Только вряд ли о них хотелось бы позаботиться так же сильно.
— Мне помогал твой кот, — проговорил он, стараясь (в очередной уже раз, Бездна, сколько можно!) отвлечься от девичьих прелестей. На подозрительный взгляд пояснил: — Черный, наглый и болтливый. Надо было пустить его на суп.
Мэйр выразительно фыркнула.
— Лира-то? Да ну, отравились бы нахрен… — она недовольно сдула с лица прядь непослушных волос и покачала головой. — Так и знал, что этот мудак шерстяной притащится. Он тебя не обижал?
— Обижал он вырезку, — передернул плечами Себастьян. — Меня так, обозвал идиотом пару раз.
— А-а, ну ничего нового… Будь к нему снисходителен: дедуле восьмой век пошел. Со временем даже привыкаешь к его брюзжанию.
— Склероз и старческое слабоумие. Да мы с ним отличная компания! — он засмеялся, представив себя за дружеской болтовней с кошаком. Могло бы быть интересно, не болтай Лир всякие глупости о его фее.
Он подтолкнул Мэйр к столу, на миг коснулся запястья и подивился тому, насколько оно холодное. Вроде бы через портал путешествовала, когда успела так замерзнуть? Выглядывающие из-под волос кончики ушей тоже не внушали оптимизма — точно не помешала бы шапка, которой Мэйр пренебрегла. И да, Себастьян понимал, что эти мысли не столько его, сколько Элинор, которая заботилась о непослушной дочке. Но с неведомой дамой он был полностью согласен.
— Замерзла совсем, — проворчал он, протянув руку и потерев острый кончик.
Мэйр отпрянула так, будто ей как минимум въехали в челюсть кулаком. Полыхнула румянцем, потешно прикрыла ухо ладонью, уставилась исподлобья.
«Да ты издеваешься!» — донеслась до Себастьяна возмущенная, даже немного истеричная мысль.
— Ты чего? — только и смог спросить он, озадаченно хмурясь.
— Сам ты чего! — огрызнулась Мэйр — не столько сердито, сколько как-то… беспомощно? — П-пожалуйста… н-не… не делай так больше никогда!
— Почему? — искренне изумился Себастьян. По его мнению, реакция даже для его феи-недотроги вышла чересчур неадекватная. Не то чтобы ему рассуждать об адекватности, но всё-таки.
— Это неприлично, — ответили ему уже куда спокойнее — хотя воздух, как и щеки целительницы, всё еще полыхал от мешанины трудноопределимых эмоций. — И неприятно… то есть не то чтобы… ну… Вот я бы ни с того ни с сего взяла да полезла к тебе в штаны — тебе бы разве понравилось?
Себастьян искренне понадеялся, что его выражение лица достаточно красноречиво. Каким ещё оно может быть, когда в голове мигом возникла картинки с узкой ладонью, расстегивающей пуговицы на его штанах?
— Вообще-то… да, Мэйр, мне бы понравилось, — протянул он, глядя на недоуменное лицо напротив.
— Я определенно не хотела вот это слышать, — проворчала она и спешно отошла к раковине, видимо, собираясь вымыть руки. — Боги, я точно собралась спать с ним в одной постели?..
— Что-что?
— Ничего. Всеми богами заклинаю — садись и жри рябчика.
— Мэйр, это же фазан.
— Ой, да хрен разница!
Себастьян на это только пожал плечами и послушно поплелся обратно к жаровне, чтобы разложить еду по тарелкам. Еда — лучший способ закончить любой неудобный разговор. И помолчать, переваривая ситуацию вместе с фазаном.
— И правда вкусно, — заключила Мэйр, когда с несчастной птицей, ещё более несчастными оладьями и мятным чаем было покончено (от предложенного вина Себастьян уже по обыкновению отказался). — Свалить, что ли, на тебя готовку?
— Это верх моих талантов. Охотник из меня лучше, чем повар.
