Он заторможено кивнул и медленно перевел взгляд на свою ногу — видимо, она мучила его не первый день. Ну да, вряд ли даже среди сердобольных целителей нашелся бы самоубийца, который согласился бы войти в камеру к поехавшему магу-менталисту, поджарившему мозги дюжине человек.
А затем произошло несколько событий одновременно: незнакомец сдавил её запястье, посмотрел вопросительно, будто не сразу поняв, где он и с кем, шумно выдохнул и вдруг оттолкнул Мэйр от себя. Наверное, её ответный взгляд вышел чересчур красноречивым, потому что даже далекий от адекватности парень решил пояснить:
— Не хочу больше никого убивать, — и добавил чуть слышно и смущенно: — Ты хорошая. Кажется.
Глава 4
Пара суток покоя и тишины, пусть даже и в пахнущей застарелой пылью камере, — вот всё, что ему нужно. Чтобы успокоиться, договориться со своим монстром и хотя бы немного привести свое сознание к ясности. Но обитатели этого места — маги-менталисты, мать их так, — не желали этого понять. И раз за разом прозрачная дверь открывалась, в его камеру кто-то заходил, голова снова начинала болеть от оглушающего шума. Чужая злость чувствовалась отчетливо, плыла перед глазами, въедалась в мозг настойчивыми «убить и разорвать», отчего собственная сила шла в атаку охотно, прогрызая себе путь через магию новых наручников. С ними монстру — им обоим — пришлось повозиться дольше, чем с первыми, но в конце концов и они стали бесполезными.
В моменты минутного просветления Себастьяну хотелось поинтересоваться, зачем в тюремщики берут идиотов. И не проще ли повесить спятившего психопата, а не заниматься всякой ерундой, пытаясь влезть в его мозги. Сила, за такие самоубийственные настроения разозлившаяся уже на него, в итоге разлилась по камере. Сдерживать ее Себастьян не стал. Даже усмехнулся, когда последний из визитеров развернулся сразу на пороге.
Когда дверь открылась снова, он сразу ощутил: что-то не так. Неясная фигура, расплывающаяся в повисшем мареве, почему-то быстро передумала его убивать и остановилась в нескольких шагах от криво сколоченной койки. Это было… странно. Как и внезапная тишина, сопровождаемая образами леса, странных существ с крохотными крылышками, сладостей на подоконнике…
Себастьяну вдруг сильно захотелось посмотреть собственными глазами на это неправильное существо. Он дернул разбушевавшуюся силу.
«Нам ничто не угрожает, — проговорил он твердо. Но всё же добавил: — Пока».
Монстр недоверчиво склонил голову набок. И, то ли рассмотрев, то ли впрямь поняв, что сейчас никакой угрозы нет, вдруг согласился. Неохотно — чудище в его голове наглело быстро, да и привыкло за эти дни к безраздельной власти. Но посетитель понравился ему, это чувствовалось по вмиг изменившемуся настроению.
«Она хорошенькая. Хочешь посмотреть?»
«Хочу».
Внешность неведомого существа интересовала Себастьяна меньше всего. Просто хотелось посмотреть на того, кто не злится на него за один факт существования. Прежде чем…
«В отличие от тебя, я себя контролирую».
«О да».
Он неловко поднялся с кровати, с трудом заставив себя не взвыть от боли в ноге, и шагнул к странной посетительнице.
Площадная ругань, раздавшаяся в ответ на попытки вновь открыть дверь, заставила усмехнуться. В далекой прошлой жизни так ругался старый дед Кристоф, бывший моряк и заядлый рыбак, иной лексики попросту не знавший. Ребенком Себастьян любил старика — у того всегда находилось несколько конфеток, которыми он потом делился с совсем еще мелкой Сэрой.
Кожа под ладонью оказалась теплой и очень приятной на ощупь, как и ткань рубашки. Не то что его щетина и посеревшая от времени льняная хламида. Незнакомка предсказуемо испугалась, и Себастьян поспешил отдернуть руку — он не хотел, чтобы на него снова злились, ненавидели и считали монстром. Ощущать чужое спокойствие куда лучше, чем поднадоевшую ярость.
А потом на плечо легли чужие пальцы, рядом с ухом раздался тихий голос, предлагающий помощь. По всему телу прокатилась волна чужой силы, непривычно ласковой и согревающей, от которой перестала болеть разодранная нога. Монстр успокоился, только хмыкнул напоследок, прекращая давить на разум и позволяя Себастьяну смотреть на посетителя.
Перед ним стояла девушка. Должно быть, его ровесница или даже младше. Одета во всё черное, высокая, худенькая и непривычно смуглая. Улыбается премило; и действительно хорошенькая, ну просто до безобразия. Пусть лицо и кажется немного странным. Острые, утонченно-резкие черты делали девушку слишком чуждой глазу. Пусть и красива, но как-то… не по-людски. Словно перед тобой не живой человек, а изящная статуэтка, отлитая из бронзы.
«Меня законопатили в какую-то тюрягу и явно не планируют отсюда выпускать, а я стою как олух и пялюсь на смазливую девчонку. Нормально вообще?..»
Будь у монстра собственное тело — ну, или более устойчивый контроль над телом Себастьяна, — он бы наверняка закатил глаза.
«Да ты и есть олух, причём слепошарый. Погляди на неё еще раз и ответь себе сам!»
Себастьян послушно поглядел. И приметил следы крови на красивом бронзовом лице — что ему совершенно не понравилось.
Это что, он с ней сделал?
«Ну и зачем?»
«Потому что я чудовище, живущее в твоей голове?»
Ну да, как он мог забыть?
Себастьян разозлился. На себя и собственную силу, бешеную и бесконтрольную, готовую вредить даже тем, кто этого не заслуживает. Ему на самом деле хотелось чуть подольше ощутить тепло чужого тела — просто вспомнить, каково это, — но он оттолкнул незнакомку от себя.
Нормальным людям лучше держаться от него подальше.
Она нормальной не была. Иначе не смотрела бы так обиженно, что Себастьяну стало стыдно.
— Не хочу больше никого убивать, — вылетело прежде, чем он успел сообразить. — Ты хорошая. Кажется.
— Не будь в этом так уверен, — девушка коротко оглянулась и скорчила кислую физиономию. Она в самом буквальном смысле извлекла из воздуха платок, сияющий белизной на фоне смуглых пальчиков, и с едва заметной брезгливостью утерла кровь с лица, прежде чем снова взглянуть на Себастьяна. — Как себя чувствуешь? Ничего не болит?
— Нет, — покачал головой Себастьян и прислушался к ощущениям. Нога больше не ныла и выглядела здоровой, насколько можно было понять, глядя через разорванную штанину. Слегка болела голова, с чем вполне можно было смириться, да тянуло закованные руки. — Спасибо. Можешь идти.
— Пожалуйста; я никуда не тороплюсь, — протянула целительница елейно-доброжелательным тоном. — Теперь давай-ка снимем это, всё равно толку никакого… — Его освободили от тяжелых наручников; стало заметно легче, будто эта пакость весила полдюжины стоунов. — Вот так. Сейчас, если ты не возражаешь, я позову лорда Фалько. Он хочет тебе помочь, а не навредить, поэтому, пожалуйста, не пытайся поджарить его мозги. Договорились?
