Туман продолжал что-то нашептывать. Порой казалось, что ты слышишь человеческие голоса, что откуда-то из глубин доносится спокойный бас Макнамары, проклятия СиДжея и тихий голос женщины, с которой он разговаривал на Дельта Два Ноль, прежде чем… Прежде чем случилось нечто, над чем, как это сказал Торн, «не было смысла задумываться».
Время от времени туман приносил весточки. Далекий гул артиллерии или приглушенный свист турбин прямоточников. Вежбовский не знал, что туман хотел этим сказать. И хотел ли сказать хоть что-то.
Эвакуационный лагерь «Дюнкерк»
13 июля 2211 ESD, 02:11
Сон не приходил. Некогда Вежбовский полагал, что сон – это просто функция усталости, но оказалось, что здесь можно одновременно быть ужасно изможденным – и абсолютно бодрствующим. Болото все ставило с ног на голову.
Он неохотно натянул мокрые носки и сунул ноги в берцы. И только потом встал с полевой койки в воду. И не то чтобы была какая-то разница – он и так был уже мокрым, – но рефлексы остались. Тихо покинул палатку и, стараясь не хлюпать, двинулся между палатками «Дюнкерка». В седой темноте туманной ночи тут и там поблескивали красные огоньки абсолютно неуставных – и наверняка свернутых самостоятельно, из остатков бумаги – папирос. Похоже, не только у него были проблемы со сном.
Марчин потянулся и двинулся дальше, бредя по воде. У него не было никаких конкретных планов, но все было лучше, чем пытаться заснуть. Он прошел мимо палатки командования и прикрытых CSS-полотнищами прямоточников. Миновал как минимум нескольких людей – одиноких и стоящих парами, – но никто не разговаривал, не напевал, не насвистывал. Было почти тихо – только туман выплетал свои привычные рассказы, то и дело позволяя им услышать отзвуки далеких взрывов. Кто-то где-то далеко, на Болоте, переживал непростую ночь. С другой стороны, приятно было понимать, что бои все еще продолжаются.
Медленным шагом он добрался до пункта противоартиллерийской защиты. Единственная рабочая «рапира» светилась зеленой контролькой готовности, ее четыре боевых звена застыли в базовой позиции, целясь вертикально в небо. С того момента как Вежбовский оказался в «Дюнкерке», лазер не выстрелил ни разу, и солдат порой задумывался, сработает ли тот вообще. С другой стороны, если уж что-то начнется, то одной «рапиры» все равно ни на что не хватит. Он машинально взглянул в сторону устроенной неподалеку ремонтной мастерской, где Малой работал над вторым комплектом. Как почти каждую ночь, под не слишком хорошо прилаженным куском CSS-ткани горел свет. Солдат ухмыльнулся сам себе: неповоротливый техник, похоже, не спал. Малой вкладывал слишком много энергии в попытки возродить почти уничтоженную систему, которую командование уже списало в потери. Вежбовский полагал, что в случае с коллегой это скорее метод занять руки, чем реальная надежда на реанимацию.
Некоторое время Марчин присматривался к полоске света у самой поверхности воды. Время от времени светлую полоску заслоняла тень: наверняка когда техник двигался внутри миниатюрной мастерской. Поляк как раз собирался отправиться дальше, когда свет погас окончательно – похоже, Малой на сегодня закончил.
Через миг ткань завернулась и из-под нее вышли двое. Ни один из них не был Ириамом Трашичем. Щенок, шедший первым, как раз надевал шлем, подавая идущей следом Исакссон сумку с инструментами. Вежбовский нахмурился.
– Щенок?
Двоица замерла.
– Это ты, Верба? – наконец произнес ван Ройтерс, почесывая заросшую щеку. – Что ты тут делаешь? Решил проверить, не на свиданке ли мы?
– В мастерской Малого – такое было бы странно. – Солдат пожал плечами. – Даже если не принимать во внимание твоей мордашки.
– Меня притягивают характер и интеллект, – фыркнула мелкая связистка.
– Именно это я и имел в виду. – Марчин иронично скривился. – Ван Ройтерс – счастливчик, но это последнее из списка его притягательных черт. Что вы тут делали?
– Сложное дело. – Исакссон потерла кончик носа. – Мы помогали Малому. Ну, типа. В некотором роде.
– Я так понимаю, что это ваше дело и мне стоит отвалить?
– Слухи о твоем интеллекте нисколько не преувеличивают, монсеньор. – Щенок ткнул в него указательным пальцем. Но сразу же сделался серьезным. – Этот лазер невозможно исправить. Мы заботимся о том, чтобы у Малого было достаточно мелкой работы с ним, прежде чем он упрется в стену. Ему нужно это занятие. У него проблемы.
– …в то время как остальные просто развлекаются. – Вежбовский саркастично ухмыльнулся. – Но – это ваше дело.
Щенок и Исакссон обменялись взглядами. Наконец заговорил ван Ройтерс. Его голос был абсолютно лишенным привычной позы крутого парня.
– Мы вернулись в лагерь из последнего котла. Прежде чем мы отступили сюда, пришел приказ ликвидировать оборудование, которым могут воспользоваться янки.
Вежбовский замер. Ну да, он должен был об этом подумать.
– «Суслик»?
Исакссон и Щенок кивнули, как куклы, которых одновременно потянули за ниточки.
– Сука.
Он не расспрашивал дальше, а они больше ничего не объясняли. Молча двинулись каждый в свою сторону.
Весь взвод знал об одержимости Малого патрульной машиной, но никто особо не подавал виду. Малой мало что любил так, как копаться в «Суслике». Необходимость уничтожить «подушку» могла оказаться для техника подобной приказу убить младших братьев.
Вежбовский сделал еще пару кругов вокруг лагеря, прежде чем решился вернуться в палатку. Как давно они здесь высадились? Неполных три месяца тому они были еще все живы-здоровы. Прежде чем случилась Дельта Два Ноль. Прежде чем случилась Двенадцатка. Прежде чем произошли битвы. А теперь еще и это… они и правда могли Малому позволить забрать «Суслика». Все равно никто не смог бы поддерживать тот на ходу, кроме него самого. Здесь и правда было Болото. Во всех смыслах этого слова.
Когда он возвращался в палатку, часы показывали пятый час утра по локальному времени, хотя на глаз это могла оказаться и полночь – на Болоте даже середина ночи не слишком отличалась от полудня. Он все еще не хотел спать, но бродить по лагерю – это было нисколько не лучше. Он пытался подумать о доме, но в последнее время эти воспоминания становились слишком размытыми. А ведь он не пробыл тут слишком долго. Операция на Нью-Квебеке не была первой, в которой он принимал участие, и не была даже самой длинной – и тем не менее каждая подробность, которую он вылавливал в памяти, моментально оказывалась завернута в молочно-серый саван и в запах гнилой воды.
Он заснул, когда начало светать. Снился ему марш среди черных, выкрученных стволов торчащих из Болота кустов, снилась ему влажность в берцах и песня тумана вокруг.
И, что самое странное, это не был такой уж дурной сон.
13 июля 2211 ESD, 07:00
– Подъем! – Сильный пинок зашатал койку Марчина. – Жизнь проспишь, белый мальчик!
