– Вы, оба, сходите проветритесь, – не поворачиваясь, проговорила она хлестко. Марк даже не пошевелился, а Киара была слишком зла, чтобы взять и послушаться светлую магичку. Пусть это и Грозная Морел. – Мне повторить?
– Дети, дайте старшим поговорить, – куда более мягко попросил Аргус. Этот тон, спокойный и несколько заботливый, какого Киара по отношению к себе слышать не привыкла, неожиданно возымел действие.
Она обхватила запястье Марка, отчего кожу закололо сильнее – несмотря на многочасовые совместные тренировки, приятного в чужой агрессивной магии было мало. По счастью, длилось это недолго. Марк всегда боялся ей навредить, а потому, несколько раз вдохнув и выдохнув сквозь зубы, вернул разбушевавшуюся силу на место.
Он высвободил руку и, не говоря ни слова, направился к выходу на балкон.
– Я не считаю, что ты… испортила меня, – выпалил он прежде, чем Киара успела закрыть за ними дверь. – И никому не позволю так считать.
– Да при чем тут это? – Она выразительно закатила глаза. – Большая часть Светлого Круга вот уже восемнадцать лет кряду мечтает увидеть «цепную сучку» в железном гробу. А ты – всего лишь очередной повод задеть меня.
Марк молчал долго – то ли стараясь успокоиться, то ли пытаясь решить, хочет он дальнейшего разговора или нет. И все же не удержался:
– Что произошло восемнадцать лет назад?
Киара, признаться, малодушно надеялась, что Марк все это услышит от кого-нибудь другого. Скажем, от папаши-трепача или от своей грозной бабки.
И, разумеется, боги посмеялись над этими наивными надеждами. Извольте, Блэр, не разгребать дерьмо чужими руками.
Молчать все равно не имеет смысла. В конце концов, Грегор Нэльтан – не первый и не последний, кто норовит швырнуть Киаре в лицо ее же увлекательное прошлое.
– Моя маменька, как и подобает вырожденке, не слишком дружила с головой, – неохотно начала она. – Когда леди Эрин покончила с собой, мне было пять лет. Сбросилась со скалы, прямо у меня на глазах. Еще через три года помер папенька, но прежде пошел вразнос и спустил в карты едва ли не все свое немалое состояние. Само собой, никто не желал брать на воспитание обнищавшую девчонку с дурной наследственностью – как потом такую с рук сбудешь?.. Никто, кроме моего кузена, а ему и самому тогда едва стукнуло семнадцать…
Кузен Вал принадлежал к той породе людей, из которых не выходит ни героев, ни злодеев, но Киаре он казался храбрым рыцарем: спас несчастную сиротку от приюта, а Кэрсталь – от разорения. К тому же Вал всегда был к ней добр, чуток и внимателен; не в пример папаше-грубияну – тот истово следовал завету: «Пожалеешь розги – испортишь ребенка».
А еще у Валдара-рыцаря имелась своя принцесса – Лориенна.
Нет, сейчас-то Киара понимала, что принцесса из Лориенны вышла так себе: не было в ней ни благородства, ни породы. Вполне себе деревенщина, нагловатая и бойкая, фигуристая, с курносым веснушчатым носом. Но тогда, две дюжины лет назад, Лори казалась ей самим воплощением красоты, любви и материнской заботы. Челядь диву давалась, до чего жена хозяина обожает малахольную девицу. Казалось, ей только и надо было, что угодить «моей юной принцессе». Шептались, мол, была бы нелюдь глазастая мальчиком, так ушлая деревенщина Лори давно бы муженька извела да за ту нелюдь замуж выскочила – гадость-гадость, но на что не пойдешь, чтобы из госпожи Блэр сделаться леди?
Лори оказалась ну очень ушлой деревенщиной. И извела свою юную принцессу.
Ну, попыталась.
Когда сила пробудилась, Киаре было четырнадцать и она лежала при смерти. (И мало кто по этому поводу горевал.) Точнее, в один миг лежала, а в другой – уже была в холле, слабая и разбитая, но все же здоровая. Плещущая сырой силой, которую не могла – и не думала – контролировать.