— Кстати об этом… — Мэйр небрежным взмахом руки отправила посуду в раковину и направилась в гостиную. Заинтригованный Себастьян направился за ней — он хоть и давил в себе любопытство, но было очень интересно узнать, что вытащило целительницу из кровати в такую погоду с самого утра.
— Тут кое-какая одежда, — сообщила Мэйр, деловито разыскивая что-то в куче пакетов, — ну и ещё всякое там барахло. А то у тебя из вещей зубная щетка да пара страшненьких казенных рубашек, оскорбляющих мой взор…
Себастьян ещё раз, уже оторопело, оглядел всё это пакетное нагорье. Мысль о том, что его фея, издерганная чужими кошмарами, встала ни свет ни заря и пошла покупать для него целую уйму «всякого там барахла», никак не желала укладываться в голове.
— …и чтоб я не слышала нытья про «не могу принять», ясно? — Мэйр, не дождавшись никакой реакции, грозно зыркнула на него, прежде чем вернуться к возне с пакетами. — Про «слишком дорого» тоже не интересует; я отнюдь не нищенка, и деньги свои на что хочу, на то и трачу.
— Я не… — что именно «не» Себастьян так и не смог сообразить, а потому осекся, беспомощно разглядывая всё богатство. Нет, он был безмерно благодарен Мэйр (которая вообще не обязана делать для него всё это), просто… — Хорошо, ныть не буду. И спасибо тебе, но Мэйр, зачем мне столько?
Он подцепил кусок плотной черной ткани на деле оказавшейся сюртуком, воротник был едва заметно расшит серебряной нитью. Красиво. И как нельзя лучше подходит лорду, но никак не лесному чудищу.
— Эм-м… — Она оторвалась от перерывания пакетов и сурово уставилась на него. Наверняка собралась разразиться очередной тирадой. — Куда я, по-твоему, должен в этом пойти?
— Куда-нибудь да пойдешь. Не думаешь же ты, что тебе дадут всю жизнь отсиживаться в лесу?
— Почему бы и нет?
— Даже не знаю, — Мэйр сделала вид, что задумалась, — может, потому что ты теперь долбаный лорд Лейернхарт? Но проблема даже не в этом, а в том, что наш драгоценный лорд Фалько хочет на пенсию. Так что извини, — она горестно вздохнула и развела руками, — никто тебе в лесу сидеть не даст.
— Но я хочу! Мне нравится отсутствие людей.
— Поверь, твои желания мало кого волнуют. Как и мои. О, нашла!
В Себастьяна (не иначе как специально) полетела тряпка, опознанная как рубашка, а целительница спустя мгновение извлекла из пакета какие-то деревяшки. И только когда она соединила их двумя шустрыми движениями, до Себастьяна дошло: «деревяшки» — это плечи и рукоять. Он заворожено наблюдал, как тонкие и цепкие пальцы придирчиво ощупывают полированное дерево, натягивают тетиву с неожиданной легкостью — а лук тугой даже с виду.
— Забавная игрушка, — пробормотала Мэйр, — я думала, придется за ней порталом в Иленгард идти, но сообразила у отца спросить — он у нас оружейник. Оказывается, извращенцев хватает, и в Нижних Холмах этого добра целая лавка! И держат её наши родичи, ну кто бы сомневался… Ну же, бери! — она улыбнулась так счастливо, словно это ей перепал такой прекрасный подарок, и протянула лук. — Будет тебе здесь хоть какая-то радость.
Себастьян, кое-как согнав оторопь, зачем-то кивнул и взялся за рукоять. Его простенький лук, сгоревший вместе со всем прочим имуществом, не шёл ни в какое сравнение с этим; про тяжелое, грубо сделанное охотничье оружие, что по счастью нашлось в лесной хижине, и говорить нечего. Он поискал крепления, соединяющие изогнутые плечи и затейливую резную рукоять, но так и не нашел — словно бы лук вырезали из цельного куска древесины.
