— И тебе светлого дня, Мэйраэн-фэ, — протянула девочка напротив, отличная от своих подружек лишь тугими кудряшками. На вид всем троим лет по пять-шесть, однако хайтер намеренно использовала обращение «фэ», то есть «юная госпожа», — чтобы показать, кто тут на самом деле дите сопливое, а кто Адельдора Кровавого в колыбельке видал. — Ищешь своего друга?..
— …для лорда ужаса и кошмаров у этой конфетки чересчур красивая обертка, — с жеманным смешком подхватила вторая, без кудряшек, но с глазами темными, как черешни. Она по-детски картавила и глотала звуки, отчего её вычурная речь на архаичном высоком диалекте звучала комично.
Третья девочка мило улыбнулась, подцепила её запястья своими крохотными, мертвецки холодными пальчиками и заставила приложить ладони к шершавым и влажным бокам пня.
— Попробуй угадай!
Всё бы этим пернатым бестиям в игрушки играть… Мэйр закатила глаза, однако покорно зажмурилась и прислушалась к ощущениям.
Внутри трухлявой деревяшки определенно притаилась некая сущность, полуразумная и бестелесная. Хорошо бы не злобный дух вроде сприггана… пару лет назад один такой подселился в местного пьянчугу. Одержимый человек чуть не разваливался на части, однако даже умудрился доползти до города, где попытался утащить ребенка из коляски. Спригганы пуще любого лакомства любят кровь детишек, если верить преданиям.
«Нет, нет… это что-то другое, — она кивнула сама себе и тут же по привычке сдула волосы с лица. — Похожее, но… безобидное».
Перевертыш. Бестелесный, полуразумный и пакостливый. Из тех, что любят прикинуться зайцем или косулей, чтобы подразнить охотника да раствориться в воздухе и тени.
— Броллахан.
Девочки радостно засмеялись и захлопали в ладоши, как будто он отмочил невесть какой фокус.
— Броллахан!
— Броллахан. Глупый перевертыш. Прикорнул в щелочке, а пень возьми!..
— …да размокни! И перевертыш застрял!
— Застрял! Застрял!
— А зачем вы в него палками тыкали? — возмутилась Мэйр, от негодования перейдя на общий имперский.
— Весело! Весело! — загалдели хайтеры — ну один в один стая воробьев у кормушки.
— Тьфу на вас, поганки.
Мэйр покачала головой и с размаху саданула кулаком в середину пня. Было больно, однако пень брызнул щепками и развалился надвое. Освобожденный броллахан окатил спасителя волной благодарности и упорхнул прочь. Зря он не стал мстить вредным хайтерам… или не зря, всё равно тем как об стенку горох.
— Мэйраэн-фэ — наша вечная спасительница! — насмешливо прощебетала кудрявая девочка.
— Мэйраэн-фэ так любит спасать всех!.. — подхватила вторая.
— …всех без разбору! — ехидно прибавила третья.
— Ага, я такая! — заверила Мэйр, озабоченно разглядывая окровавленную руку. В конце концов наспех обезболила и оставила как есть. Занозы сами выйдут через минуту-другую — сталь в её жилах отвергает всё, кроме другой стали. — А вы только насмехаетесь. Нет бы подкинуть горшочек с золотом.
— Золото? — сощурилась кудрявая. И хищно улыбнулась, демонстрируя полный рот острых зубов. — Будет тебе золото. Не лепреконское. Но золото.
— Золото!
— Золото!
— Золото-золото-золото!.. И не жалуйся потом!
Наполнив полянку зловещим хохотом, хайтеры всплеснули руками и улетели прочь стаей пестрых птичек. Только куча кленовых листьев да несколько веточек золотарника напоминали об их присутствии.
— Ох, нечисть, какая же ты долбанутая, — только и произнесла Мэйр, прежде чем подняться. — Эй, Тен-Тен, где ты? Слинял! Ух, вредина! Да погоди ты!..
И она спешно продолжила путь. Не то, чего доброго, от «лорда ужаса и кошмаров» останутся рожки да ножки.
Глава 31
Себастьяна отпустило ещё до того, как он пересек опушку, на которой высился премилый домик Мэйр, и небольшой пролесок, целиком состоящий из кустарника и молодых сосенок. Отпустило не до конца, но достаточно, чтобы с сомнением оглянуться на дом и отругать себя за несдержанность — повелся, как дурак, на спектакль некромантишки со всякой похабенью вместо мозгов.
Ну хоть получил возможность наконец прогуляться по леску без воспитательных речей, бесконечных же предупреждений, а главное — в тишине, которой так недоставало в последнее время. Одной целительницы бывало многовато, что уж говорить обо всяких там гостях? То Фалько, то теперь этот… Френсис. Нет, определенно Себастьян имеет право сбежать в лес хотя бы на пару часиков, чтобы отдохнуть от чужих мыслей, пусть и заглушаемых слабенькой пока защитой. Стать нормальным человеком всё ещё хотелось, жить обычной жизнью; да только десять лет в лесу просто так из биографии не выкинуть.
То, что он находится в волшебном лесу, Себастьян почувствовал, стоило только ступить под сень высоких старых деревьев, раскинувших кроны высоко над землей. Он словно… живой. Единый организм, по которому растекается магия. Себастьян невольно оглянулся — стоило только сделать шаг, возникло ощущение, будто за спиной закрывается невидимая дверь. Неправда, конечно — никакой двери нет и не было.
Тропинка всё петляла среди желтеющей травы, кустов орешника и упавших веток. Он с трудом подавил желание выхватить стрелу из колчана и наложить её на звонкую тетиву. Всё-таки не у себя в лесу, лишённом всякого волшебства, странных существ и плотоядного дерева, о котором Себастьян наслышан в самых жутких и красочных подробностях. Ощущение чьего-то незримого присутствия холодило кожу, хотя уж трусостью он точно не страдал. Безрассудством и завышенным самомнением — это да. Но не трусостью.
— Ладно, — он примирительно поднял руки вверх, показывая, что не собирается стрелять без разбору в первый попавшийся пень. — Ну, я собрался прогуляться. И настрелять дичи на ужин, если можно.
«Отлично, я теперь ещё и с деревьями разговариваю».
Деревья, впрочем, казались куда более надежными собеседниками, чем собственный разум. Они-то умные, не оставляли свою фею с гадким некромантишкой — стоят себе и стоят, куда им деваться?
— Можно, можно, — послышался сбоку переливчатый детский голосок. Себастьян дернулся, резко развернулся и всё же выхватил стрелу. Тетива натянулась, легонько звякнула. Среди деревьев мелькнули кудрявые рыжие волосы, украшенные венком из листьев и осенних цветов, наверняка последних в этом году.
«Дети?»
Себастьян шагнул было в ту же сторону. Но остановился — откуда бы в лесу взяться детям? Только в виде нечисти, следовать за которой — последнее дело. Он наугад выпустил немного силы и услышал в ответ только шелест листьев, шум ветра и звук, похожий на звон колокольчиков. Точно не дети.
— Какой страшный!
— Жуть!
Неведомые существа рассмеялись, будто удачной шутке, спрятались за деревьями.
