Все дети вокруг танцуют, и Жорик тоже начинает приплясывать. Он расходится все больше и больше. Скачет выше всех и громче всех хохочет.
И тут появляется Баба-яга. Она возникает внезапно, со спины, поэтому Жорику очень страшно.
А потом она говорит:
– Ах, какой сладенький мальчик! – и тянет к нему свои руки.
У нее страшное, темное лицо, покрытое пятнами. За спиной – огромный ларь, в который легко может поместиться Жорик. Он бросается в сторону, подальше от Бабы-яги, и утыкается в высокого чернокудрого пирата.
– Эй, брат! – улыбается тот. – Осторожнее!
Но теперь этот здоровяк не кажется Жорику веселым. Он страшный! И кожа у него темная, как у Бабы-яги. И огромный блестящий нож за поясом!
Жорик зажмуривается и начинает рыдать. Это, как всегда, помогает.
– Тихо, тихо, – успокаивает его женский голос, – ну что ты как маленький?
Но это не мамин голос. Жорик рыдает громче.
Сильные заботливые руки подхватывают его и уносят от гремящей музыки. Но это не папины руки, поэтому Жорик продолжает плакать, не открывая глаз. Он понимает, что родители его бросили и теперь случится нечто такое, о чем и думать страшно.
– Ну-ну-ну, – снова говорит женский голос, – ничего страшного, перестань уже рыдать. Открой глазки.
Жорик не хочет подчиняться, но глаза открываются.
И тут он видит нечто совершенно ужасное.
К нему идет медведь, который на ходу отрывает себе голову.
Дальнейшее Жорик помнит очень смутно. Что-то мелькает. Он что-то пьет, обливая всю куртку. Наконец слышен папин голос, но что он говорит, Жорик понять не может. Он изо всех сил цепляется за папу, утыкается в него и рыдает, пока не заканчивается воздух.
Потом Жорик осторожно отрывается от папиного плеча.
Они в такси, папа говорит ему:
– Ну? Всё?
Жорик кивает, хотя губы по-прежнему трясутся.
– И что тебя так напугало? – спрашивает папа.
Жорик тут же вспоминает все ужасы: старуху с темным лицом, страшного пирата с серьгой и блестящим кривым ножом, медведя с оторванной головой…
Жорик чувствует, что сейчас опять разревется. Но и папа это чувствует, потому что торопливо сует ему в руки недоступную до этого момента роскошь – свой смартфон:
– Хочешь поиграть? Тут просто! Надо вот эти шарики выстроить вот так… Попробуй… Смелее нажимай… Ага… Молодец! Еще одна линия!
Игра действительно простая. И увлекательная.
Когда они доезжают до дома, Жорик уже и не помнит об ужасном происшествии. А потом его укладывают в кроватку и, пожелав доброй ночи, уходят.
И он остается в темноте совсем один…
Жорик проснулся в холодном поту и понял, что его колотит. Ему снова приснился кошмар. Он не будет никому о нем рассказывать – шестиклассникам кошмары не снятся. Да и не запомнил Жорик ничего. Кажется, он был совсем маленьким и за ним охотились какие-то страшилища. Темные лица. Блеск ножа…
Внутри стала образовываться черная дыра. Чтобы не провалиться в нее, Жорик схватил с прикроватной тумбочки телефон и загрузил любимую игрушку.
«Шарики». Он выстраивал их линия за линией. Словно возводил нерушимую стену между собой и страшным, опасным, злым внешним миром.
Часть 2. Жорик, 12 лет
Мама снова обманула Жорика. Клятвенно обещала зайти «буквально в парочку магазинчиков», а сама прочесывала уже пятый. Жорик плелся за ней, уткнувшись в телефон, но играть на ходу в «Клэш Рояль» – то еще удовольствие. Да и вайфай в торговом центре был не очень, связь все время пропадала, и Жора проигрывал одну схватку за другой.
Поэтому когда мама со словами «Все, это последний!» потащила его в огромный магазин одежды, Жорик стал у входа, как врос в пол.
– Никуда больше не пойду! – заявил он. – Я есть хочу!
– Сыночек! – взмолилась мама. – Я уже почти все купила, осталась буквально парочка мелочей. Ты же у меня уже большой мальчик.
«Мальчик!» – мысленно передразнил Жора, насупился и скрестил руки на груди.
– Георгий! – Мама решила включить режим «строгое воспитание». – Не позорь меня перед людьми! Последний магазин!
– Надоело! – обозлился Жорик. – Я пошел домой!
И сделал шаг в сторону.
– Куда ты пошел? – Мама с досадой махнула рукой. – Ты без меня выход из торгового центра не найдешь! Герой…
Жорик секунду поколебался, осмотрелся, увидел прямо за собой скамейку и уселся на нее.
– Встань сейчас же! – Маме, как говорил в таких ситуациях папа, «вожжа под хвост попала».
Жору всегда смешило это выражение. Он не знал, что такое «вожжа», но это слово сливалось для него со словом «визжа» – «визжа под хвост попала». Жорик хмыкнул и уткнулся в телефон. Тут у мамы случился «бзик» (еще одно папино слово). Она сказала слегка истеричным голосом:
– Ах так! Ну и сиди тут! И пусть тебя цыгане украдут!
Сын не ответил, сосредоточенно тыкая в экран. Мама выхватила смартфон:
– И хватит портить глаза! И так целый день то в телефон, то в планшет!
Она сунула добычу в один из пакетов с покупками и ушла со словами «Я быстро, буквально на пять минут».
«Опять “буквально”, – затосковал Жора, – как же это достало!»
Без смартфона ожидание тянулось немилосердно медленно. Он покосился в сторону детского развлекательного центра. Какие-то пацаны, усевшись на мягких креслах, резались во что-то на «Плейстейшн». Жорик решил было подойти и поболеть, но на глаза попался малышковый аттракцион – ракета, которая мигала яркими цветами и издавала противные звуки. Смотреть в ее сторону было неприятно.
Жорик отвернулся и принялся разглядывать посетителей торгового центра. Все они шли куда-то быстро, сосредоточенно, со зверским выражением на лицах. Никто не обращал внимания на Жорика, как будто он был человек-невидимка.
«А если со мной вдруг что-нибудь случится? – подумал он. – Если… если меня украдут, как мама пообещала? Да ну, ерунда какая-то!»
И тут он увидел, что на него смотрят. Пристально, требовательно. Из дальнего конца галереи прямо к Жорику шла сгорбленная старушка в цветастом платке. Лицо у нее было темным, в пятнах, она опиралась на две трости, но двигалась довольно шустро. И еще умудрялась катить за собой огромную сумку на колесиках.
«Цыганка!» – сообразил Жорик.
Он растерянно вскочил и попытался высмотреть в магазине маму. Мамы не было. Она куда-то исчезла вместе со своими бесчисленными пакетами. Жорик перевел взгляд на цыганку и вздрогнул – она явно прибавила скорости. За ней едва поспевала ее сумка-колесница, здоровенная, – шестиклассник Жора в ней запросто поместится, если скукожится. Или если его скукожат.
