Набравшись смелости (и наглости), Себастьян задрал рубашку ещё выше, устраивая вторую ладонь между острых лопаток.
— Ну и что ты делаешь? — послышалось глухое ворчание.
— Лапаю тебя?
«Как будто похоже на что-то иное».
— Бессовестный, — припечатала Мэйр. И подтянулась выше, неловко ткнулась теплыми губами куда-то за ухом, отчего по всему телу побежали мурашки.
И если бы только ими дело ограничилось…
От этого недопоцелуя (и руки, скользнувшей к поясу штанов) низ живота обожгло возбуждением. От неожиданности Себастьян резко сбросил Мэйр с себя, опрокинул на спину и столкнулся с удивленным взглядом зеленющих глаз.
Нет, это совершенно невозможно.
Себастьян, всего мгновение назад собиравшийся вести себя прилично, шумно выдохнул, наклонился, уже почти ощутил на своих губах чужое дыхание, услышал заполошный стук сердца. Еще немного, и можно будет поцеловать пухлые, такие красивые губы…
— Подме-е-еныш, а ну выла-азь! — разнеслось вдруг по дому. Голос незнакомый и до омерзения бодрый; невдалеке уже слышались шаги. — Полдень уже, ты там сдохла или местечко мне греешь?
Очарование момента исчезло тут же.
— Твою мать, ну я ведь так и знала… — тихо пробормотала Мэйр, а Себастьян сел на постели и хмуро уставился на приоткрытую дверь. Кто бы это ни был, он уже ему не нравится. Очень не нравится.
Незваным гостем оказался высокий худощавый парень с нагловато-хитрой физиономией. Лощеной гриве светлых волос (и количеству побрякушек) позавидовала бы любая девица, а в белозубую улыбочку от уха до уха так и хотелось впечатать кулак. Мало того, что этот тип Себастьяну очень не нравился, так от него ещё и голова заболела — он прямо-таки фонтанировал энтузиазмом, изумлением и ехиднейшим весельем.
— Так-так, — протянул этот патлатый прощелыга, скрестив на груди руки в перчатках, — я гляжу, местечко-то занято.
— Френсис, ну я же просила! — Мэйр тяжко вздохнула, кутаясь в одеяло то ли по привычке, то ли в тщетной попытке спрятаться от этой ходячей головной боли. Впрочем, она-то явно рада видеть незнакомца, Себастьян это четко ощущал. И раздражало оно куда больше, чем следовало бы, даже учитывая, что радостно-долбанутый кретин заявился настолько невовремя. — Сказано было: жри в другом месте, у меня дела!
— Вижу я твои дела, зараза ушастая, — хмыкнул этот Френсис, опершись спиной о дверной косяк, и смерил Себастьяна эдаким оценивающим взглядом. — Вы с «делами» натрахались уже? Если нет, то я, так и быть, внизу подожду, пока вы закончите. Только чтоб недолго, я голодный!
— Да нечего тут заканчивать! Иди жаровню грей, дай хоть одеться спокойно.
— Ой, больно надо! Я там уже всё видел, — Френсис выразительно фыркнул и, подмигнув Себастьяну, наконец-то вымелся за дверь.
— Извини за это, — негромко произнесла Мэйр, отбросив одеяло и горестно обнимая колени. — Мне следовало догадаться, что он не утерпит и прискачет… Придется вставать да кормить прорву белобрысую, а то ещё полдня от него не избавимся.
Наверное, стоило бы приласкать её, обнять — мол, на, смотри, я всё ещё тут, не дам тебя в обиду всяким засранцам. И еду сожрать тоже не дам, самим нужна. Какая-то часть Себастьяна хотела именно этого.
Поправочка: совсем крохотная часть.
Большая жаждала крови. Без всякого монстра, без чудовищного давления бешеной магии, клятого Френсиса хотелось разорвать на кусочки и употребить вместо завтрака. Не из любви к человечине — просто мутные белобрысые уродцы, осмелившиеся портить им с Мэйр утро (и так нарочито представляющие чужую фею обнаженной) должны страдать.
