И попробуй, блин, возрази. Тонкая рука лишь легла на плечо и чуть надавила, а уже так чувствовалось, что силищи в ней немерено. Эдак откажешься, и унесут за шкирку, как котёнка напакостившего. И не посмотрят, что Тео выше на целую голову.
— Брось, цветочек, — добродушно пробасил Рольф, ухмыляясь пуще прежнего, — ну зачем тебе этот сопляк безбородый, когда есть нормальный мужик?
Тео дёрнулся с твёрдым намерением угрохать на месте этого сверх всякой меры обнаглевшего циркового мишку. Но кто бы его пустил! А быть унесённым за шкирку всё ещё не хотелось.
— Рольфи, детка, ты это про себя, что ли? — изумилась Кори опасно сладеньким тоном, издевательски вскинув бровь. — Ты всухую продрал первый тур. Мне же. Грёбаный стыд! Прежде чем подкатывать шары, сначала потрудись стать последним мужиком на свете. И то я ничего не обещаю.
Собравшиеся в ожидании драки старшекурсники радостно загоготали, а Рольф сдулся буквально на глазах. Оставалось только позавидовать — сам Тео хоть и не лез за словом в карман, а уничтожить зарвавшегося мудака парой фраз не сумел бы. Кулаками и магией всё как-то привычнее.
— Охренеть просто, — буркнула Кори, едва выволокла его в пустующий холл. — И вот оно мне надо было? Когда уже боёвке на законодательном уровне запретят бухать? Вы и трезвые-то двинутые, а уж под градусом…
Она продолжала ворчать, а Тео… Тео попросту не мог перестать смотреть на неё. На изящную фигуру в свете уличных фонарей и редких магических светильников. На руку, так и стискивающую его плечо. На губы, даже с виду мягкие и горячие.
И не выдержал. Обнял тонкую талию, прижал Кори к себе, поймал удивленный взгляд. Всего на мгновение, прежде чем притиснуть к так удобно оказавшейся позади неё стене и сделать то, что так свербело в мозгу. Поцеловать, нагло и не слишком нежно вторгаясь в манящий рот, сжимая чужие пухлые губы своими и обнимая так крепко, как только можно. Потому что по-другому никак. Не с Кори, не с этой колючей, вредной, очень красивой и… ну да, адским цветком.
Губы её и впрямь оказались очень мягкими, влажными и сладкими, будто она до этого ела свое любимое мороженое. От Кори пахло вишнёвым табаком и пряным сандалом, веяло горячечным жаром, и всё вместе это опустошало мозги почище самого крепкого пойла. Тео не мог отпустить её, отвлечься; снова и снова вылизывал её рот, прикусывал губы и крепче вжимал собой в стену. Сам не понял, как просунул ладонь под свитер, с удовольствием ощущая горячую кожу, обвёл позвонки, удивляясь самой отдаленной частью сознания, как в хрупкой, тоненькой Кори Бреннан может скрываться такая сила? И такая власть над ним — иначе как объяснить, что Тео вот уже прямо сейчас на всё ради неё готов?
— Моя, — прошептал он, отстраняясь, чтобы убедиться — Кори не против, ей тоже нравится; чтобы увидеть её чудные глаза, отражение своих эмоций в них. Самонадеянно, но Тео себя другим и не помнил. — Чтобы никаких больше «на всех», Кори. Моя, ты сама обещала.
— А вот и не обещала, — огрызнулась Кори, хотя недовольной её назвать уж никак нельзя. В уголках рта притаилась подначивающая улыбочка, по бледным щекам разлился румянец, а лучистые глаза будто тёмной пеленой подёрнулись. Бездна, да законно ли вообще быть такой… вот такой вот? — Нет, не обещала.
— Обещала! — возразил Тео, почти по-детски обидевшись. Ну чего она в самом-то деле?..
— Нет.
