Расхаживать по комнате под пристальным взглядом Эйнтхартена было немного неловко. Не то чтобы Киару смущал ее вид… ну да, смущал. Но скорее потому, что сама ситуация предполагала нечто вроде «я вся такая томная, прекрасная и в развратном пеньюаре», а в реальности получилось помятое нечто, обряженное в рубашку бывшего парня, со спутанным колтуном на башке и четкими следами подушки на физиономии.
Да, смотреться в зеркало явно не стоило. Пусть и очень хотелось.
«Пожалуй, роковая соблазнительница из меня как-то не очень, – меланхолично подумала Киара, раскапывая третий по счету ящичек комода, где хранились мелкие артефакты, а также россыпь драгоценных камней и небольшие бруски алхимических металлов – на случай, если понадобится сделать простенький амулет. – Срочно надо пополнить стратегические запасы развратных пеньюаров… Боги и богини, да куда подевалась эта штуковина? А, вот!»
– Амулет, – пояснила Киара, подойдя к Марку: тот все это время так и наблюдал за ее метаниями по тесной комнатушке. – Я бы потом опять забыла. Бездна, и что толку быть высокой, когда вокруг тебя одни дылды?.. – посетовала она, приподнимаясь на носочках, чтобы удобнее было застегнуть тонкую цепочку на шее у боевика. – Вот. У госпожи Линдтерн артефакты надежные, осечек не дают. Но это не значит, что тебе можно ходить на доппельгангера! Нельзя! Иди почитай про нежить девятого уровня, неуч!
«Пора бы уже убрать руки», – запоздало подумала Киара, когда поняла, что хитрый замок на цепочке уже давно застегнут, а она все еще касается смуглой кожи Марка. Более того – легонько поглаживает, отчего тот смотрит на нее совершенно нечитаемым взглядом.
– Мне стоит поискать сеновал, раз уж обещался? – наконец, проговорил он. Вроде бы даже с сарказмом и нахальной усмешкой, но от такого взгляда впору было заняться пламенем и превратиться в горстку углей.
Грелочка, чтоб его.
– Поздно ты спохватился, – в тон ему откликнулась Киара, ладонью поглаживая его шею. Под пальцами заполошно колотился пульс, эхом отдаваясь внутри нее; чужая кожа обжигала, что было странно и… знакомо. – Марк, ты?..
Договорить не удалось – чужие губы, горячие и жадные, напрочь вышибли из головы сформировавшуюся было мысль. (Да и все прочие мысли тоже.) Марк крепче прижал ее к себе, тут же нагло облапывая и проникая ладонями под рубашку. А потом и вовсе подхватил под ягодицы, приподнимая, чтобы в следующий миг уронить на так удобно расположенную за ее спиной кровать. Целоваться с Эйнтхартеном оказалось настолько хорошо, что Киара чуть не застонала в его губы в первый же миг.
Он помог стащить с себя одежду и неловко выпутался из штанов; отстранился ненадолго, чтобы полюбоваться ею. По крайней мере, Киаре хотелось, чтобы это было так: его взгляд, внимательный и темный, распалял не хуже рук, скользящих по телу, и языка, вырисовывающего узоры вслед за теми, что уже были нанесены на ее плечах и ключицах. Прежде чем застонать и запрокинуть голову от прикосновения горячих губ к своей груди, она успела заметить, как рассыпалась во вспышке яркого пламени рубашка Гейба.
«Туда ей и дорога», – мелькнула мысль и пропала, вытесненная нарастающим желанием, что распространялось по телу словно пожар в лесу – жарко и неотвратимо.
