Мэйр, имея в отцах чистокровного демона, Проклятье не унаследовала — спасибо вредной, но гениальной Анаис, сейчас наличие этой заразы можно определить с помощью зелий на крови. (Хотя мало кто на это решается.) Однако в последнее время то и дело ловила себя на смутной зависти и к Маркусу Эйнтхартену, и к героям бульварных книжонок. Она, может, тоже не отказалась бы заиметь индульгенцию на неразрывные узы?..
«Долбаная Бездна, что за нездоровую и несмешную хрень я только что подумала? — Мэйр сердито хлопнула себя по лбу. — Нет, всё-таки надо было не шататься по холодине, а проспаться как следует!»
— Выглядишь стрёмно, — промурлыкал Лир, помахивающий хвостом с толстой ветки высившегося поблизости клена. — Ну прямо глаза бы мои не видели.
Мэйр громко фыркнула.
— Тебе семьсот лет, ты не можешь говорить слово «стрёмно»!
— Я могу говорить всё, что пожелаю. Мне семьсот лет, в конце-то концов.
Какое-то время Лир молча расхаживал по ветке туда-сюда, наблюдая, как пикси, сильфы, клуриконы и прочая мелкая нечисть из тех, что устойчивы к холодам, роятся вокруг хранительницы Неметона и норовят всучить своих нехитрые дары — от корешков-веточек-цветочков, орехов и конфет (зачастую сворованных у той же самой хранительницы) до тяжелых монеток, серебряных и золотых, и красивых камешков. Кто-то и вовсе притащил грубо обработанный алмаз размером с небольшую вишню, заставив Мэйр изумленно хмыкнуть. О том, с какого покойника сняли эту блестяшку, она старательно не думала Покойнику всё равно, а нечисти приятно — вот как щедро одарила хранительницу в день её рождения.
— Я ничего тебе не принёс, — проворчал Лир — точно так же, как ворчал все прошлые дни солнцестояния. Тем не менее из года в год зловредный кошак-фейри умудрялся сказать или сделать нечто, неизменно радующее Мэйр так, как мало что могло порадовать.
— Ты же знаешь, мне ничего не нужно, — с улыбкой откликнулась она. — Кто бы ещё слушал… Кстати, а где Тен-Тен? Я морально готова к его дарам… наверное…
— Обойдешься, — ехидно ответствовал Лир. — Ты всё равно при виде очередного дохлого зверька только и можешь, что носом хлюпать. Позорище! И это дитя от жилы Вольфрама! Я посоветовал Тен-Тену оттащить подарочек тому, кто найдет применение доброй оленьей туше.
То есть Себастьяну. Мэйр оценила такой прагматичный подход — сама она и впрямь не могла без слёз ни убить, ни разделать животное. (Вот человека покромсать — пожалуйста, в лечебнице ей за это даже оклад положен.) Но всё равно не удержалась и выдала в притворном возмущении:
— Почему это мой подарок дарят Себастьяну? У него день рождения только весной!
— Я в курсе. И ему мы подарок уже приготовили. Тен-Тен не даст соврать.
Потребовалось какое-то время, прежде чем Мэйр поняла, о каком подарке речь. А едва поняла — только и смогла, что в немом восторге прижать ладони ко рту и вытаращиться на Лира.
— Жеребенок! — выпалила она наконец. — К нему выйдет жеребенок! Но это… это же значит…
— …что мелкий засранец Себастьян Лейернхарт будет мозолить мне глаза ещё лет двести, если не помрет раньше по причине своей невыносимой наглости? — закончил за неё Лир притворно скучным тоном — и тут же в раздражении зашипел, гребнем вздыбив пушистую шерсть на спине. — Боги и богини, Мэйраэн-фэ! Напряги же ты свою бестолковую металлическую башку! Уже все кроме тебя поняли, что он тут насовсем останется! Даже деревья, даже небо, даже камни! — он спрыгнул с ветки и, крайне изящно приземлившись, принялся нервно месить лапками снег. — Тьфу, сил моих нет с этими сопляками… Вали домой уже, надоела!
Мэйр послушно кивнула, сложила дары лесной нечисти в заранее приготовленную сумку и зашагала в сторону дома, совершенно по-идиотски улыбаясь.
Нет, понимание того, что Себастьян её любит и никуда не уйдёт, понемногу укоренялось в «бестолковой металлической башке». Однако в глубине души Мэйр, наверное, до сих пор не понимала, что в ней особенного — и что в ней можно любить так искренне, горячо и почти одержимо, как любит Себастьян. Нет, не понимала. Может, и никогда не поймёт… Но зачарованный лес, видно, соображает лучше всяких отмороженных дивнючек. И то, что лес решил одарить Себастьяна частью себя; что маленький келпи выбрал его своим другом, для хранителя Неметона… это было ярчайшей демонстрацией намерений. Пусть даже бедолага Себастьян об этой демонстрации знать не знает и наверняка дрыхнет себе преспокойненько после очередного неумеренного колдунства.
Да как бы не так. Чтобы деятельный Себастьян вдруг валялся в кровати, когда ему притащили целого оленя? По локоть перемазанный в крови, в одной рубашке, с горящими глазами, он суетливо метался по саду и инструктировал скелетов относительно того, что да как им нужно подготовить. Не парень, а местечковый генерал, ни больше ни меньше. Мэйр только и успела понять, что в ближайшие дни рядом с дровником появится коптильня, а шкуру надо хорошенько просушить, чтобы потом пустить в дело.
— О, Мэйр! — Себастьян наконец заметил её присутствие. — В вашем Синтаре есть кому продать оленьи рога? Или надо тащиться в Иленгард?
— Папе отдам, на рукоятки для кинжалов и всякое такое, — пожала плечами Мэйр. И едва не захохотала в голос, увидев, как горестно вытянулась физиономия потомственного лорда с состоянием в хрен знает сколько нулей. Хотя его явно интересовала не столько нажива, сколько сама возможность что-то с кого-то поиметь. — Нет, ты погляди: только отойдёшь на пару часов, а тут уже пытаются загнать мои рога с моего же оленя!
— Твоим оленем он станет, когда будет сготовлен, запасен на зиму, а его великолепная шкура станет нашим новым ковром, — деловито сообщил Себастьян. — Ну или одеялом, смотря что ты хочешь. Кстати об этом — так что ты хочешь?
Глава 42
— И почему мне кажется, что дохлый олень в наш интерьер не впишется ни в каком виде? — с подозрением нахмурилась Мэйр и тут же возмущенно прибавила: — Вот что ты за наказание такое? Ну снег же на дворе! Ещё бы голый выскочил!
Себастьян выразительно завел глаза к небу, при этом не переставая похабно ухмыляться.
— Голый? В следующий раз так и сделаю! Оленя в десять стоунов оно, конечно, не переплюнет, но-о…
— Когда-нибудь я оторву эту бестолковую башку, — с чувством пообещала Мэйр. Однако сейчас она была слишком довольна и счастлива, чтобы сердиться или ворчать всерьез. Поэтому шагнула к Себастьяну и просто обняла его, крепко прижимаясь к нему. А что оба перемажутся… ну и демоны с ним.
— Холодный как ледышка, — всё же пробурчала она и, уловив носом железистый запах крови, прибавила: — И пахнешь как еда.
— Только не жри меня, всеми богами молю, — со смешком попросил Себастьян, ткнулся губами в макушку. Но быстро отстранился и посмотрел так внимательно, что Мэйр едва не вздрогнула. — Ты какая-то чересчур радостная, уж как для той, кто ненавидит зиму. Что случилось?
Мэйр улыбнулась не без злорадства и кротким голоском ответила:
