— Ах, Себастьян, это было бы очень трогательно, — ещё холоднее, чем прежде, откликнулась Мэйр. В её глазах разгоралось настоящее пожарище, а на смуглой коже стальной изморозью серебрились живые узоры. — Если бы не было очередной попыткой мной помыкать. Бессовестной и эгоистичной попыткой. Да, я сама поступила нечестно и признаю это. Но я хотела как лучше, мне это казалось правильным — и я не могу пообещать, что впредь стану поступать как-то по-другому, лишь бы только ты всегда был доволен.
Вот это было по-настоящему обидно. С другой стороны, всерьёз обижаться тоже глупо: всё же для откровений он выбрал самый неподходящий момент из всех возможных. Да и нельзя отрицать очевидного…
— Я бессовестный и эгоистичный, — согласился Себастьян, криво усмехаясь, — это правда. Зато не прикрываюсь отговорками типа: «ах, я хотела как лучше». Давай я сам за себя буду решать, как лучше? Хоть на это я имею право, Мэйр?! Или так и будешь относиться ко мне, как к психопату, неспособному себя контролировать?
— Я просто забочусь о тебе, болван ты самоуверенный, — её голос дал трещину, зазвенел гневом и сталью — и это был пугающий, но хороший знак. — Если тебя это так оскорбляет — ну что ж! Ты теперь в здравом уме и трезвой памяти, волен идти на все четыре стороны. Я держать не буду, даже вещи собрать помогу!
— Заботу обо мне в ключе твоих променадов с Грегором можешь засунуть в свою очаровательную задницу, это во-первых. И во-вторых, прекращай врать самой себе и честно скажи, чего хочешь — собирать мои вещи или трахаться со мной?
— Да при чём тут… сейчас вообще не важно, чего я хочу!
— Вот Бездна, Мэйр! Ты опять за своё?
Положительно, у них бы было гораздо меньше проблем и бессмысленных споров, если бы Мэйр тоже была бессовестной и эгоистичной. Хотя бы самую малость. Себастьян не без раздражения вздохнул и, резко шагнув вперед, с силой стиснул пальцы на хрупких плечах.
— Я тебе уже миллион раз сказал, чего хочу я — остаться здесь. С долбанутым деревом, плотоядной лошадью и вредной, упёртой, недоверчивой феей, которая вечно думает обо всех, кроме себя, — заявил он, встряхнув указанную фею для пущей доходчивости. — Скажи уже наконец, чего ты хочешь? Потому что мне-то это важно! Чего ты, чтоб тебя, хочешь?!
Себастьян был готов к очередной порции отговорок, увещеваний и обвинений демон знает в чём. Но Мэйр вдруг обхватила его лицо лихорадочно-горячими ладонями, дрожащими то ли от волнения, то ли со злости.
— Тебя, — выдохнула она непривычно низким, почти рычащим голосом. — Тебя, несчастье ты моё. В личную собственность и пожизненное пользование. Ну что, доволен?
И резко подалась вперёд.
Шею обожгло короткой вспышкой жгучей боли, которую почти тут же перекрыло столь же жгучим возбуждением. Себастьян вмиг позабыл, что они тут вообще-то ссорятся и всё такое. Ну в самом деле, на кой трепаться, когда можно притиснуть свою фею прямо вот к этой двери и вытрахать уже наконец всю дурь?..
Но фея, увы, уже вызверилась от души и так некстати решила снова стать прежней — внимательной, заботливой и чересчур трепетной.
— Прости я… я не сдержалась, — испуганно выдохнула Мэйр, отстраняясь и в ужасе глядя на дело своих рук… ну, точнее, зубов. — Прости! Боги, что я натворила?..
Себастьян поднес руку к шее, осторожно ощупал саднящую кожу и глянул на свои пальцы, перемазанные в крови. Для него давно уже не было тайной, что Мэйр любит кусаться; однако так сильно его грызанули впервые.
