«Неметон избрал тебя, — сказал Лир. — А значит, когда-нибудь всё это будет твоим».
Кайт-ши был прав: всё это стало её. И сказочный особняк с эркером, и сад с колодцем у орешника, и даже весь огромный лес, порожденный магией Неметона…
И сам Неметон, простирающий свои корни на много, много миль вокруг. А еще поганый браконьер, который устал сквернословить и теперь злобно выл от бессилия.
Мэйр неохотно открыла глаза и глянула себе под ноги. Широченная физиономия Симуса, обрамленная белесой клочковатой бородой, покраснела как бурак — то ли от злости, то ли оттого, что один из живых корней оплел его бычью шею и теперь душил — легонько, время от времени давая продышаться.
Неметон любит поиграть с едой. И совсем не любит браконьеров.
— За что?.. — с усилием прохрипел Симус, трепыхаясь в объятьях Неметона, как муха в паутине. — За что ты меня так?..
Мэйр лишь руками развела и виновато улыбнулась.
— Не я. Неметон. Ты, помнится, заржал мне в лицо да велел не рассказывать сказочки? Вот тебе моя сказочка, Симус, безмозглый ты ублюдок.
— Я… я всего-то…
— Всего-то решил пристрелить реликтового меднорогого оленя, — носком растоптанной домашней туфельки она брезгливо пихнула тяжелый двухзарядный арбалет, что валялся тут же, потерянный в неравном бою с оголодавшим тысячелетним деревцем. — За рога и шкуру на черном рынке можно получить в десятки раз больше, чем за все твои зловонные потроха, верно я говорю? — не дождавшись ответа, Мэйр неспешно продолжила: — Я тоже ценю оленя в десятки раз дороже, чем тебя. Ты мне вообще-то никогда не нравился, да и с чего бы? Ты разбил мне нос игрушечной лошадкой, а такое, знаешь ли, не забывается!
Им тогда было лет по пять, кажется. Они ходили в один детский сад — и терпеть друг друга не могли. А потом пошли в школу — и всё ещё были друг от друга не в восторге. А потом за Мэйраэн пришли маги и забрали её в столицу, в Академию — что, естественно, не прибавило Симусу добрых чувств. Он вообще был злобным мальчишкой, который предсказуемо вырос в мерзкого, грубого, горластого мужика, разоряющего леса и поколачивающего свою вечно пузатую жену…
…но как же Дакей одна, с двумя годовалыми девочками и еще одним орущим свертком на подходе?
«Вечно ты со своим слюнтяйством… Лучше пусть одна, чем с этой мразью», — решительно возразила Мэйр сама себе, стараясь заглушить робкий голос вины.
Хотя в чём тут её вина? Она предупреждала — нечего соваться к Неметону с нечистыми помыслами.
Симус не поверил — Симус сунулся — Симус мертв.
«После его смерти государство позаботится о Дакей и детях… я сама прослежу, чтобы они были в порядке. А по этому уроду точно никто скучать не будет».
— П-по… пожалуйста…
Похоже, из браконьера вышла вся лихость и наглость — и почти вышел дух. Раньше он, помнится, никого и никогда не просил. Мэйр презрительно фыркнула, пожала плечами — «Надо было меня слушать!» — и, в последний раз любовно огладив кору дуба, зашагала вглубь леса. Чутье безошибочно вело её к дому с графитовой черепицей, а внутри пульсировала энергия Неметона — благодарность и негласная плата за полученную жертву.
Могла ли Мэйр спасти Симуса? Да, могла. Но если Неметон не кормить мерзавцами — он начнет жрать кого попало. Что тут поделаешь? Невозможно уничтожить тысячелетнее дерево, под завязку набитое магией, корнями разросшееся на сотни миль вокруг. Да и зачем уничтожать? Пользы от него куда больше, чем вреда: в зачарованном лесу не случается пожаров, деревья не вымерзают, всегда в изобилии водится дичь и рыба… иными словами, лес полон жизни. И питается всякими уродцами с полного попустительства архимагов Круга: те весьма заинтересованы как в налаженном лесном хозяйстве, так и в эндемиках, что произрастают в Западном пределе — жутковатый плотоядный лесок считается самым обильным источником многих редких растений, птиц и зверей.
В общем, хрен на этого ублюдка Хэнлона. Пусть кормит цветочки, а его убитой горем (вовсе нет) семье тем временем назначат щедрое содержание. Уж Мэйр проследит, чтобы назначили.
***
Мэйраэн Макинтайр уродилась темной магиней — обычное дело, если неблагая мама-фейри нагуляла тебя от демона рогатого.
Ну, чуток неправильной темной магиней: мало того, что надзиратель при плотоядном дереве, так ещё и целительница. Не то чтобы она стала первым темным целителем в истории Эрмегара, однако это всё ещё считается чем-то вроде аномалии. Черный маг по определению не может исцелять, сама его суть — разрушение; однако поди ж ты. Впрочем, Мэйр и по натуре ни вспыльчива, ни агрессивена. «Зануда и мямля», так её зовет старшая сестричка Дейдра. Видят боги, такова Мэйр и есть. Полная противоположность сестры.
И никто бы в здравом уме не подумал, что они с шумной, веселой, свирепой Дейдрой могут быть в каком-либо родстве. Общего между ними — фамилия да рост под шесть футов. В остальном же… Вот она Дейдра — фигуристая, статная, с роскошной гривой огненно-рыжих волос, с румяным хорошеньким лицом, ясными глазами и заразительной улыбкой. И тут её якобы сестричка — худенькая, щупленькая брюнетка, остролицая и до неприличия смуглая, с хищно горящими раскосыми глазами и чересчур пухлым ртом.
Несуразная. Странная. Чуждая.
Полукровка.
Подменыш.
«Уродина», — эхом раздался в ушах голос матери… нет, той женщины, что родила и бросила. Младенец не мог помнить её жестокой насмешки, но Неметон помнил. Одни напасти от этого противного дерева…
Не то чтобы Мэйр на самом деле считала себя уродиной. Самооценка изрядно поднимается, когда с самой Академии за тобой вечно волочатся парни, а порой вовсе девчонки. Однако собственное отражение — черное как головешка, с яркими злыми глазами лесного хищника, странное, — то и дело напоминало, что родная мать её не захотела, оставила умирать; что чужая женщина взяла маленького нелюдя к себе в дом, полюбила как своего; что как бы её ни обожало всё шумное рыжеволосое семейство Макинтайр, подменышу всё равно не стать человеком.
Никогда не стать. Что бы ты ни сделала. Как бы ты ни старалась.
Пока Мэйр возилась с ранним завтраком для Неметона и брела обратно к дому, изредка теряя туфли, наступило утро во всей его сомнительной красе. Как и полагалось истинной темной, утро она терпеть не могла. Впрочем, как и праздную дремоту до обеда. К десяти-одиннадцати часам шило в заднице побеждало совиную натуру, подкидывало с постели неправильную черную магиню, закутывало в нарядную магистерскую мантию цвета неспелого лимона и несло навстречу приключениям.
Ну да какие уж приключения у целителя? Амбулаторный прием она вела два дня в неделю, раз в месяц выходила на дежурство в дополнительную смену; еще два дня выделялись для частных посещений. В эти два дня Мэйр обычно навещала нестабильных детишек в Академии — которым её помощь, несомненно, нужна, — и гоняла чаи в апартаментах у беременных магинь, большинству из которых ничуть не требуется наблюдение узкого специалиста.