— Кто это? — сипло поинтересовался он, поднимаясь и в последний момент сжимая кулаки, чтобы не отправиться убивать блондинчика, посмевшего посягнуть на святое.
— Это Френсис, — откликнулась Мэйр таким тоном, будто эти два слова уже всё объясняют. — Мой друг. Я бы попросила тебя не убивать его, но это трепливое недоразумение — шестой по силе некромант в Западном Пределе. Так что хрен его убьешь.
— Смерть — это слишком просто, — Себастьян оглянулся на дверь, за которой исчез любитель целительских прелестей. Повернулся к Мэйр, смерил придирчивым взглядом. — Одевайся.
— А ты? — оторопело вытаращились на него, явно не ожидая такого тона. Себастьян тоже не ожидал, но где он, а где душевное равновесие? Тем более при виде всяких там…
— Прихорошусь. Надо встретить гостя во всей красе.
«Встретить гостя? Ты имеешь в виду “прикончить”?» — усмехнулся монстр.
Или не монстр — раздражителей и без него хватает, а порядочные люди сами с собой тоже разговаривают. Особенно когда их что-то бесит.
А ещё по лестнице за ванной комнатой можно незаметно спуститься в прихожую и захватить лук со стрелами. Оружие, как известно, способствует пониманию. А стрела в заднице неплохо усмиряет пыл хоть некроманту, хоть бешеному волку.
Глава 28
В кухню Себастьян спустился ничуть не успокоившийся. Какое там, когда в голове роятся чужие мысли, перескакивающие с Мэйр на него, фантазии относительно того, чем они занимались в спальне, и прочая похабень вперемешку с желанием вкусно пожрать. Удалось только немного охладить пыл — его фея не оценит убийства гадкого некромантишки, и вообще такие дела лучше обстряпывать без свидетелей. И на холодную голову, ради достижения наилучшего результата.
В общем, лук тоже пришлось оставить по пути в кухню, прислонив к комоду.
А жаль.
Потому как Себастьян, привыкший к дому, кухне и хозяйничающей там Мэйр, возмутился до глубины души, узрев там Френсиса, раскинувшегося на стуле и ожидающего, когда его накормят.
— Что, так быстро? — весело изумился он, едва завидев Себастьяна. — А с виду ты выносливее. Где подменыша потерял?.. Впрочем, знаю, — он прислушался к чему-то и кивнул сам себе, — опять в кипятке полощется. Я как-то раз к ней сунулся — думал, сварюсь нахер… уж мне эти демонские замашки с жарой и сырым мясом!..
Ничуть не смущенный зловещим молчанием, Френсис ехидно щурил глаза — один голубой, а другой карий; признаться, выглядит занятно, — и продолжал нести околесицу. Да с таким видом, словно ему тут самое место. Неужто и впрямь неубиваемый?
Себастьян честно пытался сдержаться. Из любви к Мэйр и чистому полу, только вчера помытому трудолюбивыми (и безмозглыми, прямо как Френсис) скелетами-уборщиками. Нужно уважать чужой труд.
А кое-кому — уяснить накрепко, чья теперь фея.
Он со злорадным наслаждением выпустил силу, любовно сдобрив ее собственными представлениями — где, в какой позе и без каких частей тела видал наглых некромантов. Густая, так давно жаждавшая свободы магия охотно выплеснулась наружу, повисая в воздухе незримой вуалью. Казалось, её хватило бы на добрую милю вокруг — по крайне мере, Себастьян ещё никогда не чувствовал себя более сильным. Без всяких монстров, жужжащих над ухом, надо заметить. Спасибо Фалько, папашиному заклинанию и собственному упрямству, с которым он последние два дня старательно строил защиту в своей голове. До идеала далеко, но колдовать уже в разы приятнее.
