– Мы поняли, Вильга, нет давления, нет запитки. Проверь автономные системы – и продолжайте.
– Принял. – Группа боцмана двинулась дальше, но уже никто не верил, что сумеют спасти хотя бы кого-то.
* * *
Он поправил воротник парадного мундира. Церемония началась два часа назад. Традиция Военного Флота говорила, что погибших матросов должен провожать офицер с их корабля. Но на «Тоскании» не выжил никто, а потому эта обязанность выпала Кристенсену как командиру конвоя.
Несколько прощальных слов и прочтение двадцати шести фамилий членов экипажа транспортника, тех, кто погиб во время прыжка, тянулись пять самых долгих минут его жизни.
Потом начал говорить генерал Валери.
Валери пробудили недавно, специально для этого события – пехоту должен провожать офицер пехоты. Кристенсен мог только представить себе, что чувствовал солдат, когда его пробудили из гибернационного сна, чтобы рассказать о смерти семисот его людей. Генерал сейчас пребывал на мостике «Белфаста», а его голос был слышим по связи на каждом корабле конвоя.
Еще полчаса. Еще триста человек.
– …с звезд мы приходим, на звезды возвращаемся. Мы будем помнить. – Валери замолчал. Теперь была очередь «Хищника».
Где-то внутри себя Кристенсен чувствовал жгучее чувство вины, выигрывавшее бой с рациональностью.
Командор обернулся к стоящему рядом Макферсону. Высокий, крепко скроенный заместитель командира обычно находился на резервном мостике. Но сейчас обстоятельства определялись другим ритуалом, куда более формальным и редко встречающимся в нормальной ситуации.
– Метатель один, зарядить «стилетто», боеголовка на двадцать процентов.
– Слушаюсь, капитан. Метатель один, зарядить «стилетто», боеголовка на двадцать процентов мощности, – обронил Макферсон Бойллер, что замерла на своем посту.
– Слушаюсь. – Лейтенант мигом села в кресло, передавая приказ дальше.
Они поторопились. Кристенсен не мог избавиться от этой мысли. Он не хотел ждать, не хотел мучить Майю, и из-за этого «Тоскания» погибла. Он их убил.
– Руль, десять процентов мощности, курс тридцать – сто четыре.
– Руль, десять процентов мощности, курс тридцать – сто четыре, – эхом отозвался Макферсон.
Мостик ожил, когда «Хищник» приготовился к последней услуге, которую он мог отдать «Тоскании».
– Курс и мощность согласно приказу.
– «Тоскания» на курсе ноль – ноль, дистанция четыре.
– Метатель один заряжен, готов к прицеливанию.
Кристенсен прошелся взглядом по офицерам на мостике. Парадные мундиры, которые он приказал надеть вместо скафандров, привели к тому, что мостик казался большим. Хотя процедура, которую они выполняли, была простой, каждый сосредоточенно всматривался в экран, стараясь ни на миг не встретиться взглядом с другими. Офицер чуть вздохнул.
«Тоскания» была полуразрушена. Дестабилизация двигателей при таких серьезных повреждениях случается. Это был просто несчастный случай, убеждал он сам себя.
– Прицел на «Тосканию», ноль – ноль, дистанция четыре, открыть метатель, докладывать о готовности.
Он прикрыл глаза, слушая, как Макферсон повторяет команду. Видел судно. В воображении его проходили коридоры и помещения «Тоскании», теперь темные и холодные, фигуры мертвых солдат и пристегнутых к рабочим местам членов экипажа.
– Есть прицел на «Тосканию». Метатель один открыт, ждет приказа на залп.
Он открыл глаза. После последнего рапорта на мостике установилась тишина. Макферсон выжидающе взглянул на командира.
Он убил их. Убил. Перед внутренним взором его стояла лейтенант Вери.
– Метатель один, огонь.
Бойллер ждала только подтверждения приказа. Ее пальцы пробежали по клавиатуре.
«Хищник» едва заметно вздрогнул.
– Заряд ушел.
– Контакт с целью через тридцать секунд, – сразу же включился Колли от радара. На его экране «стилетто» быстро продвигалась в сторону неподвижно ожидающего транспортника. – Пятнадцать.
Раньше они точно так же потеряли «Баньши». Точно так же. «Дикие прыжки – опасная штука», – пытался он взять под контроль мысли.
– Картинку с внешних камер.
– Внешние камеры на главный монитор, так точно.
Главный экран мостика, до этого момента занятый картинкой с радара, показал космическое пространство, заполненное тысячью точек звезд. Кораблей конвоя, слишком удаленных друг от друга в свободном построении, не было видно. Как, впрочем, и самой цели, пока Колли не отсчитал до ноля и пока перед носом корабля не распустилась новая эфемерная звезда.
Он их убил. Убил. Совесть была глуха к аргументам.
Они не услышали взрыва. Корабль не задрожал от далекого взрыва термоядерной боеголовки, поглощающей мертвый транспортник и превращающей в пыль триста пехотинцев и двадцать шесть членов экипажа.
Прошло шестьдесят секунд.
А потом мостик снова пробудился к жизни.
26 августа 2211 ESD, 15:37
Брисбена он встретил по дороге к госпиталю, рядом с навигационной централью. Полковник опирался о стену пустого сейчас коридора, всматриваясь в запертую дверь.
– Значит, прыжки контролируются отсюда? – обронил он, не глядя на подходящего капитана «Хищника». – Отчего не с мостика?
Кристенсен остановился.
– Кольцо звездной навигации должно быть рядом с контрольным пунктом, а действующее кольцо, в свою очередь, влияло бы на оборудование на мостике. А отчего вы интересуетесь?
– Любопытство, командор, – пожал плечами Брисбен. – А не должен ли здесь стоять часовой? Это ведь важное место, как я понимаю?
– Должен. Однако большинство экипажа ранены либо заняты на своих постах. Сами понимаете: битва. В ней случаются жертвы. – Он даже не старался замаскировать иронии.
– Я понимаю. – Казалось, подполковник этого не заметил. – Могу прислать своего человека, если пожелаете. Лучше ведь не провоцировать судьбу, верно?
– Я был бы благодарен. – Кристенсен удивился предложению помощи от офицера сопов. Сам он не думал, что часовой здесь был бы необходим, но централь и правда стоило охранять.
– Не проблема. Церемония, как полагаю, уже закончилась?
– Час тому. – Он слегка скривился. Офицер разведки даже не появился на мостике, пока они прощались с «Тосканией». – Конвой снова на курсе. А теперь, если простите…
Он сделал шаг, чтобы пройти мимо собеседника.
– Это трата времени, командор. Особенно когда у нас на хвосте погоня. – Слова были произнесены совершенно нейтральным тоном, словно полковник просто фиксировал факт. По какой-то причине, однако, они вызывали злость. Капитан взглянул офицеру в глаза.