Внизу живота тянуло, отчего невольно вспоминались приторные бредни о пресловутых бабочках, так часто вспоминаемых в бульварных романчиках. Прикосновения чужих рук, языка, тела осязались всей кожей так чувствительно, как если бы Киару напоили зельем. Несомненно, приворотным, ибо это ненормально – уж для девушки, в чьих жилах течет холодная кровь фейри, так точно, – сходить с ума от чужих поцелуев. Плавиться воском в горячих, обжигающих руках, чувствовать частое дыхание у шеи, ощущать на себе тяжесть чужого тела…
Марк оторвался от ее губ лишь на секунду, вопросительно заглянув в глаза. Зачем – непонятно: нужно быть полным дураком, чтобы подумать, что вот сейчас ей взбредет в голову отказаться от всего этого. Киара обвила ногами торс, вынуждая прижаться еще ближе, и нетерпеливо дернула бедрами, прежде чем коротко простонать: «Ну же…». И когда он наконец вошел в нее, резко и так… правильно, – все, что Киара смогла, это впиться в его плечи острыми ногтями, желая оставить следы, чтобы помнил дольше.
Но, кажется, куда сильнее запомнит это она – то, как плавится все внутри, а магия, обычно послушная, грозит вырваться наружу, определенно невозможно забыть. Как и жаркий поцелуй в шею, зубы, чуть сжимающие нежную кожу. Сердце забилось быстрее; внутри уже давно не было так мертвецки холодно, как прежде, – Марк делился с ней своим теплом, гладил, ласкал, целовал так умопомрачительно, что оставалось только дышать сорванно и шептать его имя, когда стало совсем невыносимо хорошо…
Смотреть в глаза Эйнтхартену было совестно. Вовсе не из-за секса – право слово, что вообще может быть в нем стыдного? Но обычно она не тащила в свою кровать кого ни попадя спустя пару-тройку недель после знакомства, не стонала так громко и еще ни разу не хотела послать в Бездну все дела и повторить все, не вылезая из этой самой кровати.
«Отдала амулет, ничего не скажешь», – посетовала Киара мысленно.
И сильнее прижалась к горячему боку Марка, кончиками пальцев принимаясь перебирать звенья цепочки. Он молчал тоже, обнимая ее обеими руками и легонько поглаживая по спине и плечам.
– Ты очень красивая, – ни с того ни с сего вдруг выдал он, когда Киара едва не задремала, согревшись в его руках.
«А то я без тебя не знаю», – хотелось огрызнуться ей. Вовсе не потому, что она чем-то недовольна, – но подобные слова всегда смущали, заставляя краснеть. Чего ей, белокожей блондинке, категорически не рекомендуется делать, особенно когда на лице нет слоя белил.
– Ты определенно не силен в комплиментах, – проворчала она, на что получила смешок и согласный кивок.
– Определенно.
Амулет ментальной связи требовал внимания, да так настойчиво, что подушка нагрелась. Не удовольствовавшись этим, упрямая побрякушка, судя по едва ощутимым трепыханиям, решила выползти на волю.
– Боги, да иду я, иду… – проворчала Киара. На деле «иду» ограничилось ленивыми раскопками под подушкой, лежа на животе.
Как и предполагалось, сообщение было от Дальгора: он выдал координаты на телепортацию и велел явиться к двум пополуночи.
«То есть через час-полтора надо нарисоваться, – прикинула она, призвав с прикроватного столика карманные часы – полночь, начало первого. Настенных в ее комнате не было: ритмичное тиканье раздражало чуткий слух фейри и буквально заставляло лезть на стены. – Надеюсь, на эту вечеринку пригласили меня одну».
Киара исподтишка скосила на Марка настороженный взгляд. Тот знай себе глазел на нее, ничуть не скрываясь и с таким видом, будто в жизни не видал ничего интереснее, чем ее обреченно-недовольные гримасы.
«Не стал бы Алистер звать на нежить этого смертника. Наверное…»
Если уж так подумать, то ничего потенциально смертельного там не случится: грубо говоря, доппельгангер приравнивался к качественно сделанному вампиру. Беря в расчет трех некромантов – ее, Алистера и Фалько, – управиться с одним вампиром – дело нехитрое. Но мало ли, что может пойти не так? Марка никто не натаскивал на нежить высокого уровня, возьмет да убьется по недоразумению.
