Основываясь на мнении Кола и его отчете, а также собственных наблюдениях, свидетельствующих об ухудшении состояния Билли, Каролин начала использовать амобарбитал.
– И тогда у меня во второй раз отвисла челюсть, – рассказывала она. – Билли вдруг стал цельным и совершенно преобразился. Разумеется, длилось это ровно столько, сколько действовал амобарбитал, – около шести часов. Мы давали его трижды в день. Но Билли иногда пропускал прием. Думаю, он периодически меня обманывал. И все-таки лекарство работало.
Двадцать девятого августа тысяча девятьсот восемьдесят пятого года она записала в журнале: «С тех пор как Билли принимает амобарбитал, он стал спокойнее. Исчезло захлебывание словами, провалы в памяти. Память стабильно улучшается. Пациент заявляет, что больше не способен рассоединяться. [Он сказал: ] «Всю жизнь у меня была привычка рассоединяться и уходить от реальности. Теперь… я должен честно смотреть жизни в лицо»».
Ранее он описывал ей сумятицу, сравнивая ее с миганием на экране, когда из плохо склеенного фильма пропадает несколько секунд.
– Например, я веду машину, и вдруг, – он щелкнул пальцами, – звук и все остальное исчезает, и оказывается, что я проехал почти километр. Я не теряю физический контроль над машиной, только контроль над сознанием… Словно вырезали кусок кинопленки. Я ощущаю это как внезапный толчок. Представьте, что слушаете песню – и вдруг она неожиданно обрывается.
Пятнадцатого сентября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года афинский телеканал «Аксесс» показал двухчасовой документальный фильм о жизни Миллигана. В нем было интервью с Бекки Б., в котором она обвинила представителей прокуратуры афинского округа в сексуальных домогательствах. Она сказала, что во время работы в баре «Студии-38» ей пообещали снять обвинения против Билли в обмен на секс.
Адвокат прокурора направил письмо местному телеканалу. Под угрозой иска по делу о клевете продюсер пообещал, что уберет скандальные места. «Я его вырежу, но поверх пущу черный экран, чтобы все понимали, что это цензура».
Восемнадцатого октября судья Мартин дал добро на то, чтобы Билли покидал больницу и работал неполный рабочий день на общественного защитника Рэнди Дану при условии, что Дана будет сопровождать его из больницы, наблюдать за ним во время работы и привозить его каждый день в полдень для приема лекарств.
Дана взял Билли в штат на минимальный оклад.
В начале ноября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года один из следователей Даны получил по почте магнитофонную кассету. При прослушивании стало ясно, что после ареста Билли шериф Аллен тайком записал конфиденциальный телефонный разговор Билли и Гэри Швейкарта (который помогал Дане в деле со стрельбой по сараю в качестве дополнительного адвоката) в Афинской окружной тюрьме.
Дана незамедлительно направил в суд требование снять с Билли все обвинения, поскольку запись разговора нарушала конституционные права Билли.
Во время подробного допроса, который Швейкарт устроил шерифу Роберту Аллену девятнадцатого ноября, тот отрицал, что знал о записи разговора.
– Нет такой записи, – сказал Аллен, – и не было. Это физически невозможно.
Однако офицер Бартлет показал, что шериф сказал ему, где находится казенный диктофон, и велел сделать запись, предупредив: «Смотри, чтобы никто тебя не засек…» Бартлет заявил, что спрятал диктофон у себя в кармане, набрал телефонный номер для Миллигана и около двадцати минут стоял рядом в полуметре, записывая разговор Миллигана со Швейкартом.
Судья Томас Ходсон снял с Миллигана обвинения в связи с инцидентом стрельбы по сараю и подчеркнул, что запись разговора с адвокатом – это неслыханно. «В Огайо не существует такого закона… нет его и на федеральном уровне».
В своем историческом решении Ходсон заявил: «Непрерывная защита частных и конфиденциальных разговоров подзащитного и адвоката – это освященная веками традиция, оплот нашей судебной системы и часть необходимых сдержек и противовесов, которые поддерживают систему. Это право в данном случае было нарушено властями штата Огайо… Конституционную рану, нанесенную представителями администрации штата, невозможно залечить».
Афинский прокурор Уоррен, покидая здание суда с поджавшим губы шерифом Алленом, сказал репортерам, что прокуратура собирается обжаловать решение.
Билли был уверен, что теперь суд округа Франклин восстановит его в положении амбулаторного пациента, а вместо этого суд постановил, что Билли останется в ЦПБО и доктор Льюис Линднер будет по-прежнему контролировать процесс его лечения.
Гэри Швейкарт пришел в ярость. Это напомнило ему решение апелляционного суда, в котором перевод Билли из Афин в Лиму в тысяча девятьсот семьдесят девятом году был назван «грубой ошибкой», но не было сделано ничего, чтобы устранить несправедливость. Теперь, шесть лет спустя, история повторилась. Конституционные права Билли были нарушены, но суд бездействовал. Несмотря на заявления о том, как важно соблюдать конституционные права, они еще два года собирались держать Миллигана взаперти и во власти доктора Линднера.
Когда Рэнди Дана спросил у суда, что нужно, чтобы Билли разрешили покинуть больницу, судья и врачи ответили, что он должен найти работу и на ней удержаться. После тщетных попыток найти Билли работу в частном секторе, Дана вновь взял его к себе по индивидуальному контракту на два месяца – выполнять мелкие поручения. Каждое утро его должны были забирать из ЦПБО и привозить в офис общественного защитника.
Поскольку доктор Стелла Каролин не хотела, чтобы Билли пропускал полуденный прием лекарства, откладывая его до конца дня, она попросила, чтобы ему разрешили брать с собой дневную дозу. Для мониторинга состояния он должен был регулярно сдавать анализы крови и мочи. Оптимистичные записи Каролин в журнале о ходе лечения говорили о стабильном улучшении и сплавлении под действием амобарбитала.
2
Когда шестьдесят дней контракта в офисе общественного защитника истекли, Рэнди Дана вынужден был отказать Билли в дальнейшей работе. Дане не хотелось этого делать. Билли его давно заинтересовал, и он сочувственно относился к этому молодому душевнобольному пациенту.
Гэри Швейкарт сказал Билли, что, хотя Дана в свое время был прокурором, сейчас он отличный адвокат.
– Слушай, что он говорит. Хотя он и обязан по закону отказать тебе в работе, он на твоей стороне.
И потому Билли близко к сердцу принял слова Дана, которые тот однажды сказал ему в машине по дороге в больницу: «Билли, если тебя когда-нибудь выпустят, поезжай на запад и не останавливайся до тех пор, пока не найдешь, один за другим, три города, где никогда не слышали про Билли Миллигана. Потом сбрей бороду, измени имя и начни жизнь с чистого листа».
Билли решил, что для подготовки к новой жизни требуются время и тщательный план и лучше начать прямо сейчас.
Для начала он купил несколько иногородних газет. Просматривал некрологи, пока не наткнулся на имя парня примерно своего возраста. Позвонил в упомянутое в объявлении похоронное бюро, где должна была состояться церемония прощания.
