Глуни шустро подхватил указанные документы и уполз к себе в уголок, пока «коллега» с квадратными от ужаса глазами пытался на третьем по счету листе изобразить формулу, не изгадив бумагу кляксами. Киара же с самым невозмутимым видом вернулась за свой стол, чтобы открыть-таки эти треклятые проекции.
– Прошу.
– Миледи, я в восхищении, – хмыкнул Марк. Зрелище в виде наконец-то заткнувшегося Боднара его явно порадовало.
– В восхищении ты будешь, когда у него рожа станет как у третичного сифилитика, – невозмутимо заверила Киара. (Карл, заслышав это, удвоил старания.) – Ладно, продолжай, на чем ты там остановился.
– Посмотри на знаки на их теле. То, что некоторые из них совсем разные, это вы сами разбирайтесь, тут я действительно не профессионал. Но те, которые одинаковые, точно сделаны разной рукой.
Киара придирчиво сравнила два более-менее схожих участка. Действительно, сделано по-разному, и заметить это не так уж сложно – но никто, кроме Марка, не дал себе труда приглядеться.
– Ты определенно прав, – кивнула она. – Тот, кто расписал Нел Гриер, делал это достаточно аккуратно, но все же не слишком умело. Он знаком с основами каллиграфии, притом отнюдь не поверхностно. Однако вся эта неизвестная письменность для него явно в новинку. Когда для точного и аккуратного письма прилагают усилия – это всегда заметно. Ну, а на втором трупе все… беглым почерком, что ли? Рука набита. Но это пока не так важно. – Она перевела взгляд на Марка и с деланой неохотой сказала: – Ладно, боёвка, готова признать, что ты и в самом деле небезнадежен.
Дожили. Зеленый боевик расследует дело некросов и за несколько минут находит то, что они не могли найти три дня. Точнее, могли, но поискать никто не удосужился. Дальгор, при всей его показной благожелательности к боевому отделу, будет жуть как недоволен. Впрочем, Дальгор вообще мало чем бывает доволен, так что какая разница?..
⁂
Выходные Марк честно хотел провести в праздном ничегонеделании – что ни говори, а эта работа на два поля выматывала похлеще любой беготни за ошалевшими преступниками. Разве что планировал за два дня как следует выгулять Генри, который хоть и не стремился покидать родной диван, но к концу рабочей недели обычно начинал с тоской поглядывать на дверь.
Честно говоря, Марк порой не понимал, о чем он думал, решив, что забрать себе Генри будет хорошей идеей. И дело даже не в том, что любому животному нужно внимание, а он порой не вылезал с работы сутками. Как раз с этим проблем не было: пес оказался на редкость умным, быстро освоил заднюю дверь, ведущую в небольшой садик, и еще быстрее научился открывать защелку на двери в кладовую, откуда таскал еду. Да и не сказать чтобы вообще нуждался в хозяйском внимании – куда больше он любил нечестно отобранный диван в гостиной, на котором позволялось сидеть лишь избранным. Дорогой батюшка, к слову, в это число не входил: при виде него милый увалень Генри, едва дотягивающий ростом до колена, превращался в оскаленную рычащую зверюгу, и его не мог отвлечь даже лучший кусок мяса.
Отдохнуть толком не вышло. Неугомонная Элси с твердым желанием заработать на нем деньжат заставила прийти в свою лавку с самого утра и перемерить кучу тряпок. «Дорогой, это попросту неприлично – не купить у меня пару новеньких рубашек. Ты же Эйнтхартен, в конце концов!» О том, что Эйнтхартен из него так себе, Марк предпочел умолчать – все равно на младшую Фейергольт это не произвело бы никакого впечатления.
Вечером пришлось-таки напиться с Хейдаром, страдавшим, как выяснилось, не по кому-нибудь, а по Оливии Фалько. Та хоть и не была против такого внимания со стороны императорского гвардейца, но и на свидания бегать не рвалась. Правда, в этот раз пили за удачное стечение обстоятельств – как и Марка, Хейда приставили охранять девушку, чему тот был несказанно рад. И клятвенно пообещал затащить в грозовой вихрь «выродков, посмевших тронуть мою будущую жену». Одно но: Оливия о грядущем семейном счастье пока не догадывалась.
На следующий же день, когда Марк с чистой совестью собирался помирать от похмелья, пришла записка от Данки – та в своей излюбленной манере костерила на все лады «неблагодарных мужиков, бросивших ее на произвол судьбы с этими двумя аристократишками». Под мужиками понимались Марк и Генри, а вот аристократишками немолодая кухарка величала Эйнтхартенов-старших. Причем всех, начиная с дедушки Аргуса – он и привез ее откуда-то с Севера еще совсем девчонкой. Самого Марка эта метафора обходила стороной – сварливая и вредная Данка любила его, называла самым приличным представителем этой чокнутой семейки. На что очень обижался папенька, по нему та проходилась особенно часто.
Вот и сейчас, стоило переступить порог родного дома, до ушей донеслась знакомая ругань.
«Ну хоть что-то в этом мире постоянно», – со смешком подумал Марк, аккуратно выглядывая из-за угла на пару с Генри – встречаться с отцом раньше времени категорически не хотелось им обоим.
– Сколько раз я говорила – прекрати лезть на мою кухню до ужина!
– Сколько раз я могу повторять тебе, склочная ты женщина, – это мой дом и моя кухня, а я хочу жрать!
– У баб своих жри, а это для мальчиков! Пошел вон, я сказала!
Папенька выскочил из кухни, наверняка не без помощи полотенца, которым Данка любила его охаживать, одарил кухарку очередным красочным ругательством, но возвращаться не стал – глупо злить женщину, которая тебе готовит.
Дождавшись, пока Альфард скроется в глубине дома, Марк проскользнул на кухню, жестом позвав пса за собой. Тот посмотрел с сомнением, но запах мяса сделал свое дело.
– О, Марк, ты пришел слишком рано! – едва завидев его, запричитала Данка. К счастью, намного тише, чем она орала до этого на отца. – Я еще не успела провести воспитательную беседу с твоим батюшкой и подготовить его к твоему приходу!
– А по-моему, ему достаточно, – засмеялся он, усаживаясь на стул. – Опять била отца полотенцем?
– Скалки под рукой не было. Видят боги, когда-нибудь я огрею его печной дверцей, а твою так называемую матушку и вовсе отравлю! «Ах, мне не по нраву это твое жаркое, приготовь мне соус из крыльев пикси, как на фейских курортах!» Вот и жила бы на своих курортах, моль имперская! Маги мясо жрать должны, а не всякую бурду!
О том, насколько Данка не выносит леди Гленну, впору слагать легенды, хотя причины Марк так до конца и не понимал. Вполне возможно, что логического объяснения и вовсе не существует, просто конкретно эти две особы не могут ужиться под одной крышей. И немудрено – войны быстрее заканчиваются, чем женщины приходят к согласию, кто в доме хозяйка.
– Ну а нам положено поесть сейчас или тоже погонишь? – Марк подхватил с тарелки кусок пирога, за что предсказуемо получил по рукам.
– Генри – положено, а ты можешь и подождать, не маленький. Пирог с собой заверну, если вдруг высокородные господа испортят тебе аппетит.
В том, что испортят, Марк даже не сомневался: и у мачехи, и у отца был особый талант затевать ссору практически на пустом месте. Чаще всего – из-за него, хотя не сказать, что Гленна его ненавидела. Всего лишь недолюбливала по понятным причинам – какой женщине понравится, что в ее доме живет ребенок от любовницы мужа? А оттого не забывала лишний раз указать на недостатки, неподобающие сыну лорда.
