«Ой, кто бы говорил за долбанутость».
«Нахер пошел», — огрызнулся он, захлопывая воображаемую дверь в своем сознании.
Хватит на сегодня чужих голосов в голове.
Глава 29
Мэйр потребовались добрые две минуты и вся недюжинная выдержка, чтобы не перевернуть стол вместе со всей посудой. Но посуду было жалко, а собирать черепки так и вовсе лень. Поэтому она прикрыла глаза и задышала на счет, до треска стиснув пальцами край столешницы.
— Ну и что это было? — выдохнула она, когда живая сталь под кожей немного утихла.
— Дурная ты у меня ещё, — констатировал Френсис, вовсю уминающий печенье из вазочки. — Дивнючка, одним словом. До вас пока дойдет — помереть от старости можно… Это была сцена ревности, чтоб ты знала!
И расхохотался, гад такой. Впрочем, заливистое ржание тут же сменилось надсадным кашлем. Поделом, нечего веселиться над чужими несчастьями, напихав полный рот печенья.
— Так тебе и надо, паскуда, — мстительно проворчала Мэйр, глядя, как Френсис спешно ополовинивает чашку с чаем. — Вот куда этот долбанутый помчался? Если его сожрут, закопают под холмом или утопят в болоте — виноват будешь ты! И поверь: быть виноватым передо мной тебе не понравится…
— Бездна, да никто его не тронет! — отмахнулся друг, жестом подзывая к себе чайничек. — Поспорим, весь ваш волшебный лес в курсе, что это твой новый парень?
— Он не мой парень!
— А в твоей кровати он что делал, сказки рассказывал? Ой, не смеши меня.
Мэйр сердито закусила губу. О том, что они делали (и чего не делали) в её кровати, она старалась не думать. Сразу делалось не то совестно, не то досадно. И очевидно, что контроль над ситуацией она теряет, охотно идя на поводу у пациента. А тот и рад, поганец хитрожопый… да и сама Мэйр как-то не очень искренне расстраивается. И прекращать всё это ей не особо хочется…
А нужно. Ради своего же блага. В конце концов, Себастьян сам не понимает, что делает, и глупо это — пытаться переложить ответственность на него.
— Между нами говоря, на психа он что-то не очень похож, — протянул Френсис, размешивая чай и звеня ложечкой будто назло. Его раздражение разливалось в воздухе, как сырой туман, и Мэйр прекрасно понимала, что дело не в её «новом парне» — напротив, этот белобрысый гад искренне сочувствовал Себастьяну, наверняка припомнив весь свой неудачный опыт с «отмороженными дивнюками, которые как тот ёжик — пока не пнёшь, не полетит!»
— М-да? У меня вот после этой сцены все сомнения отпали.
— Я тебя умоляю, он мне даже морду набить не попытался.
— А надо было? — чуть издевательски изумилась Мэйр.
— Конечно! Гадкий некрос дышал на его любимку!
— Эй, хорош уже, я не его… погоди, кто? Фу, мерзость какая!
Френсис довольно заулыбался. Доводить людей до белого каления всегда было его любимым занятием.
— Очень неплохая выдержка, уж как для больного на голову, — продолжил он как ни в чём не бывало. — Самоуверенный мудак и махровый собственник, ну так за это в психушку не отправляют. Иначе мой гребаный шеф давно бы уже куковал в комнатке с мягкими стенами. Ан нет! Сидит, сука, вискарь хлещет на пару с Блэр, чтоб им повылазило!..
Вот оно как! Мэйр в избытке чувств хлопнула ладонью по столу и возмущенно уставилась на своего друга.
— Так тебя коммандеры подослали? Ну и мерзавец же ты, Френсис Мюррей!
— Но-но-но-но-но! — тут же подскочил Френсис и оживленно принялся расхаживать по кухне туда-сюда, то и дело с опаской косясь на неё — ибо имел несчастье лицезреть, как виртуозно швыряется тяжелой мебелью робкая и субтильная целитель Макинтайр. — Договоримся о терминах! Не подослали, а любезно предложили справиться о делах моей драгоценной подруги Мэйр и её нового парня…
— Я не удивлена, — мрачно обронила «драгоценная подруга». — Вот совсем.
Она могла недолюбливать бесцеремонную, хамоватую, ужасно высокомерную Киару Блэр, однако хорошо понимала ход её мыслей. Вторая по силе некромантка Империи прикидывала, стоит ли свести с проблемным бастардом Лейернхарта полезное в перспективе знакомство. Или проще добить, чтобы не мучился?
«Это вряд ли, душечка Киа», — подумала Мэйр с невесть откуда взявшейся свирепостью.
— Что от нас нужно Киаре?
Френсис картинно развел руками.
— Э, нет, подменыш, я не телепат ни разу. В отличие от Себа-астьяна. Боги и богини, кем надо быть, чтобы так подставить сынишку? Себа-а-астьян! Кошмар какой! — в его исполнении имя Себастьяна звучало и впрямь кошмарно. — Что, ты и в постели его так зовешь? Или в ход пошли котеньки с заиньками?
— Хватит уже этих пошлостей! Между нами ничего нет, ясно?
— Ну да, ну да, — Френсис глубокомысленно закивал, хотя во взгляде сквозила явная издевка. — Наивное дитя холмов, ты сама в это веришь? Правда, что ли? Ла-адно. Но не говори, что я не предупреждал, когда тебе брачную руну на лбу пропечатают.
— На лбу? Серьезно?
— На лбу, детка. И на заднице тоже — для пущей надежности.
Мэйр мученически застонала и спрятала полыхающее лицо в ладонях, вновь испытывая острое желание что-нибудь расколотить. Двух наглых и приставучих поганцев её нервы определенно не выдерживали.
Одного поганца, по счастью, вскоре сдернули на работу. С другим же — Мэйр тяжко вздохнула, столешница вновь захрустела под пальцами, — ещё предстоит разбираться.
Видят боги, разбираться не хотелось. Хотелось истерить как трехлетке и громко требовать у мироздания свою прежнюю беззаботную жизнь. Да толку-то?
«Может, сам вернется? — понадеялась Мэйр, педантично расставляя по полочкам чистую посуду. — А не убьется по пути обо что-нибудь?»
Вполне вероятно, учитывая везучесть поганца-номер-два… и обилие нечисти в зачарованном лесу. Схрумкают и не подавятся, и поди докажи потом, что на чужое покусились.
«Нет уж, так не пойдет! — она решительно помотала головой. — Это мой поганец — а значит, никому не позволено его сожрать, закопать под холмом или утопить в болоте. Только мне всё это можно!»
О том, с чего вдруг Себастьян теперь «её», Мэйр усиленно не думала. Нет, не думала. Увы, отговорка «мой пациент» звучит всё более жалко и неубедительно. И с этим нужно что-то делать. Нужно.
(Но не особо хочется. Ёжик — птица гордая…)
На улице вовсю светило яркое западное солнце, однако ветер дул холодный и влажный. Синтар… Мэйр накинула капюшон и засунула в карман левую руку. В правой был увесистый кусок говяжьей вырезки, завернутый в вощеную бумагу. Для Тен-Тена, конечно же. Ну… кто знает, с вечно голодным Себастьяном тоже могло сработать… Впрочем, к сырому мясу он равнодушен — в отличие от самой Мэйр. И её капризного плотоядного друга.
— Тен-Тен? — позвала она с надеждой. — Хватит дуться! Я знаю, что ты где-то здесь!
