— О. Ладно, — Себастьян сбросил неуместное оцепенение и юркнул под одеяло. Улегся на самый краешек и даже честно закрыл глаза, намереваясь уснуть. И не выдержал, повернулся к Мэйр: — Что было в прошлый раз?
— Ах, так ты не помнишь нашу первую ночь? Ну каков наглец! — целительница отвернулась к окну, но Себастьян откуда-то знал, что она усмехается. — Ничего особенного. Ты меня дергал с постели каждый час, а я в итоге не выдержала и отрубилась чуть не на тебе. А проснулась сама, да и то только потому, что на работу надо было зайти.
Так и не найдясь с ответом, Себастьян подвинулся к Мэйр чуть ближе — тепло её тела так и притягивало, как и струящийся от неё легкий ручеек магии.
— Да уж, я определенно не самый лучший партнер в постели, — хмыкнул он. — Спать не даю, а удовольствия ноль.
— Твоя правда, — безжалостно согласилась Мэйр и, кажется, зевнула. — Можешь прямо сейчас начинать исправляться.
Монстр не иначе как упал в обморок от таких слов — Себастьян ожидал ехидных комментариев, но в голове вдруг стало ясно как никогда. Почти… в здравом уме он бы ни за что не стал так своевольничать, касаясь выглядывающего из-под одеяла плеча и сдвигая ткань мягкой рубашки. Прежде чем Мэйр успела опомниться (и осыпать его проклятиями, вполне за дело), Себастьян придвинулся ещё ближе и дотронулся губами до обнаженной кожи. Отстранился почти сразу — мыслей в чужой голове он не слышал, а без дозволения… Кто знает этих эльфов, может, у них не только уши волшебные?
— Можно? — тихо поинтересовался он.
— Дай-ка подумать… — начала Мэйр сиплым полушепотом, а затем резко повернулась и зло сверкнула своими нелюдскими глазами. Откуда-то пришла догадка: наверняка эти глаза отлично видят в темноте. — Боги, Себастьян! Я… я же про «спать», а не… не про вот это вот! — сердито выдохнув, она дернула одеяло на себя и укрылась чуть не с головой. — Хватит уже, ну… Я понимаю, что ты десять лет девиц не видал, но прошу, не делай того, о чём непременно пожалеешь.
«Неубедительно врешь», — подумал Себастьян, неохотно отстраняясь.
Нет, он помнил свое обещание, правила приличия; и что в постель его взяли, чтобы спать. Но… он мог поклясться, что Мэйр очень, до мурашек и дрожи нравится, когда к ней прикасаются, обнимают и целуют. Однако по каким-то причинам принять то, что может быть кому-то симпатична — ему симпатична, — она никак не может.
А Себастьян, между прочим, ничего такого и не хотел. Всего лишь приласкать немного, почувствовать жар его тела… и, может быть, поцеловать…
— Не знаю, о чём я должен пожалеть, — проговорил он, всё же наклоняясь и целуя Мэйр в уголок губ, прежде чем отодвинуться и повернуться к ней спиной. — Извини.
На какое-то время в комнате повисла тишина. Не уютная и приятная, как это обычно бывало между ними; очень даже наоборот.
— Это называется «эмоциональный шантаж», хитрожопый ты засранец, — тихо проворчала Мэйр. А затем придвинулась ближе и медленно, будто неохотно обняла Себастьяна, чуть не вплотную притиснувшись грудью к его спине. — Как что не по-твоему, так всю душу вытрясешь…
Рука на груди, горячая, изящная, но сильная, согревала лучше всякого огня. Себастьян чуть сполз вниз по подушке, чтобы лучше слышать успокаивающее сопение над ухом и чувствовать на шее теплое дыхание. Подумав, накрыл чужие длинные пальцы, сильно сжав. Мэйр, судя по всколыхнувшей воздух прохладной волне недовольства, не понравилось; Себастьян чуть ослабил хватку и погладил запястье.
— Извини, — снова прошептал он, закрывая глаза.
— Спи давай, несчастье мое.
Сон пришел на удивление быстро. Пламени больше не было.
Глава 24
Просыпаться в чужой постели, с чужой же рукой поперек живота… странно. Настолько, что Себастьян не придумал ничего лучше, кроме как выместись из этой самой постели побыстрее. И потише, чтобы не разбудить мирно сопящую Мэйр, закутавшуюся в одеяло как в кокон, стоило только выбраться из её объятий.
В самом деле, они же не влюбленная парочка, чтобы просыпаться вместе в лучах рассвета. Хотя какой там рассвет — лес за окном объят густым туманом. Не дождь, и то ладно; можно высунуть на улицу нос и проветрить сонные мозги.
Выйдя на улицу, Себастьян вздохнул — в такую погоду не поохотишься, да и к новому луку стоит привыкнуть, прежде чем соваться в лес. Зачарованный, на минуточку, населенный поехавшими деревьями, столь же поехавшими лошадьми и демон знает чем ещё. Мэйр о своих владениях фантазировала в красках (не иначе как в целях устрашения своего безалаберного пациента), и эти картинки в её голове мигом отбивали охоту рисковать.
«То ли дело дверь в защищенной камере», — напомнил он сам себе и усмехнулся. Еще и месяца не прошло, а будто уже пара лет. К хорошему быстро привыкаешь; интересно только, как долго это продлится.
Себастьян покосился на груду поленьев под навесом: надо бы наколоть, да побольше, чтобы теплолюбивая Мэйр в один прекрасный день не замерзла. Как вообще можно замерзнуть в погоду, подобную нынешней, он откровенно не понимал — в Сером Доле случались такие морозы, что всю скотину заводили в дома. Да и лесная хижина не отличалась крепостью, отчего к холоду и сквознякам пришлось быстро привыкнуть. И научиться латать протекающую крышу, заново сбивать подгнивающие доски, чтобы совсем не окоченеть в зиму.
Странное, кстати, дело — до своего побега в лес Себастьян не мог похвастаться умением работать руками, по хозяйству помогал мало.
«Магу руки для другого нужны», — любил говорить Родерик.
Удивительно, как ещё лук подарил (хотя позже Себастьян узнал, что это был подарок отца, а вовсе не Родерика). Видимо, чтобы потом всякий раз читать нотации, когда видел стертые до крови пальцы.
Совсем как Мэйр.
Себастьян отмахнулся — не хватало еще сравнивать ублюдка-отчима со своей феей, — скинул рубашку, поежился от сырого воздуха, коснувшегося спины, и взялся за топор. Чем не плата за ночь без кошмаров?
— Из моей постели ещё не сбегали, чтобы заняться… вот этим, — послышался за спиной голос Мэйр. Себастьян как раз пытался расколоть особо крупное бревно и не слышал её шагов. И едва не выронил топор от неожиданности. — Что ты делаешь, чудо лесное? Для этого скелеты есть в кладовке!
— А они умеют? — он повернулся и не смог сдержать улыбки — Мэйр вышла на улицу, кутаясь в шерстяное одеяло. — Согласись, они и вполовину не так хороши, как я.
— Сие бесспорно, мой полуголый друг, — пробурчала Мэйр, сонно щуря глаза и явно мечтая куда-нибудь если не рухнуть, то хотя бы присесть. По утрам его целительница, вся такая манерно-опрятная и деловитая, частенько бывала сама на себя не похожа: растрепанная, ворчливая и поразительно неуклюжая — только что мимо дверей не промахивается. — Но это отнюдь не повод похабить руки, они и без того… Прекрати закатывать глаза, ты, чудовище! И оденься, ради всех богов! Мне на тебя даже смотреть холодно!
