— Я не сторонник быстрых перекусов, — задержав взгляд на длинных пальцах у пухлого рта, отозвался Макс.
Задумчиво вышло. И слово тоже не то.
Он огляделся — район был ему знаком. На одной из соседних улиц он жил. Давно, когда они с Эвой закончили Академию: ей некуда было возвращаться, а ему страсть как не хотелось жить в отчем доме. Да и как будто там его ждали. Времена были другими, и некрос в семье светлых боевиков считался позором. Нет, папенька бы не ославил себя на весь Синтар, выгнав из дому родного сына (старшего, между прочим), но плешь бы проел за пару дней. Максу хватало каникул, во время которых он больше всего мечтал вернуться обратно в Академию и вскрывать трупы. Зарплаты рядового и начинающей заклинательницы едва хватало на скромную квартирку, но им нравилось. В двадцать пять мир вообще кажется другим.
Пока они шли вниз по улице, Билли непрерывно болтала. Даже еда не могла заткнуть её надолго: безудержный треп только останавливался на несколько секунд, пока она разгрызала очередной орешек.
Нет, всё-таки надо было оставить её с Мюрреем.
«Боги, Макс Эгертон, ну вот кому ты врёшь?..»
— О, ну вот мы и пришли, — выдала Билли, когда они очутились возле двухэтажного дома, явно построенного ещё во времена императора Николаоса. Старый, но шикарно-вычурный — самое то для всяких непризнанных художников, второсортных актеров и прочей голожопой богемы. — Поднимемся ко мне, ваше некромантство? Чай? Виски? Что-нибудь ещё?
И с такой похабной улыбочкой это «что-нибудь ещё» было предложено, что взрослый и степенный архимаг в лице Макса Эгертона чуть было не ляпнул: «Тебя. Лучше лёжа, но можно и так». Пришлось спешно напомнить самому себе, что нахальная соплячка — дочь друга, притом на три года младше его собственного сына. Одно это должно было сработать не хуже, чем ведерко ледяной воды на голову. (Однако поди ж ты, не очень и работало…)
— Что-нибудь ещё в данной ситуации — это отмывание тебя и котенка, Вильгельмина; и ваш же совместный сон под теплым одеялом, — хмыкнул Макс наконец. — А я с укладыванием детишек в постельку закончил уже лет двадцать как.
— Ну и мудак же ты, господин коммандер, — Билли покачала головой, глядя с эдакой ласковой укоризной. А затем вдруг склонилась к нему и шустро чмокнула в самый уголок губ. — Не скучай без меня, мой пирожочек! — она отошла и уже у самого входа в парадную обернулась. — А хотя нет, скучай как следует!
Вконец обнаглевшая девица, гаденько хихикая, скрылась за дверью парадной. Коммандер Эгертон, которого впервые в жизни назвали «пирожочком», оторопело уставился ей вслед.
Интересный вечерок, мать его так. Нет, наведаться в бардак мадам Селины всё же стоит.
Ну просто потому что.
5
Бордель со стандартным для подобных мест названием «Дикая роза» встретил привычным уже тяжелым ароматом духов, запахом сигар, дорогих и не очень, и томной улыбкой самой Селины.
— Я и не чаяла увидеть тебя сегодня, милый, — она подошла к нему, едва завидев. Тонкая, томная, вскружившая голову не одному мужчине. Обманчиво юная (спасибо крови фейри). И холодная, как зимний снег.
— Работа задержала, — Макс наклонился, мимолетно касаясь губами её руки, нежной и ухоженной. Селина на это рассмеялась, будто звон колокольчиков раздался. — Кто ещё свободен, дорогая?
— Энола весь вечер тосковала по тебе. Позвать её или сегодня предпочтешь что-нибудь более… экзотичное?
— Что может быть экзотичнее нашей демонической красавицы? — притворно удивился Макс.
— И то верно, милый, — она махнула рукой, подзывая высокую смуглую девушку, чья кожа отливала бронзой в приглушенном свете магических светильников.
