— Грегор, я ваш целитель. Я буду вам другом, если захотите; однако ваше внимание мне не по вкусу. Кроме того, я теперь не свободна…
Вот этого точно не стоило говорить. Или стоило? По крайней мере, Грегор сделался куда больше похож на самого себя: лицо его отвердело, в тёмных глазах засветились презрение и гнев.
— Я знал, что эта тварь запустит в тебя когти, — негромко процедил он, вдруг оставив излюбленный формальный тон. — Не думал, что так скоро. И всё же знал. Как он на тебя смотрел тогда! Как на то, что уже принадлежит ему… этот маленький злобный мерзавец… Ох, Мэйраэн, — Нэльтан сокрушенно покачал непривычно лохматой головой, — ты ещё так молода и наивна… неудивительно, что этот монстр столь легко смог задурить тебе голову.
— «Этот монстр» с последней вашей встречи убивал лишь дичь в лесу, — отчеканила Мэйр голосом, полным холодной ярости. — И больше он никого не угробил, никого не покалечил, даже больно никому не сделал. А вы, Грегор?
Это сработало: разъярившийся было архимаг тут же сдулся в прежнее своё жалкое подобие и бессильно плюхнулся обратно в стоящее возле окна кресло. Тоже, надо надеяться, огнеупорное.
— Вы правы, Мэйраэн, — чуть треснувшим голосом прошептал он. — Ох, Богиня Пресветлая… Как же вы правы.
Он понуро опустил голову и добавил чуть громче:
— Я полностью в ваших руках. Делайте что хотите.
Приведя в относительный порядок Грегора, едва сознающего, где он и что происходит, Мэйр сочла за благо его усыпить и заняться уже наконец теми несчастными, которых он изувечил.
Даже будучи целителем, она оказалась не вполне готова к тому зрелищу, что ожидало её в кукольного вида спаленке на втором этаже.
Казалось, на беднягах не осталось живого места, так бешеный огонь обезобразил их нежную лилейную кожу — теперь почти вся она стала багровая, покрытая тёмными струпьями и жуткими пузырями… Хорошо хоть лица пострадали меньше всего: Мэйр вполне по силам оказалось вернуть им красоту за один раз. (Чего, увы, не скажешь о телах — там требовалось не менее пяти сеансов, притом явно с целителем иного профиля.) Она даже помогла двойняшкам с отращиванием волос, ресниц и бровей, чтобы было не так тошно глядеться в зеркало. Хотя они сейчас определённо не в состоянии оценить такую сердобольность. Хрупкий востроносый паренёк с нежно-сиреневыми глазами вообще не реагировал на внешние раздражители, глядя в одну точку перед собой; его хмурая зеленоглазая сестрица была поживее, но тоже не рвалась общаться. Только спросила, что с ними теперь будет, и сдержанно поблагодарила, услышав, что ничего плохого.
По крайней мере, хотелось верить, что у несчастных жертв озверевшего архимага всё будет хорошо.
Наконец, худо-бедно исцелившись, двойняшки забрались в огромную двуспальную постель и, тесно прижавшись друг к другу, позволили себя усыпить. Мэйр с минуту тупо пялилась на них, затем с облегчением выдохнула и, щелчком пальцев отправив тяжёлую аптечку обратно домой, вышла в холл.
Она даже успела разыскать уборную, прежде чем её вывернуло всем съеденным накануне.
Это чудовищно. Всё это. Грегор, сотворивший такое с беззащитными фейскими полукровками, чудовищен. И эти чванливые архимаги, что его покрывают изо всех сил. И…
«И я тоже, раз не убила его вместо того, чтобы лечить», — подвела итог Мэйр, вытирая рукавом влажные глаза и сумрачно глядясь в зеркало.
Все фейри похожи между собой. Тоненькие, стервозные, глазастые и сплошь долбанутой расцветки. И, наверное, глупо было искать у двойняшек свои черты… ну да подсознание вообще странная штука. И волосы-то у них такие же черные, с лазурными переливами; и абрис губ вроде похож; глаза у девушки точь в точь такие же зелёные…
Мэйр сердито тряхнула головой и, наспех умывшись, вышла из уборной. Чтобы тут же попасть в загребущие ручищи Фалько. Буквально — тот ухватил её за плечи и, поглядев в лицо, недобро нахмурился.
— Теперь-то я поняла, почему сначала ты отправил меня к Нэльтану, — пробормотала Мэйр, нервно заламывая руки. — Я бы убила его, Уилл; видят боги и богини, убила бы на месте.
— Я знаю, подменыш. Моя воля, вы бы больше никогда не очутились в одной комнате.
— Но я-то тут не по твоей воле! — Мэйр махнула рукой в сторону лестницы, показывая, что — точнее, кого, — имеет в виду. — Знаешь, иногда мне так хочется стать обычным мажонком, средненьким и ничего из себя не представляющим… чтобы меня все оставили в покое…
— Я знаю, подменыш, — повторил Уилл и на короткое мгновение прижал её к себе, обнимая, прежде чем отпустить и отойти на шаг. — Мне тоже хочется, а толку?
Мэйр вздохнула и зябко обхватила себя руками.
— Что с ними будет?
— Переночуют здесь, а потом отправим в лечебницу, — разумеется, лорду-менталисту не требовались уточнения, о ком идёт речь. — Долечим, отсыплем золота и позаботимся, чтобы лишнего не болтали.
— А Грегор?
Теперь настал его черед вздыхать.
— Грегор поживёт в Синтаре, чтобы ты каждый день да через день не моталась к нему по междугородке. Само собой, подменыш, к «поживёт» прилагается приличная охрана и миленький огнеупорный домишко подальше от тебя.
Если бы кто спросил Мэйр, то ей всё это здорово не нравилось. Однако она не могла не признать, что это самый разумный выход из ситуации.
— Странно всё это, — выдала она неожиданно для самой себя. — Грегор, конечно, тот ещё подарочек, но чтобы такое… зверство?
Уилл смерил её задумчиво-оценивающим взглядом, прежде чем кивнуть.
— У Грегора даже сейчас крутится в рабочей памяти мыслишка, что на него кто-то повлиял. Он её от себя гонит — мол, нечего искать себе оправданий, — но я, как и ты, заметил странность происходящего.
Слова Фалько принесли некоторое облегчение. Пусть Мэйр и не любила Нэльтана, но убивать его всё равно не хотела.
— Кому бы это понадобилось — сводить его с ума?
— Ох, Мэйр, да если бы я знал… Грегора много кто мечтает отправить в Хладный чертог, сама понимаешь.
Она понимала. И всё же не могла отделаться от ощущения, что Уилл лукавит. Ну да ладно, это их с лордом-гребаным-канцлером забота. А у Мэйр заботы иные…
— Подменыш, Себастьяну о выходках Грегора знать ни к чему — это, я надеюсь, ты понимаешь тоже.
Да, вот эти самые заботы. Мэйр с силой растерла ноющие виски и спросила, не скрывая раздражения:
— Ты предлагаешь ему врать?
Уилл не проникся ни её вопросом, ни укоризненным взглядом.
— Как на художества Грегора отреагировала ты сама? А теперь представь, как отреагирует нестабильный пацан, влюбленный в тебя по уши. Вижу, прониклась! И потом — ну почему сразу врать? — картинно изумился он. — Разумно умалчивать.
— Разумно умалчивать, — мрачным эхом откликнулась Мэйр. — Да, Уилл, плохо ты ещё знаешь своего племянничка. Этот что угодно и у кого угодно выпытает!