Целую вечность она стояла и слушала, как надрывается в колыбели малютка Мирейя, пока ее родители орут друг на друга, не щадя глоток.
Лориенна травила свою любимую невестку «Крадущейся тьмой» – да, любят же фейри придумывать звучные названия для всякой дряни. Травила долго и понемногу, чтобы никто не заподозрил. Даже денег накопила, чтобы дать взятку городскому лекарю, спешно вызванному ее мужем из Синтара. Очень уж хотела стать леди Блэр, так Валу и сказала: мол, девчонку жаль, но потом еще поблагодаришь, ведь твои дети будут благородными особами. Вал заботу супруги не оценил: кричал на нее, кажется даже дал парочку оплеух… он-то в лорды не метил и на подлость не был способен…
…но всеми жалкими человеческими силенками защищал эту лицемерную тварь. Пытался защитить, за что и поплатился сполна – двенадцатью годами в громоздком инвалидном кресле; он до сих пор с трудом передвигался на своих двоих. И Киара сейчас, пожалуй, могла понять эти попытки – кто не вступится за свою жену, когда ее буквально рвут на куски?
Да, понять могла. Но простить, даже спустя двадцать лет, так и не получилось.
Валдар больше не был ее рыцарем. О нет, он вмиг обернулся поседевшим прежде времени занудой, сварливым, увечным и… жалким. Людишки – они сплошь жалкие, слабые и вообще дутые ничтожества, если разобраться. Киаре, может, и не хотелось бы быть такой нетерпимой дрянью… но до обретения силы людишки не единожды успели ее обидеть, унизить и… убить. После же ее нянчил весь Темный Круг – а сильнейшим свойственно презирать слабаков с таким остервенением, будто те лично в чем-то провинились.
Киара помнила, как взяла на руки ребенка, чтобы убаюкать. Помнила, как отпрянули друг от друга Вал и Лори, ее так называемая семья. Помнила и единственное произнесенное ею слово: «Зачем?..» Дальше все было как в тумане, но и то немногое, что сохранилось в памяти, Киара предпочла бы забыть как страшный сон.
Она убивала Лориенну долго. Очень долго и до жути изощренно, уж как для забитой девчушки, за всю жизнь не обидевшей и мухи. То, что осталось, хоронили в закрытом гробу, и удивительно, как кузен Вал не свихнулся при виде своей фрагментарно уцелевшей женушки. «Она заслужила… заслужила!» – повторял тот как заведенный. Киара до сих пор знать не знала, кого Валдар пытался убедить – ее или себя?
К рассвету прибыли архимаги, темные и светлые. Сначала они едва не передрались между собой, а уж потом сообщили, что Киара взбаламутила кладбище, прокляла землю и уничтожила все живое на милю вокруг… людей, животных, даже растения иссушила и рассыпала прахом. Чудом выжили только Мирейя и Вал. На проклятую землю пригнали две дюжины магов-виталиков, а виновницу торжества кое-как отодрали от рыдающего младенца и силком утащили в Иленгард.
– Я убила ее, – просто сказал Киара, стискивая трясущимися пальцами эфес шпаги. – Потому что было слишком больно, потому что предатели не должны жить и… Да что врать попусту – я убила ее, потому что могла! И хотела. Но никого и не интересовали причины. Темные меня оправдали, можно сказать, без суда и следствия – мол, тупые человечьи твари сами виноваты, довели бедного ребеночка, туда им и дорога. Светлые, тоже не разбираясь, решили убить на месте. «Сжечь чудовище!» – передразнила она экзальтированные восклицания Грегора Нэльтана. Вышло весьма узнаваемо. – Чудовище, как видишь, немного недожарено: Джердис и Линдтерн в меня вцепились, как нежить в парное мясо, а потом и сам император вмешался. Я осталась жить на потеху ему и Темному Кругу, и лишь до тех пор, пока могу удержать свою силу на коротком поводке. Вот, в общем-то, и весь секрет…
