленно наливались сапфировым блеском. Дракончик с удовольствием вытянул шею, подставляя голову под мои ласки, и зажмурил глаза от удовольствия. Наласкавшись, он потоптался на месте, словно кошка, покрутился вокруг себя и неожиданно плюхнулся на бок, чтобы в следующий миг растопырить лапки и подставить для ласк свое брюшко.
Не удержалась и тихонько рассмеялась, почесав маленькому неженке животик.
— Это знак большого доверия. Брюхо и горло — наиболее уязвимые места у драконов, — негромко пояснил Ролдхар, и моя ладошка замерла.
Под совсем тонкими розоватыми чешуйками на брюшке уверенно и сильно билось драконье сердце.
— Он смог перекинуться? — спросила с надеждой, хотя понимала, раз дракон не в человеческой ипостаси, то шансов на это мало. Владыка поджал губы. — Хрран, сдается мне, ты совсем не старался!
Дракон, словно щенок, заскулил и, завалившись со спинки на бок, посмотрел на меня жалобным взглядом.
— Скажи правду, не старался?
Он тряхнул мордой и фыркнул, а я почувствовала эмоции обиды и негодования.
— Мы заботимся о нем, с ним работают специалисты, но нельзя сказать ничего утешительного. Если он не перекинется в ближайшее время, человеческая ипостась, и без того слабая, попросту умрет.
— Я могу чем-то помочь? — спросила, поглаживая голову Хррана.
Ролдхар осторожно накрыл мою ладонь своей. По телу пробежали искры до самого сердца, которое тревожно екнуло и ускорило бег. Медленно подняла глаза и утонула в безумно нежном взгляде владыки.
— Ты способна приручить любого дракона, Анотариэль, — мягко произнес он. — Я подумал, мы действуем неправильно. Дело не в том, чтобы работать с его телом. Нужно работать с его сердцем и душой. А я не знаю никого, кроме тебя, кто способен растопить лед даже самого стылого драконьего сердца.
Глаза защипало от подступающих слез, а Хрран тревожно заскулил, тяжело поднялся и, стряхнув со своей головы наши с владыкой ладони, слизнул с моих щек слезы.
— Прости, Хрран, прости, — потрепала дракончика по голове. — Просто твой владыка невероятный дракон, и я плачу вовсе не от обиды.
Я плачу, потому что люблю его.
— Я тоже, Анотариэль, — улыбнулся мужчина, прочитав мои мысли по взгляду. — Я тоже, — повторил он и нежно погладил меня по щеке.
Комнату наполнили глубокие бархатистые звуки. Дракончик замурлыкал, как огромная кошка. Потерся головой сначала об меня, затем о Ролдхара, снова об меня и, потоптавшись на месте, снова плюхнулся на покрывало, на этот раз расположив голову на моих ногах, а лапы — на коленях владыки.
Я смотрела на мирно отдыхающего Хррана и не могла поверить, что мир может лишиться такого невероятного дракончика! У него все должно, просто обязано получиться. Уверена, если мы с ним поработаем, он сможет вернуть человеческую ипостась.
— Как ты себя чувствуешь?
— Очень хорошо, благодарю. Что случилось? — вопрос дался мне нелегко.
Я мало что помнила после того, как впитала в себя проклятье. Но уцелевшие в памяти отрывки мне хотелось забыть. Ирда Нойрман, кажется, поняла, что я ведьма, но судя по доброте Ролдхара — он об этом не знает. Кайал совершенно точно жив, а Нитаэль… Где мой фамильяр? Спросить о нем у Ролдхара нельзя, но ноющее сердце подсказывало, что случилось нечто нехорошее.
— Ирд Фаргсон подозревает, что тебя пытались отравить. Госпожа Венера, что держит аптекарскую лавку, оказывается, работает с ядами. Ей удалось быстро установить, чем тебя отравили и помочь.
— Госпожа Венера?
Я нахмурилась. Совершенно не помню, чтобы она была здесь.
— А где Абелард?
Ролдхар разом изменился в лице, подобрался, расправил плечи, а его дракон, умиротворенный и расслабленный, принял боевую стойку.
— Не нужно, — погладила мужчину по руке, и моя ладонь тут же попала в плен горячих пальцев. Я не одернула ее, мне нравилось чувствовать силу владыки, его заботу и внимание.
— У него неотложные дела с ирдом Фаргсоном. Уже глубокая ночь, ваш с ним день подошел к концу и…
— Я не спешу провести с ним ночь, Ролдхар. Я всего лишь забочусь о друге.
— Друге!
— Друге, — подтвердила, хотя фраза звучала вовсе не как вопрос, а как утверждение или, даже попытка убедить в этом меня, напомнить лишний раз, что изумрудный дракон мне не возлюбленный.
— С ним все хорошо. Он вовремя позаботился о тебе. Сейчас позволь это сделать мне. Я запрещаю тебе покидать гнездо до окончания расследования. Пока не найдем того, кто хотел тебе навредить, я не готов с тобой расстаться.
— Милорд.
— Говори что угодно, Анотариэль.
Но я не могла. Улыбка мешала говорить. Передо мной сидел самый невероятный на свете мужчина, которому я страстно желала рассказать правду, поведать о себе все, а самое главное, сказать заветные три слова и больше никогда не расставаться, но… Всего одно слово, более сильное, перечеркивало все. Ведьма. Я ею была. Я она есть. И я всегда ею буду. Если бы не моя сущность — Кайал бы погиб.
— Я останусь до утра. Но не потому, что вы мне приказываете, милорд, а потому, что не желаю обижать вас и пренебрегать гостеприимством. К тому же, за окном поздняя ночь и, смею признаться, меня страшат ночные поездки.
