Они смотрят на тебя как на пустое место, а все твои пафосные речи воспринимают как сотрясение воздуха.
Ладно, «Дубровского» мы с ними с грехом пополам прочитали. С ухмылочками, рассказами, что «слуги – такие слуги, от них никакой благодарности» и прочими «а вот у меня была гувернантка, так она в папу влюбилась, мама ее уволила».
Я сдерживалась. Кипела внутри, плакала от обиды дома, но сдерживалась. Тем более что у меня была Маша. Она единственная в этом шестом классе была с живыми глазами. И человеческим телефоном. То есть обычным смартфоном, а не коллекционным айфоном в бриллиантовом чехле.
Маша мне очень помогала, по сути, я вела уроки только для нее. Она задавала интересные вопросы, рисовала для меня на доске смешные картинки и написала прелестное сочинение, где предположила, что Маша из «Дубровского» на самом деле путешественница во времени и прилетела туда специально, чтоб организовать народный бунт. Но нечаянно влюбилась, и все пошло немного не по плану.
Над Машей в классе пытались издеваться. Паша тут же спросил, не она ли это была. Девочка спокойно ответила, что она.
Я ужасно полюбила Машку за удивительное чувство собственного достоинства. За то, что она ничего не боялась. Я заражалась от нее спокойствием; в тот момент, когда мне хотелось орать и топать ногами от бессилия, я смотрела на Машу.
Сломалась я на Лермонтове.
Помните, да?
Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом!..
Что ищет он в стране далекой?
Что кинул он в краю родном?..
Играют волны – ветер свищет,
И мачта гнется и скрыпит…
Увы! Он счастия не ищет
И не от счастия бежит!
Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой…
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!
Я дочитала. Посмотрела на класс. Вы видели когда-нибудь девять пар пустых глаз? И еще одна пара – Машины.
– Как вы думаете, чего же не хватает в жизни парусу? – спросила я.
Маша ободряюще мне улыбнулась. Все остальные смотрели кто куда, только не на меня. Паша сочно, с хрустом зевнул.
Я взяла себя в руки и произнесла пламенную тираду о том, что есть такие люди, которым не все равно. Что они не могут «просто сидеть», они готовы менять мир! Если не считать сочувственного взгляда Маши – ноль реакции. Кто смотрит в стену, кто зевает, кто дорисовывает усы и бороду Человеку-пауку на обложке тетради.
– Они… они как супергерои! – сказала я, надеясь, что хоть это зацепит шестиклассников.
Паша уронил голову на руки.
– Неужели вам не хочется быть супергероями? – жалобно спросила я.
Тишина. Тяжелые вздохи.
– Маша, хочешь суперсилу? – спросила я.
– Конечно, – ответила Маша, – но я пока не знаю какую.
– Я знаю, – сказал Паша, – я хочу, чтоб вы мне поставили оценку за урок и отстали. Все.
Вы понимаете, да? В тот момент у меня многое пронеслось в голове. И то, что все безнадежно. И что надо увольняться. А потом я подумала – а гори все огнем! Месяц до увольнения у меня есть, буду делать что хочу!
Я осмотрелась. Увидела у доски указку. Взяла ее в руки. Сделала серьезное лицо, пару пассов и сказала:
– Все, Павел, у тебя есть такая суперсила.
После чего я уселась на стол и стала смотреть в окно. Это не опечатка. Я именно на стол уселась.
Класс молчал. Молчал довольно долго.
– Ну и? – наконец спросил Паша.
Честно говоря, я первый раз увидела в его глазах хоть проблеск интереса к жизни. Как можно безразличнее пожала плечами.
– И что это вот было? – Паша повторил мои пассы.
Я продолжала молчать и смотреть в окно.
– Окей, хочу пятерку по литературе! – громко сказал Павел.
Я повернулась к классу.
– Спасибо, Паша, прекрасный ответ. Пятерка! Кто-нибудь хочет добавить?
Теперь на меня смотрело десять пар человеческих глаз. Живых. Они даже моргали в такт.
– Спасибо, урок окончен! – сказала я и буквально выбежала из класса.
⁂
Не могу сказать, что позже успокоилась и придумала план.
Не успокоилась.
Но что-то вроде плана придумала.
Потому что хорошо помнила себя в двенадцать лет и понимала, что на этом они не остановятся. Будут троллить. Проверять на излом. Пытаться вписать меня в свою картину мира. Понять, какая я – «добренькая, можно ноги вытирать». Или «прикольная». Или «дура какая-то». Или «строгая».
Я не ошиблась. На следующем же уроке на мое предложение ответить домашнее задание (все тот же «Парус» наизусть) тут же взметнулась Пашина рука.
– Да, Паша?
Он встал и насмешливо посмотрел на меня.
Я выждала пару секунд, кивнула и сказала:
– Отлично. Садись, пять.
И поставила пятерку в журнал.
Тут же поднял руку Денис, дружок Паши, у них и парты рядом.
– Ты тоже хочешь ответить стихотворение?
– Ага, – сказал он, поднялся и принялся на меня пялиться.
– Ну? – Я изобразила искреннее удивление. – Чего ты ждешь? Начинай!
– А у меня суперсила! – заявил Денис. – Как у Пашки!
– Паша с тобой поделился? – продолжала я играть роль. – Щедрый подарок! Поздравляю, Денис! Заслуженная пятерка!
Денис, победно улыбаясь, сел. Тут же взметнулось еще несколько рук, но я сделала вид, что не замечаю, увлеченная журналом.
– Значит, Пирогов – пять… Лобанов – два…
– Чего это мне два?! – встрепенулся Паша. – У меня же суперсила!
– Ничего подобного, – покачала я головой. – Ты ее другу подарил. Значит, у тебя она исчезла.
Такого поворота шестиклассники не ожидали, принялись переглядываться. Все было справедливо.
– Ну, – спросила я, – так кому пять, кому два? У кого суперсила оценку получать?
– У меня! – почти хором закричали Паша и Денис.
И уставились друг на друга с ненавистью.
«Вот только драки на уроке мне не хватало», – подумала я и сделала ход спрятанным в рукаве конем:
– Давайте так: у Паши суперсила на оценку, а у Дениса – на подсказку.
– Это как? – Денис даже подался вперед.
– Если тебе подсказывают, я не слышу… Так что, будешь отвечать?
