Ну, Кори-то и рассчитывала, что публика примет их команду на ура. Что уж там, сделала для этого всё и даже больше. Но оказалась не готова к тонне всеобщего обожания и любопытства, что свалилась на её разнесчастную голову. Боги и богини, за что?
Статейки с безвкусными заголовками по типу «Цветок и молния: соперничество, переросшее в страсть! Продолжение на странице четыре!» ожидаемо посыпались одна за одной. Лазурит ржал как ненормальный и собирал подшивку, а прежде обязательно зачитывал с выражением очередные перлы иленгардских журналюг. Голос у него, может, и замечательный, однако приятнее он эту графомань не делал. Лучшего друга хотелось сожрать вместо завтрака, едва он только тянулся за свежим утренним журнальчиком.
Про самого Лазурита, к слову, особо ничего не писали — даром что он блестяще закрыл этап меча, выбив три раунда из трёх и заработав сорок один балл (Кори, естественно, полдня его потом песочила за оставшиеся девять, потерянные на мелких неточностях). А написать ведь было чего; вспомнить только, кому приходится братом (и кому — сыном) этот мерзкий полудрагоценный насмешник… Само собой, Кори как ни бесилась на очередных утренних чтениях, а радовать писак эксклюзивом покуда не рвалась.
Беситься на Дагмара и его выходки тоже стоило бы. Вот только никак не удавалось. Нет и всё тут.
Ну, может, поначалу она и злилась. Но жгучее желание пару раз стукнуть Тео тупой башкой об стенку, чтобы этот разгильдяй не творил херни на людях, как-то быстро сменилось столь же жгучим желанием его у той стенки зажать. И облапать уже все эти страшно впечатляющие виды, как того хотелось до ломоты в пальцах. И заткнуть наконец этот поток болтовни… Ну, по крайней мере, официальной причиной была именно болтовня, а не тайная мечта запихнуть язык ему в рот.
Боги и богини, да в голове так скоро ни одной пристойной мысли не останется! А всё этот клятый Дагмар виноват!
А ведь Кори прежде не была ни влюбчивой, ни даже особо страстной — та ещё странность для демоницы (и повод для Сайруса обижаться да обзывать бревном бесчувственным). Любвеобильность её расы давно стала притчей во языцех, равно как и некрепко сидящая крыша. Хотелось верить, что сама Кори не унаследовала ни того, ни другого… и очень даже получалось верить, кстати! Так поди ж ты, споткнулась об солхельмского недопринца с мордой записного деревенщины. И вот что теперь делать?!
Ну да лучше отложить эту душещипательную драму на потом. Магнус, кажется, уже решил, что Кори спит с открытыми глазами, не дойдя до заветного места в последнем ряду.
— Заказы какие есть? — чуть невпопад пробормотала она.
— А как же! Тебя теперь все хотят. Ой, ну я имею в виду, твои золотые рученьки.
— Смешно, — поморщилась Кори, нынешним утром не настроенная на шуточки ниже пояса.
— Чего это? — изумился Магнус. — Правда хотят. Ты ж сплясала на все деньги: поглядите, я дочурка Великого Оружейника. Типа не этого добивалась!
Она усмехнулась и уклончиво пожала плечами.
— Ты ничего…
— …не докажу, — Магнус страдальчески закатил глаза. — Да мне и не надо. Всё, спать чеши, пока я добрый; расписание работы после первого тура согласуем.
— Мэгси, ты прелесть, — ласково пропела Кори. — Иногда. Очень редко.
— Сгинь, демон!
Демон послушно сгинул — прямиком на последний ряд, в уголок у окна, где обычно и сидела. Для проформы она достала письменные принадлежности и тетрадку, а затем с чистой совестью развалилась за столом, прижимаясь щекой к прохладному дереву.
…проснулась она намедни в четыре утра — что само по себе было довольно странно, ведь обычно Кори спала как убитая, и будить её подчас приходилось в четыре руки (и ещё плюс четыре лапки Мариши, обожаемой морской свинки Лазурита). Да не просто проснулась, а с чётким ощущением, что на неё смотрят. Она осторожно потянула носом воздух — и сморщилась, почуяв знакомый резковатый парфюм, перемешанный с едва ощутимым ароматом курительной смеси.
— Сай, это называется «проникновение со взломом», — тихо и едко поведала Кори.
— С проникновением у нас с тобой пока никак, моя прелесть, — в тон ей откликнулся Сайрус. — Хотя ты и во всём прочем отказываешь.
Кори этот выпад проигнорировала и вообще решила старательно делать вид, что спит. Но Сайруса игнорировать в принципе трудно, он этого очень не любит. И даже не видя его, Кори всё равно ощущала сбоку тяжесть мощного тела. И сильные горячие пальцы, стискивающие обнаженное плечо, вызывающие внутри волнение — да только отнюдь не приятное. И длинные волосы, щекочущие шею и правую щёку. Ту самую, которую позавчера пропорол мечом недоумок Рольф.
— Пришёл убедиться, что твоей собственности не попортили личико?
— В том числе, — хмыкнул Сайрус, костяшками пальцев оглаживая то место, где наверняка ещё розовела полоска свежей кожи. — Я бы насадил на рога этого солхельмского недомерка, если бы Эрик не удержал меня на месте.
Насадил бы, Кори даже не сомневалась. Слишком хорошо помнила перекошенную от ярости физиономию Сайруса, за которого нет-нет да и цеплялась взглядом.
— За то, что он испортил моё лицо? Или за то, что ему хотелось поиметь меня?
— За то, что он тебя едва не убил, — в нахальном низком голосе Сайруса зазвучали пугающие звериные нотки. — Ну да всё прочее спокойствия не добавляло. Тем более когда моя эоруш расхаживала полуголая на глазах у всей Империи.
— Сайрус, я жива, здорова и крайне благодарна, что ты не стал позорить меня на всю Империю своим собственническим дерьмом. Теперь свали уже, а? Пожалуйста. Мне вставать через три часа.
Сайрус не свалил — не стоило и надеяться. В последнее время у этого засранца только одно на уме: облапать всеми возможными способами. Кори слушала его тяжёлое дыхание у самого уха, чувствовала давящую тяжесть его тела, горячие руки, нагло шарящие везде, где только можно; и всё жмурилась с какой-то детской надеждой, что если кошмара не видеть, то он исчезнет.
«Потерпи, — уговаривала она себя, лежа смирно и безучастно, хотя внутри всё дрожало от отвращения и гнева, — нельзя его отталкивать, он от этого только пуще прежнего заведётся».
Пусть Сайрус был эгоистичным мудаком, но всё же не совсем конченым. Так и не уловив в чужом теле хоть какого-то отклика, он резко выпрямился. Кори наконец-то открыла глаза — и тут же столкнулась со взглядом тигриных глаз, зло полыхающих в сумраке зашторенной комнаты. Она видела в темноте не так хорошо, как полагалось бы приличной демонице, однако разглядела на смуглом красивом лице Сайруса раздражение и бессильную ярость.
— Ещё не надоело бревно изображать? Ты меня унижаешь!
— Ты унижал меня годами, перетрахав всех шлюх в Инферно. И чуть ли не добрую половину Империи, — Кори пожала плечами и спешно закуталась в одеяло. Как будто оно может спасти от полудемона, огромного и злого. — Кто осудит меня за то, что мне противно? Я-то тебя ждала, чистоту хранила.
