Перекинувшись с ней парой слов, Кит отошёл. Прошло какое-то время (а ещё три сигариллы и полтора стакана), прежде чем запримеченный ранее брюнет с робкой улыбкой пересел на освободившееся рядом местечко.
— Это что, карандаш?
Пожалуй, это не было в списке вопросов, которые Билли ожидала услышать от такого симпатяжки.
— Серьезно? — воскликнула она с недоверием. — Ты за четверть часа не смог придумать подкат получше?
Улыбка на красивом бледном лице стала шире.
— Не-а.
— Ну ладно, — Билли пожала плечами и, вытащив из-за уха упомянутый карандашик, принялась крутить его в пальцах. Руки у заклинателей нервные, беспокойные, их всё время чем-то приходится занимать. Рисование вполне годилось; тем более что она рисовала сколько себя помнила. — Это карандаш. Ты прям до Бездны наблюдателен, мой пирожочек. Следующий вопрос?
— Часто здесь бываешь?
Следовало догадаться… Она усмехнулась и кокетливо тряхнула волосами, снова закуривая. Обычно Билли курила куда меньше, но сегодня… в общем, день такой сегодня. Да.
— Куда чаще тебя, симпатяжка. Иначе ты непременно знал бы, кто я и с чем меня едят.
— Твоя правда, — согласился парень чуть виновато. — Ну… я Найджел, а ты?
— Билли.
Полным именем она, кажется, не представлялась с тех самых пор, как закончила Академию. Ибо ну кошмар же.
— Рад знакомству, Билли! Угостил бы чем-нибудь, да боюсь, что тебе уже хватит.
Билли не удержалась и закатила глаза. Она впрямь уже здорово опьянела, однако мыслила по-прежнему ясно. И отлично понимала, что с этим Найджелом потом проблем не оберёшься. Такие правильные мальчики просто неспособны перепихнуться разок и пойти по своим делам. А ничего иного сейчас не хотелось — только пить и трахаться, всё равно с кем; и снова пить, тщетно заливая бездонную дыру в груди…
Нет, похоже, ей действительно уже хватит. Разумеется, скакать из койки в койку или не скакать — личное дело каждого, и всё же Билли подобный образ жизни внутренне осуждала. Несмотря на свою сомнительную репутацию и бурную студенческую юность, по натуре она моногамна.
И даже это ублюдок Мэл умудрился поставить ей в вину…
— Хватит так хватит, — покладисто кивнула она, заложив карандаш обратно за ухо. — В другой раз.
— В другой раз, — эхом откликнулся Найджел. Большие карие глаза в обрамлении густейших черных ресниц глядели прямо-таки с щенячьей грустью. — Что, уже уходишь?
Подумав, она кивнула снова. В хмельной голове крепчала явно дурная мысль прихватить милашку Найджела с собой. Уж очень похож на щеночка: впору прятать в карман да нести домой. Однако — то ли к счастью, то ли к сожалению, — додумать эту мысль Билли не дали.
— Слышь, шельма, — послышался за спиной чей-то ломкий басок, — разговор есть.
Билли обернулась к говорившему, смерила того едким взглядом.
— А-а-а, так это ты!.. Хм, слушай, а кто ты?
— Саймон, — мрачно поведал плечистый мужик, одернув вышитый серебром шейный платок. Аккуратно причесанный, в идеально отглаженном сером костюме модного покроя, этот мать-его-так-Саймон выглядел почти приличным человеком. Пока не открывал рот. Говорок и лексика мигом выдавали местечкового бандита.
— Саймон, — в задумчивости повторила Билли, приторно улыбаясь и туша окурок о край бронзовой пепельницы. — Ладненько, и чем я могу помочь, Саймон?
— Мэл.
— Погоди, мы вроде как установили, что ты Саймон?..
— Кончай эти свои свистопляски, шельма! Где твой Мэл?
— Не мой, так что знать не знаю.
В шумном пабе делалось всё тише и тише; атмосфера сгущалась, становилась давящей. Кто-то осторожно коснулся её локтя; Билли нетерпеливо повернула голову и уставилась в посерьезневшее, неуловимо изменившееся лицо Найджела.
— Какие-то проблемы? — спросил тот, недобро хмурясь.
— Не бери в голову, симпатяжка.
Одним глотком допив виски и с хрустом раскусив кубик льда, Билли громко стукнула бокалом о стойку и поднялась с табурета. Удобнее говорить со всякими недружелюбными засранцами, когда глядишь сверху вниз. А когда Билли при своём без того немалом росте взгромождалась на каблуки, то глядела так почти на всех.
Обнаружив, что едва достает макушкой до подбородка смазливой девицы, здоровяк Саймон заметно спал с лица и, похоже, ощутил неловкость. Но тут же грозно нахмурился и скрестил руки на груди, мощными плечами распирая свой щегольский костюмчик цвета соли с перцем.
— Мэл где? — снова рявкнул он. — И не гони, мол, не знаешь. Всё ты знаешь, сучара ушлая!
— Ну, положим, не всё, но-о…
— Этот шлюшонок мне сотню торчит! Или давай мне его сюда, или рассчитывайся!
— Я не знаю, где Мэл, — отрезала Билли — на сей раз холодно, без привычных ужимок. — И не хочу знать. Я ему не жена, не мать и не грёбаная нянька — вообще никто. Да какого хрена, мужик?! Заткни-ка свою поганую пасть и отвали по-хорошему, иначе я разозлюсь. А ты не хочешь, чтобы я разозлилась, сладенький. Поверь. Не хочешь.
Саймон, явно непривычный к угрозам от девчонок, ошалело хлопал бесцветными глазками. Не дожидаясь, пока он найдется с ответом, Билли насмешливо склонила голову и неспешным шагом побрела на выход, стуча каблуками.
Она не любила и не умела проигрывать, но всё же пришлось неохотно признать — гулянка не задалась.
Пока она распивала виски и окучивала «щеночка», погода испортилась пуще прежнего. Ветер поддувал под короткую юбчонку; дождь уже не накрапывал — буквально пропитывал холодный воздух мельчайшей водяной пылью, заставляя липнуть к коже прядки волос и ткань рубашки. Билли недовольно поежилась, застегнула пару пуговиц на кожаном пиджаке, сунула руки в карманы и пошла вниз по темной улице. Над головой серело затянутое тучами небо, полыхали фонари. Те, что потускнели, Билли машинально подновляла уже севшим на подкорку заклинанием. Утомленный организм не одобрял этакой гражданской сознательности, ну да какая разница? Чары не затратные, от резерва ещё кое-что осталось, до дому она доползет… как-нибудь…
Хотя домой-то она и не рвалась. Билли нравилась её тесная, но уютная квартирка с несуразно высокими потолками и красивым витражом в гостиной… однако там до Бездны одиноко сейчас, когда она выкинула прочь ублюдка Мэла вместе со всем его барахлом. Немногочисленным барахлом, ведь съехаться они так и не съехались… И слава богам.
— И слава богам, — хрипло прошептала Билли, глядя себе под ноги, на мелкие пузырьки в мутной лужице и на перепачканные белые туфли, вроде как осенние, но всё же преждевременно вынутые из коробки. Она недовольно шевельнула пальцами — и туфли снова засияли, как если бы мягкую светлую кожу только что протерли и начистили до блеска.
Всё же хорошо быть заклинательницей. Офигенно просто.
