Нет, вообще-то хотела. Но боялась.
Бездна, она и впрямь как трусливый зайчишка. А это ещё хуже, чем палантин с лапками.
Себастьян вскинул лук, натянул звонкую тетиву, прицелился куда-то в чащу леса — Билли и сама была готова поспорить на десяток золотых, что ничего из этой затеи не выйдет. И ошиблась — в нескольких десятках шагов от них послышался глухой звук, будто что-то крупное стукнулось о землю. Себастьян направился туда, Билли из любопытства потянулась за ним. Под осиной обнаружился глухарь — со стрелой в шее, крупный, яркий, что, увы, в жизни ему уже не пригодится. В суп-то, как известно, даже самую красивую птичку кладут без перьев.
— Пошли в дом, — сунув птицу в мешок (зачарованный Билли так, чтобы кровь всякий раз не отстирывать), Себастьян кивнул в сторону дома, исходящая дымом труба которого виднелась из-за деревьев. — А то мне ещё свою истеричку успокаивать.
— Мне и тут неплохо, — откликнулась Билли не менее ворчливо. — Слушай, она надоела. Зачем тёмному магу такая гигантская совесть, ну или что там у нас вместо неё?
— Да кабы я знал зачем!
Все те дни, что она ошивалась в кукольном домишке кошмарного чудища и волшебной феи, последняя вовсю угрызалась тем, что у неё там вместо совести. Билли, когда искала, где бы перекантоваться (так, чтобы всякие коммандеры не добрались), вовсе не подумала, что Мэйр примет так близко к сердцу её почти свершившееся отбытие в Хладный чертог. А та приняла. И, разумеется, поставила себе в вину. И ходила как в воду опущенная. И как Билли ни пыталась втолковать, что оборотни-перестарки — это очень редкая мутация, в основном знакомая лишь самим оборотням и пока толком не изученная имперской медициной, менее несчастной Мэйр от этого не выглядела. Всё твердила, что она безответственная, бездарная и вообще худший целитель на земле. (Что, несомненно, бред собачий, учитывая, сколько она сделала и делает для нестабильных детишек и тяжелобольных психопатов.)
В общем, как бы Билли ни любила Мэйр, а в очередной раз выслушивать причитания и смотреть на её грустное лицо, чувствовать её сожаление, или что она там испытывает, ну никак не хотелось.
— Пойду я, наверное, — вздохнула она, поднимаясь с лужайки.
— Ага, кот дома некормленый, коммандер не траханый… — едко заметил Себастьян, за что его захотелось стукнуть.
Сильно стукнуть. Несмотря на то, что ему — им обоим — Билли была крайне благодарна за крышу над головой, понимание и своевременно вправленные мозги. Не до конца — попробуй успокоить того, кто искренне не понимает, что делать дальше со своей жизнью. Ну, разве что вот хочет вернуться в лес в своей пушистой шкуре и прожить так всю оставшуюся жизнь — всё равно никому она такая не нужна… Поправочка — не нужна тому, кто нужен ей.
— Ой, хватит ныть, Фоули! Что значит «не нужна»? Тебе нужен, так какая разница, что ему там нравится или не нравится? Мэйр вон тоже полгода плела всякую хрень про целителя-пациента, и что?
— Какие полгода? Ты затрахал Мэйр во всех смыслах через месяцок после знакомства, — Билли невольно фыркнула, припоминая эпическую повесть в сварливо-негодующих тонах. Сама она те пляски с бубнами не застала — была завалена работой по самое дальше некуда, — однако Мэйр потом поделилась подробностями. — И глупо как-то сравнивать. Мэйр в тебе всё устраивало; отговорки про целителя-пациента она лепила для себя самой, а не для тебя. Ну а здесь…
Она пожала плечами, не желая озвучивать то, что лично ей казалось до боли очевидным — Максу такая Билли Фоули наверняка противна. И Макс имеет полное право не хотеть и не принимать её… зверем. «Грязным животным», как наверняка сказал бы Лори-чтоб-его-Макэлрой. А уж белобрысый сноб точно ею такой побрезгует — и вот это уже не могло не радовать.
