Потом он перестал разговаривать.
Понимание того, что они больше над ним не властны, приносило большое удовлетворение. Осознание, что он сам контролирует свою жизнь, потому что умрет, а им придется нести его задницу вверх по ступенькам и вон из больницы. Как бы ни хотели они сделать его вечным пленником, они не могли посадить под замок его мозг, а теперь не смогут запереть и тело. Он уходит.
Билли с изумлением обнаружил, что это самые счастливые дни в его жизни. Уже был виден конец. Скоро все закончится. Он чувствовал удовлетворенность. Были сожаления по поводу прожитой жизни: он использовал людей, причинил боль тем трем женщинам, когда был не в своем уме.
Но он больше не жалел себя, ибо он уходил. Конечно, хорошо бы побыть мухой на стене и подслушать, что станут говорить после его смерти. Он с нетерпением ждал того, что будет дальше.
Жжение в груди буквально разрывало сердце. Какая-то часть его говорила: «Давай! Уйди… Сделай следующий шаг». Но крошечные остатки инстинкта самосохранения шептали: «Нет… Нет…»
Это была не физическая, а жесточайшая душевная боль в его настоящем сердце, где собрались тревоги и страдания его жизни. Оно болело и отчаянно жгло.
Он знал, что можно на время отогнать все это с помощью алкоголя или наркотиков, но, когда придешь в себя, все вернется. А значит, пора уходить. Стетоскопом эту боль не услышишь, но она там, как пламя под кожей.
Единственный способ ее остановить – согласиться на смерть. Принять решение умереть – это как спустить курок.
Согласие на собственную смерть прогнало боль.
Он задумался, так ли чувствовал себя его настоящий отец, Джонни Моррисон, когда завел машину в закрытом гараже.
Он летел над болью…
Начались галлюцинации.
Через десять дней без еды он начал видеть вещи, которые прежде не мог и вообразить. Тысячи птиц за окном казались настолько реальными, что он спрашивал окружающих: «Вы их видите?»
Потрясающие оттенки пурпурного и бриллиантового голубого – он оглядывался, чтобы понять, откуда они взялись, но не находил источника.
Образы и звуки смерти.
Вспомнилось, как Чалмер закопал его живьем, когда ему не было еще и девяти. Тогда дэнни тоже увидел цвета смерти…
3
Утро, середина июня, кукуруза выше колена, сверкает роса, на ветровом стекле блестят капельки.
Маленький Билли ждет в машине. На нем серые широкие хлопчатобумажные брюки, футболка и синие парусиновые шлепки.
Чалмер выходит из дома, шагает быстро, на ходу надевая кобуру от пистолета двадцать второго калибра.
Рывком включает передачу и выруливает на дорогу, взвизгнув покрышками.
Когда Билли увидел, что он сворачивает с двадцать второго шоссе на дорогу, ведущую к кладбищу, то испугался. Но Чалмер велел ему сидеть в машине, а сам прошел к маленькому кладбищу за двенадцатигранным забором. Из-за высокой травы было не видно, что он там делает, но вернулся он более спокойным, и они поехали дальше на север по двадцать второму. Это было странное маленькое кладбище, и Билли слышал страшные истории про поклонников дьявола и маленького мальчика, который там похоронен.
Мелькнул вопрос: что значит быть мертвым?
На вершине холма Чалмер остановился у бара «Оазис», вышел и спустя час вернулся с упаковкой из шести банок пива. Всю дорогу до фермы пил. Разгрузив трактор, швырнул Билли тяпку и велел пропалывать кукурузу.
Когда Чалмер спустился на тракторе с холма, Билли полол и смотрел в землю. Внезапно кулак отчима ударил его в висок.
– Сорняки не пропускай, мать твою!
Моргая сквозь слезы, Билли лежал на земле, глядя на злого великана. Чалмер пошел к сараю, большими глотками отхлебывая пиво. Через некоторое время крикнул из сарая:
– Иди сюда!
Билли робко подошел к двери, опасаясь заходить.
– Подержи, – указал Чалмер на диск культиватора, – вставлю болт.
Как только Билли взял его обеими руками, Чалмер со всей силы ударил его сзади по голове. Билли упал, приземлившись на культиватор. Чалмер пошарил сзади и вытащил красный резиновый шланг, который использовал для наказания, и связал ему руки.
Билли плакал, кричал и упирался ногами в землю. Чалмер привязал его к бороне.
– Ты знаешь, что твоя мать шлюха, а ты ублюдок? Они с Джонни Моррисоном никогда не были женаты! Ты выродок клоуна-еврея и шлюхи!
Билли пытался выпутаться.
– Я тебе не верю!
Чалмер схватил его за штаны и волосы и поволок наружу. Вспоминая кладовку для хранения продуктов, где Чалмер привязал его к столу и изнасиловал, Билли решил, что он хочет снова это сделать. Однако на сей раз Чалмер потащил его к кукурузному полю и швырнул к дереву. Билли истошно закричал, и Чалмер вытащил пистолет.
– Раскроешь пасть – застрелю!
Чалмер развязал Билли руки и бросил ему лопату:
– Копай.
Билли зажмурился. Все потемнело.
дэнни поднял глаза, недоумевая, чем он провинился, что папа Чал так сердится:
– Почему? Что я сделал?
– Копай канаву.
дэнни принялся копать, как велел Чалмер, метр глубиной и полтора длиной. Когда было почти готово, Чалмер допил последнее пиво, отшвырнул банку и схватил лопату.
– Никчемный ублюдок! Лопату надо ставить прямо, вот так. Потом ногу сверху и давишь, а потом откидываешь.
Он швырнул землю в лицо дэнни.
– Ничему тебя не научить, сучий выродок!
Он ударил дэнни по животу плашмя лопатой, а когда тот скорчился и рухнул, пихнул его ногой в канаву и прижал ботинком.
На лицо дэнни посыпалась земля. Извиваясь, он схватил ботинок и оттолкнул. Папа Чал споткнулся и чуть не упал на него сверху. Чалмер выхватил пистолет и приставил дэнни к голове. Свободной рукой потянулся в сторону, схватил кусок ржавой трубы и прижал ее дэнни к лицу, царапая кожу. Другой конец прислонил к краю ямы.
– Дыши сквозь трубу или сдохнешь!
Чалмер кидал и кидал землю. дэнни чувствовал, как ботинок ее утрамбовывает. Земля вокруг прибывала, и дэнни внезапно стало холодно. Он едва мог пошевелить головой. Подумал, что если согнуть ноги в коленях, то, наверно, пробьешься наружу, но Чалмер тогда его пристрелит. Может быть, если лежать тихо, он уйдет.
дэнни слышал отдаленный рокот слов, как будто Чалмер кричал что-то небу, удары лопатой – как будто он колотил ею по деревьям. Ощутил вес Чалмера, который сначала ходил по нему сверху, а потом остановился. дэнни показалось, что его грудную клетку сейчас разорвет. Неожиданно по трубе на глаза, щеки и рот потекла жидкость, и он почуял запах мочи папы Чала. Закашлялся. Его вырвало.