Энола, то ли на четверть, то ли на восьмушку демон, была магичкой-менталисткой и могла сделать неплохую карьеру хоть в той же полиции. Но выбрала бордель — по её же словам, секс и деньги она любила чуть больше магии и скучной работы.
Макс не осуждал, не видя в работе шлюхи ничего зазорного. Да и попробуй осудить демоницу — вмиг насадит на рога и не посмотрит, что перед ней грозный коммандер синтарийского некроотдела.
Изящные пальцы Энолы легли на плечо, тут же скользнув за воротник рубашки. Макс устроил руку на тонкой талии.
— Хочешь уединиться сразу или посидим тут? — послышался низкий голос у самого уха.
— Посидим. Тебе как обычно?
Энола кивнула. Макс жестом позвал девушку за барной стойкой, взял виски для себя и «огненную воду» для демоницы — жуткую смесь виноградного спирта, мёда и перца. Человек в здравом уме подобную смесь прямиком из Инферно пить бы не стал, а вот Эноле нравится. Ну, оно и понятно. Горячей женщине — горячее пойло.
— Так, значит, ты скучала по мне? — Макс развернулся к ней и облокотился на барную стойку. — А если бы я не пришёл?
— Напивалась бы в одиночестве. У меня достаточно денег, чтобы позволить себе выходной. На крайний случай, совратила бы вон того мальчика, — она кивнула в сторону, и Макс, чуть повернув голову, увидел светловолосого парнишку — кажется, не совсем понимающего, что он здесь забыл. Что ж, все когда-то были здесь впервые. — Люблю таких невинных деточек. Они забавные…
О да, одна такая забавная деточка сегодня поставила на уши весь некроотдел, попутно охмурив его неженатую-незамужнюю половину, навешала лапши на уши бедняге Найджелу и была такова. С котенком за пазухой, мать её так и эдак. Невинности в ней, правда, не было ни на гран. Что уж там, даже Макс повелся на бесконечные ноги, ладный стан и пухлые губы, которые хотелось видеть обхватывающими вовсе не сигариллу. Останавливал только старый принцип — не связываться с детишками моложе его сына. И тем более с детишками друзей, пусть даже те друзья и развлекаются в чертогах Хладной вот уже десять лет как.
Но Макс связался, пусть и с благородной целью проводить пострадавшую Билли до дома. (Хотя какое там благородство, если всю дорогу только и оставалось, что поглядывать в сторону особо тёмных переулков?). Мелкая Фоули оказалась чуть более хороша, чем стоило бы, чересчур болтлива и не в меру обаятельна. А её теплые губы у самого уха и вовсе лишали способности здраво мыслить — и это его, взрослого мужика, коммандера некроотдела! Недопоцелуй у крыльца и вовсе был форменным непотребством, по одному лишь недоразумению считающийся флиртом у нормальных людей.
Да что уж там: эта девчонка и есть одно сплошное форменное непотребство.
Макс ощутил острое желание закурить — едкий дым неплохо прогоняет всякие развратные видения с участием блудных девиц, наручников и стола в допросной. Он полез в карман за портсигаром (не серебряным, но подаренным коллегами на какую-то годовщину службы) и наткнулся на россыпь бумажек, которых там быть не могло точно.
Бумажки оказались презанятными художествами непотребной негодяйки Билли. Макс невольно ухмыльнулся: да у неё прямо талант! Наспех прорисованные некромантские физиономии вышли на удивление живыми и сходу узнаваемыми — хотя для всех сомневающихся имелись надписи каллиграфическим почерком. Весело скалящегося длинноволосого Френсиса окрестили как «Шило в жопе», томно-капризного дивнюка Бэйли — «Хмурая Морда», симпатичного добряка Найджела — «Щенок»… на последнем листочке Макс признал собственную желчную физиономию. Надписи «Папик» и «Вредный мудак» были нещадно перечеркнуты, а сразу под ними красовалось «Максимиллиан».
