– Тот, кто меня сношает, относится ко мне как к человеку. С ним я чувствую себя не шалавой, а женщиной. А ты ни разу даже по имени меня не окликнул. Могу поспорить, про себя шлюхой называешь. А теперь уйди с дороги, мне к дочери нужно, – будто боясь к нему прикоснуться, обошла стороной и достала ключи.
– Что же ты ночью не вспоминала о дочери? Когда кувыркалась с очередным клиентом? – бросил ей в спину.
Илана расправила плечи, слегка повернула голову.
– А я о дочери никогда не забываю. Ради неё этим занимаюсь. Потому что такие, как ты, только сношаться умеют, а ответственность на себя брать боятся. Вы только унижать и оскорблять способны. И не тебе меня судить, Заур, – открыв дверь, быстро скрылась за ней, а он так и остался стоять на лестничной клетке с бумажником в руке.
***
Проснулась от воя сирен прямо под окнами, нахмурилась. Самочувствие ещё хреновее, чем вчера. Накатывает тошнота, и пробирает мелкая дрожь, будто вчера хорошо так погуляла. Видимо, организм всё-таки привык к таблеткам…
Приоткрыв один глаз, быстро оценила ситуацию, вздохнула с облегчением. Саида в спальне нет, да и я вроде всё в той же пижаме, под одеялом. Хотя вчера меня так срубило, что, пожелай он меня изнасиловать, смог бы осуществить это беспрепятственно. Пронесло.
Сползаю с кровати и, обняв себя влажными ладонями, иду к окну. Там, внизу, какая-то толкучка, несколько машин скорой помощи и полиции. На земле у лавочки валяется та самая бита, которую держал в руке один из мужчин.
– Доброе утро, – звучит совсем рядом, прямо над ухом. Я испуганно отшатываюсь от Хаджиева, а он в своей излюбленной манере ухмыляется. – Это всего лишь я, малыш.
– Не нужно так подкрадываться! – рычу на него раздражённо, снова поворачиваюсь к окну.
Хаджиеву, как обычно, мои просьбы отвалить – как об стену горох, подходит ещё ближе, и я чувствую его дыхание на своей макушке.
– Любовнички, и правда, твоими оказались. Тебя пасли.
– Что? – разворачиваюсь резко и едва не ударяюсь носом о его грудь.
Хаджиев склоняет голову, взирает на меня насмешливым взглядом.
– Да, кукла. Теперь ты мне должна.
Тело обдаёт жаром, а следом накрывает холодом. Сердце начинает колотиться.
– Что ты сделал? – смотрю ему в глаза, и на губах Саида появляется злая улыбка.
– Дал понять твоему бывшему, что ты принадлежишь мне.
Полиция, кареты скорой помощи… Страшная догадка пронзает разум, но я всё ещё отказываюсь верить.
– Ты что… Ты их убил? – спрашиваю шёпотом, словно нас может кто-то услышать.
Саид ненадолго задумывается, будто не знает, как сказать.
– Нет. Они живы. Наверное. Я приказал своим людям не убивать их, но в драке всякое могло случиться. Невинных там не было, Надя. Эти уголовники пришли по твою душу, но, заметив Махмуда, решили, что ты наняла охрану. Поэтому и не стали ломиться днём. Решили ночи подождать. Твой бывший намерен забрать тебя. И ему бы это удалось, не будь здесь меня.
Меня берёт зло. Буквально трясёт от возмущения. Какого хрена эти двое решили, что имеют право обращаться со мной, как с какой-нибудь вещицей? Один браслет свой с маячком нацепил, второй бандитов с битами отправляет. Да какого, блин, хрена?! А дальше что? Устроят «сходку» и поделят меня? Один по чётным, второй по нечётным, так, что ли?
– Откуда ты знаешь, что он намерен делать? Даже я этого не знаю.
– Я знаю, потому что не слишком от него отличаюсь. Он такой же ублюдок. Правда, я не стал бы так долго ждать. Я забрал бы тебя сразу.
– А чего ж не взял до сих пор? – бросаю язвительно.
– Я никогда не принуждал женщин быть со мной. Это унизительно для мужчины. Ты должна стать моей по собственному желанию.
О как! Ну прям рыцарь, бл… Благородный.
– И поэтому ты лишил меня работы?
– Я ошибся. Думал, ты набиваешь себе цену. Хотел проучить. Всему виной ложная инфа о тебе. Признаю, глупость совершил. Но это не проблема. Я могу всё исправить. Один звонок – и ты восстановлена.
– Не сомневаюсь даже, – ворчу, задёргивая шторы, и иду на кухню. Срочно нужно выпить чего-нибудь успокоительного.
Долго громыхаю дверцами шкафчиков и посудой, нахожу чай с мятой и, включив чайник, иду к столу. Сначала в нос ударяет запах еды, затем скручивает желудок голодным спазмом, и я растерянно застываю. Стол ломится от блюд, исходящих паром и источающих тот самый умопомрачительный запах. Здесь и блинчики, и морепродукты в каком-то розовом соусе, и несколько видов омлетов. А ещё сыры, фрукты и большой кофейник.
Сглатываю слюнки и перевожу ошарашенный взгляд на Хаджиева, что, прислонившись к дверному косяку, наблюдает за мной с видом ленивого кота.
– Приятного аппетита, кукла.
– А мой долг, как я погляжу, растёт в геометрической прогрессии, да?
Хаджиев проходит к столу, отодвигает для меня стул.
– Не бойся, за еду должна не будешь. Я не настолько мелочный. Давай, присаживайся. Поедим.
ГЛАВА 31
Она даже ест красиво, хотя не замечает за собой таких мелочей и вряд ли делает это специально. Нет в кукле жеманства и показухи. Классная кукла.
Раньше думал, что она играет с ним, повышает ценник – нравилась. А теперь узнал её настоящую, и нравиться стала ещё больше.
Теперь заполучить её стало какой-то навязчивой идеей. И чем сильнее она сопротивляется, тем выше азарт.
– Может, хватит на меня пялиться? – подняла на него недовольный взгляд, что вызвало у Хаджиева кривую усмешку.
– Думаешь, можешь мне приказывать? Я своей женщине такого не позволю, – и на этот раз уже не шутил. – Завтракай. Чуть позже пойдём гулять.
Она сложила руки на стол, приторно улыбнулась.
– А ты себя моим хозяином почувствовал?
– Ну, если тебе хочется называть меня хозяином, я не против, – пожал плечами и не без удовольствия отметил, как вспыхнул её взгляд.
– Я себя уже хорошо чувствую, не пора ли тебе убраться из моего дома? – в голосе Нади появилась сталь, и Саид на всякий случай забрал у неё нож.
– Чтобы не поранилась, – ответил на её немой вопрос, а Надя, фыркнув, встала из-за стола.
– Приятного аппетита. И да, раз уж ты взял на себя ответственность за еду, сделай одолжение, не заказывай больше морепродукты, у меня на них аллергия. И на тебя, кстати, тоже. Мясо по утрам я не ем. А яйца с детства ненавижу. В общем, завтрак твой на единицу. Полный провал, я бы сказала. Облажался.
Стиснув зубы, вонзил приборы в кусок мяса, и на тарелку хлынул сок. Надя скривилась, взяла стакан воды и ушла, прикрыв за собой дверь.
