В семьдесят седьмом Гэри и Джуди так и не уговорили его представлять Миллигана, и вот теперь она снова, как в старые времена, его уламывает. Билли числился главным подозреваемым в деле об убийстве, и Джон Шумейкер, глава Управления по условно-досрочному освобождению, занял еще более жесткую позицию, намереваясь отправить Билли в тюрьму, как только он выйдет из-под юрисдикции Департамента психиатрии.
– Мы не можем отдать его Шумейкеру, – произнес Гэри.
– Хорошо, – ответил Кура, – я буду помогать, придерживать Шумейкера, где надо, но основная ответственность на тебе.
Швейкарт и Кура попросили суд снова назначить доктора Стеллу Каролин лечащим врачом Билли, но прокурор округа Франклин выступил против, заявив, что Департамент психиатрии не одобряет ее кандидатуру, поскольку она не состоит в штате судебно-психиатрического центра.
Судья Мартин постановил, что до следующего слушания через два месяца Миллиган опять будет помещен в Судебно-психиатрический центр имени Тимоти Б. Моритца в Колумбусе.
Двенадцатого декабря «Колумбус диспэтч» писала:
МИЛЛИГАНУ НЕ ПОЗВОЛЕНО ВЫБРАТЬ ВРАЧА
…Вчера на закрытом [судебном] заседании было решено, что Миллигана направят на лечение под руководством доктора Льюиса А. Линднера, заведующего отделением, или другого штатного врача…
2
В тот день, когда его заперли в Судебно-психиатрическом отделении имени Моритца, снова во власти доктора Линднера, Билли ощутил, что ему теперь все равно. Он ходил туда-сюда по комнате, рассматривал пол, считал на нем квадратики и в конце концов решил, что уйдет из жизни.
Несмотря на поддержку Гэри, он потерял последнюю надежду. Он знал, что систему не изменить, все повторится, его будут вечно переводить из одной больницы в другую. Он живо представил, как прозябает следующие двадцать или тридцать лет в отдаленных закоулках психиатрических больниц.
Дальше так существовать он не собирался.
Раньше он манипулировал людьми, грозя самоубийством, но теперь ему было не до манипуляций.
Он узнал, каково быть свободным и жить без позорного клейма, каково чувствовать, что можешь добиться успеха в чем угодно. Но общество никогда ему этого не позволит.
Лучшее, что теперь остается, – это умереть. Куда бы он ни попал после смерти – если там вообще что-то есть, – он сможет начать все заново. Он не знал, что происходит после смерти, но что угодно будет лучше, чем крутиться и крутиться во вращающейся двери без выхода.
Он хотел выйти.
Но как?
Врачи поместили его под круглосуточное наблюдение, и на этот раз он даже не мог посидеть в одиночестве на унитазе. Поскольку в его истории болезни были зафиксированы попытки покончить с собой, за ним постоянно следили.
Во время сумятицы артур, рейджен и аллен спорили о том, чтобы поставить точку.
В конце концов рейджен согласился с доводом артура, что единственным настоящим и всеобъемлющим способом защиты от ментальной и душевной муки была смерть. Сделав осознанный выбор положить всему конец, они смогут контролировать судьбу.
В качестве способа выбрали голодовку.
Это решение принесло покой. Надо только переждать несколько дней агонии голода. Сначала будут галлюцинации и эйфория, а потом физическая, умственная и душевная боль уйдут – навсегда.
Он не манипулировал. Он больше не в силах был терпеть, как его используют в своих целях врачи, политики и СМИ. Не мог быть главным подозреваемым в убийстве человека, который живет и здравствует.
Он постепенно, методично уменьшал объем съеденной пищи, чтобы сделать процесс менее болезненным для детей. артур сказал, что детей надо подготовить, попросить быть храбрыми. Он сказал им, что для того, чтобы переехать в новый дом, где у каждого из них будет своя комната и не придется делить одну на всех, надо какое-то время не есть. Какой ребенок откажется от своей комнаты?
Никакого потрясения для системы. Через неделю чувство голода ушло. Поскольку за ним велось постоянное наблюдение и санитар делал записи в журнале каждые пятнадцать минут, врачи скоро поняли, что он почти ничего не ест.
Санитарам велели поощрять его лучше питаться.
Его стали взвешивать. Сначала каждое утро, затем – дважды в день. Когда пригрозили отобрать сигареты, если не начнет есть, он только пожал плечами и сказал, что курить вообще вредно. Он не посвящал их в свои планы. Они не знали, что внутри он уже умер.
После нескольких дней частичного голодания он услышал, как артур говорит детям, что все идет по плану.
– Мы здесь, в Месте смерти. Будет немножко больно и немножко голодно. А потом у нас появится свой дом. И тогда можно будет делать все, о чем мечтали. И каждый из вас все время будет на Пятне. И мы все встретимся.
Это, разумеется, было ложью. Но артур не знал, что еще сказать.
Крики детей о том, что хочется есть, привели к ожесточенному спору, потом к логическим объяснениям, а потом к полному согласию. Последнее совещание произошло на шестой день. Последнее переключение, последний провал в памяти. Рождение вновь. Окончательное решение – все его составляющие согласились на смерть.
Голоса и звуки в голове стихли. Впервые в жизни он искренне хотел умереть.
Администрация больницы считала голодовку несерьезной.
Пока он не прекратил есть совсем.
И тогда они столкнулись с реальностью проблемы по имени Миллиган. Они пытались поколебать его решимость, думая, что он торгуется.
Говорили: «Скажи, чего ты хочешь». Подразумевали: «Мы выполним требования, и ты начнешь есть».
– Я ничего не хочу, – отвечал он. – Оставьте меня в покое.
Он не делал громких заявлений. Просто однажды за весь день ничего не съел. Когда менялась смена, дежурный записал:
2 января 1987 г.: Билли весь день ничего не ел. Последите. Может быть, он заболевает. Похоже на грипп.
Когда прозвучал сигнал к ужину, санитар спросил:
– Эй, парень, ты что, не хочешь есть?
Билли только с улыбкой покачал головой.
– Ты, случайно, не под кайфом?
Билли продолжал улыбаться.
– Ладно, парень, не хочешь – не надо.
После того как Билли отказался от завтрака второй день подряд, пришли врачи.
– Оставьте меня в покое, – сказал он, глядя в пол. – Я счастлив. Я доволен. Просто оставьте меня.
– Сделайте анализ крови, – велел врач. – Проверьте на наркотики.
Результат анализа был отрицательным.
Первые несколько дней репортеры утверждали, что ему тайком проносят в больницу еду. Департамент психиатрии пригласил для проверки сторонних наблюдателей.