И это, наверное, ненормально, что подобное членовредительство ему настолько понравилось?
Ой, да какая разница!
— Эм-м, укусила меня? Так не впервой вроде, — наконец проговорил он с усмешкой. И сильнее притиснул Мэйр к злосчастной двери. А то вдруг сбежит ещё, кто ж знает этих взбалмошных феек? Тем более что ощущение, будто его только что пометили, пробудило внутри горячую волну. Приятно принадлежать кому-то.
Поправочка — своей фее.
— Н-но… у тебя кровь! — выдала та с несчастным видом, как будто только что заметила.
Того гляди, расплачется. Вот чего ещё не хватало для полного счастья.
Ухватив Мэйр за подбородок, Себастьян заставил её поднять голову и посмотрел ей в глаза.
— Нет, Мэйр, — отчеканил он. — Нет. Никакого больше нытья на сегодня. Обсудим твою многогранную сущность потом. Всё понятно?
— А сейчас? — совсем уж тихо отозвались в ответ. Узкая ладонь скользнула к шее, прошлась по затылку, зарылась в и без того взъерошенные волосы.
— Есть у меня пара идей… Интересует?
— Ой, как будто тебя устроит «нет».
— Исключено!
Глава 41
Снег в Синтаре редкий гость — даже зимой. Однако в день солнцестояния выпадал частенько, и каждый раз Мэйр, родившаяся в этот самый день, старалась найти время, чтобы побродить по хрусткой белесой перинке. Оно и правильно: не потопчешь снежок сегодня, а завтра он уже растает к такой-то бабушке. Синтар, будь он неладен…
Мэйр щелкнула по висящей перед самым носом тоненькой жухлой веточке, сбивая с неё липкие белые хлопья. Как ни красива припорошенная снегом полянка, всё же холод она не любила. Лесу тоже не нравилось: он чуть слышно гудел, недовольный и сонный, и требовал подать ему на блюдечке солнечное лето.
— Шутник какой, — фыркнула Мэйр, посильнее натянув капюшон на мерзнущие уши. — Где Синтар, а где солнце?
Позднее зимнее солнце неохотно выползло на горизонт — вот уже полтора часа как — и нынче обитало за плотными кучевыми облаками, изредка кокетливо проглядывая в прорехи между ними. Мэйр знай себе глазела в ответ. И мёрзла. Но в целом была скорее довольна, чем нет. Приятно всё же побыть наедине с самой собой…
Не то чтобы Себастьян ей докучал — у него просто не было такой возможности, ведь из-за занятости Мэйр они теперь проводили вместе гораздо меньше времени. Как будто этого было мало, в последнее время неугомонный поганец завел привычку умагичиваться до полуобморочного состояния. И уж кому докучал, так это сиятельной коммандеру Блэр: вопросы по теории заклинаний на ту сыпались как переспелые плоды с фруктовых деревьев. Киара, как ни странно, сожрать до смерти надоевшее юное дарование пока не попыталась. Даже напротив — хоть и скинула занятия боевкой на собственного супруга, сама охотно возилась с Себастьяном пару раз в неделю. Глядя, как эти двое увлеченно проклинают чёрные стрелы из притащенного Киарой колчана, Мэйр даже начинала ревновать своего неслуха к вредной некромантской морде. Себастьян, когда поймал его на этом, едва не лопнул от радости и самодовольства; Киара же как-то необычайно по-доброму улыбнулась и, отогнув ворот рубашки, продемонстрировала руну у себя на шее.
То было молчаливое напоминание, что она заключила брак с одним из расплодившихся до невозможного Эйнтхартенов, едва ей исполнилось сорок — лишь с этого возраста магам дозволяется связать себя не простыми, а неразрывными брачными узами. Марку сорока лет не было ни тогда, ни сейчас, однако у него имелись особые обстоятельства — Проклятье демонов. «Истинная пара», как писалось в книжонках не самого высокого пошиба.