Кори улыбнулась шире, хитро склонила голову к плечу, такая непохожая на себя, но по-прежнему несносная и жутко притягательная.
— Я обещала лишь свидание, Тео, и ты это знаешь, — заявила она с явным превосходством. Горячие пальцы заскользили по шее, вырывая судорожный выдох и очередное нелестное сравнение себя с озабоченным тринадцатилеткой; и ниже, по груди и напрягшемуся животу. Да так и замерли прямо над пряжкой ремня. А потом и вовсе пропали, будто не было. — Хочешь меня всю? Чтобы получить такое обещание, придётся быть очень убедительным.
— Я… я буду, — кое-как выговорил Тео. И вот он уж точно обещал, потому что отпустить Кори совершенно невозможно. — Буду.
Он снова поцеловал её, уже не боясь сделать что-то не так — Кори нравится, и не понять это можно, только отойдя хотя бы на пару ярдов. Её возбуждение легко читалось по напряженному телу, заполошному дыханию, часто бьющейся жилке на шее, куда Тео ткнулся губами. Втянул нежную кожу, чуть прикусил. Не до метки, которую оставить на этом теле ой как хотелось. Просто чтобы обозначить, насколько своей Кори считают. Как хотят…
…так сильно, что руки при себе держать невыносимо. (Да и зачем бы, когда его до сих пор не прокляли, не отругали, не отстранили даже?) На животе им, например, самое место. На груди, небольшой, но так идеально умещающейся в его ладонь — Тео бы посмотрел, как это будет выглядеть без всяких там ненужных свитеров и ещё более ненужного белья. Под поясом неприлично обтягивающих штанов. На упругой ягодице, сжать которую так приятно и желанно. На копчике, так… своевольно, нескромно, интимно. И губам самое место на сгибе шеи, на ключицах, на мочке уха, так и манящей сжать её зубами, потянуть на себя.
— Достаточно… убедительно?
— Уверена, ты можешь лучше, — прошептала Кори, пройдясь языком по краешку уха. Отчего тряхнуло так, будто по позвоночнику ток пустили. — Но ладно, так уж и быть… Обещаю, Тео.
Она прижалась губами к шее, чуть прихватила кожу возле уха. Засос точно выйдет красочный. И кто бы мог подумать, боги и богини, что Тео это настолько понравится? Но ему нравилось, нравилась Кори, её бесстыжий горячий рот и цепкие пальцы, уже вовсю хозяйничающие под одеждой. И уж конечно, Тео мог лучше. Ой как лучше. Но не здесь и не сейчас.
Наверное…
Нет, ну не трахаться же посреди коридора, в самом-то деле?.. Как-то перебор даже для Тео, тем более что он вроде настроен на нечто куда серьёзнее разового перепихона. Поэтому чужие шустрые руки пришлось спешно от себя отцеплять и прижимать к стене у Кори над головой. Та поглядела недовольно, но тут же совершенно непристойно улыбнулась и прижалась теснее, так прогибаясь в спине, что Тео резко перестало хватать воздуха. И ведь не нужно даже особых усилий прилагать, чтобы приподнять её, скрестить стройные ножки у себя на пояснице…
А ведь правду Шай с Сэмом болтали. У Кори Бреннан обалденная растяжка. И никакого, сука, стыда.
— Значит, обещаешь? — кто бы только знал, откуда в голове наскреблась эта пара слов, когда там сплошной секс. На всех доступных поверхностях.
— Обещаю, — охотно заверили его, — обещаю… подумать.
Вот ведь вредина!
И возмутиться-то толком не вышло — рот тут же оказался занят. А с другой стороны, поболтать же и потом можно?..
23
Всё. Очень. Плохо!
Кори познала сие нехитрое откровение, когда взглянула в зеркало и расстроилась. А причиной расстройства стал заживший без следа засос. Которому она, кстати, так громогласно возмущалась вчера утром. Хотя никакие возмущения не помешали Лазуриту и Хель сживать её со свету.