— Ты не грязное животное, Фоули, не льсти себе. Ты долбаный воротник, — заметил Себастьян, хватая её за рукав потрепанного пальто и утаскивая в сторону портала. — И ни разу не гений менталистики. А вот я — да. И уж поверь мне, детка, твой чернозадый властелин имел бы тебя во всех позах круглосуточно до конца своих некромантских дней. Эгертон умеет избавляться от тех, кто ему противен. А ты пока не стала ни ковриком, ни кормом для рыб.
— Ну так то пока!
— Ой, да хорош! Кому ты врёшь вообще?..
43
И всё же, спустя пару часов покинув жутковатый, но гостеприимный лес, Билли несколько приободрилась. Самоуверенность, нахальство и напор Себастьяна воистину заразительны. Она даже настроилась пойти к Эгертону и самолично услышать, что между ними всё кончено. И Персика своего забрать, да. Мужики мужиками, драмы драмами, а котика бросать — дело последнее.
В общем, настроиться она настроилась. А в итоге — как-то совсем незаметно для себя, вообще абсолютно случайно! — очутилась в полупустом зале «Весёлого лепрекона» и принялась жаловаться на жизнь старине Киту.
— Вот вся херня, — причитала она, выхлестав пинту бурбона и, к ужасу своему, до сих пор не чувствуя опьянения, — вся возможная херня на свете случается со мной! Спокойно жить нельзя, спокойно помирать нельзя, пьянеть нельзя, коммандеров совращать нельзя! Чувак, за что боги меня так ненавидят?!
— А ты почто Билли-шельмой зовёшься? — ухмыльнулся Кит, глядя, впрочем, с изрядным сочувствием. — Как корабль назвали, так и поплывёт!
— Так это не я, это меня!
— Да однофигственно, — он пожал плечами и выставил взамен пустого стакана полный, но на сей раз с какой-то инфернально поблёскивающей бурдой цвета неспелого лимона — точь в точь как целительская мантия Мэйр. — На вот «огонька», только не увлекайся, эта хренотень и вашего мохнатого брата ушатает… Ладно тебе, Билли, где вообще ты, а где спокойная жизнь? Ты бы сама же и заскучала.
Наверное, так и есть. Но вот прямо сейчас этой спокойной жизни очень, чтоб её, хотелось!
Посидеть вот, к примеру, в компании своего стакана, пожаловаться ему же, а потом уже и к Максу можно. То ли собирать свои скромные (по счастью!) пожитки, то ли пытаться последовать заветам кошмарного полюбовничка Мэйр. После «огонька» смелости прибавилось, встреча с Эгертоном потихоньку переставала казаться жуткой жутью. Может, и впрямь, получится? Макс же взрослый, умный, он же должен понять, что Билли не сама себе этот клятый хвост отращивала.
Ну, то есть сама, конечно. Но не виновата вот ни разу!
— Ой, глядите-ка! — послышался за спиной знакомый голос — Бэйли собственной (и в данный момент не так чтобы желательной) персоной. — Бёрк, а ты прав, хорошее местечко. Вон тут каких куколок раздают!
— Не про нашу честь, — вздохнул Бёрк, усаживаясь рядом. — Ты прости его, Билли, денек выдался — купить и выпить.
— А что так? — дипломатично осведомилась она, хотя с языка рвалось совсем не любезное «Идите нахер, я вас не звала». Но хмуромордый-то ладно, а вот Найджел не заслужил. Каким чудовищем вообще надо быть, чтобы обижать Найджела?
— А ты догадайся, — мрачно отозвался тот, подзывая подавальщика. Ткнул в стакан Билли, показал три пальца. А потом мотнул головой и бросил: — Похрен, тащи сразу бутылку.
