– Слишком долго. – На короткий миг она засмотрелась куда-то в пол, но сразу же подняла взгляд на Кристенсена. – Осторожней, а не то, если позволишь мне столько самостоятельности, то все поймут, как обстоят дела на самом деле. – Она осмотрелась и быстро поцеловала его в щеку. – Ступай, мостик ждет.
Он еще прошелся ладонью по ее каштановым волосам и встал.
– Слушайся Рошель.
– Как будто у меня есть выбор. Она хуже моей матери. Я ее боюсь. – С притворным страхом она глянула за его спину. – Не переживай.
– Я еще загляну.
– Погоди до отпуска, капитан, здесь ширм нет, – улыбнулась она озорно. – Но я буду тосковать.
– Нам обоим придется подождать до отпуска.
– Возможно, достаточно будет и до момента, когда я отрапортую о последнем прыжке. – Она подмигнула ему на прощание. – А теперь – иди.
Она врала. Совершенно сознательно и понимая, что делает. Они слишком долго были знакомы, чтобы такие фокусы смогли его обмануть. В те короткие моменты, когда она не смотрела на него, ее глаза наполнялись отчаяньем. Опираясь о койку левой рукой, сжимала кулак так сильно, что у нее белели косточки пальцев. Тон голоса веселый, но с легкой, едва уловимой ноткой фальши. Она наверняка знала лучше него, какие у нее шансы. Но хотела его успокоить, зачаровать легким тоном, усыпить веселостью.
Он был ей за это благодарен. И потому врал вместе с ней.
Тревожную сирену он услышал, когда выходил из госпиталя. Через пять секунд уже бежал в сторону мостика.
* * *
– Фостер, докладывай! – Он вошел на мостик, застегивая шлем. Несколько контрольных зеленых лампочек информировало о герметизации скафандра.
– «Змей» сообщает о девяти контактах, сто шестьдесят – двенадцать, дистанция семьдесят девять, уменьшается, курс перехвата, без идентификаций. Есть подтверждение от наших сенсоров уже несколько минут. – С трудом контролируемый голос второго офицера гудел в наушниках. – Должно быть, они шли без тяги до последнего момента.
Почти следом за ними. Он мог только неохотно поаплодировать аналитикам янки – нашли их безошибочно. Хотя, очевидно, во время внутрисистемного полета они могли опираться на пассивные датчики, фиксация самой планетной системы, где скрылся конвой, была серьезным шагом.
Он сел в капитанское кресло, поспешно застегивая пояс.
– Радар на главный экран. У нас есть определитель типов?
– Крейсер и эсминцы – или фальшивки, выдающие себя за крейсер и эсминцы, – отозвался Колли, втыкая взгляд в графики, что проплывали по экрану его поста. – Но даже если и так, то все равно это военные корабли. Слишком длинный строй. Обозначаю кодами С-1 и от D-1 до D-8.
На главном экране мостика загорелись означенные точки кораблей конвоя и приближающаяся к ним группа преследователей. «Змей» уже менял строй, занимая арьергардную позицию на фланге строя транспортников, в двух единицах от «Хищника».
– Время до боевого контакта?
– Шесть минут до входа в радиус поражения ракет, время полета – около четырнадцати минут, в зависимости от изменений наших параметров полета. Я передал данные на тактическую централь, жду анализа.
– Превосходно. Время до зоны прыжка?
– Двадцать девять минут с нынешней скоростью и курсом.
– Бойллер, приготовить метатели, ядерные боеголовки, пусть ждут координат. – Кристенсен понимал, что шанс на то, что они сумеют остановить такую группу при помощи двух эсминцев, почти нулевой. Однако залп мог заставить врага маневрировать, а это купит им минуту или две. Ну и он рассчитывал, что сумеет сбить хотя бы часть ракет врага. – Есть что-либо с тактической?
– Первичный анализ, – немедленно ответила Фостер. – Расчетные данные боя, если мы его примем – это девяносто четыре процента вероятности потери конвоя и сорок два процента на уничтожение одного – и двадцать два процента на уничтожение двух – кораблей противника. Больший успех – довольно незначительные шансы. У тактиков для нас есть шесть возможных маневров для бегства, при оптимальном – пятьдесят шесть процентов на потерю одного корабля и с тридцатью четырьмя – двух. Это при условии, что противник может довольно точно отслеживать наши движения, а это вероятно на восемьдесят один процент. Через две минуты – еще один анализ, в зависимости от наших действий. Рапортовать об остальных маневрах?
– Нет, дай лучший.
– Слушаюсь.
На экране Кристенсена появились данные для маневра – последовательность цифр, обозначавших курсовые векторы и скорости, время новых временных засечек, постановки противоракетных экранов.
Был также обозначен корабль, у которого оставалась наибольшая вероятность того, что его подстрелят, – тяжелый транспортник «Турку», переделанный старый фрахтовый корабль класса «Т», с устаревшим и громким двигателем. Его радарное эхо могло бы забить три других судна. До этого момента он вышел из всех приключений, через которые проходил конвой, без царапины. Но сейчас его ждали проблемы.
– Связь, – бросил Кристенсен в микрофон, – передать параметры единицы конвою, обнулить отсчет времени. Руль, приготовиться к смене курса согласно приказаниям. Вооружение, активное прицеливание на С-1.
– Капитан, что с лейтенантом Найт? – услышал он в наушниках голос Хаука. – Переводим на пост или ждем?
Он замер. Найт… Каждая минута дает ее сознанию шанс на отдых, убеждали его чувства. Каждая – увеличивает ее шанс.
Каждая минута дает врагу шанс на новое попадание, орала логика. Каждую минуту отряд, догоняющий их, сможет дать новый ракетный залп. Каждую минуту будет приближаться. Каждую минуту у них будет шанс прорваться сквозь поставленные «Хищником» и «Змеем» противоракетные щиты. Каждые шестьдесят секунд могли оказаться потенциально убийственны для всего конвоя.
Он уже сделал одну ошибку.
– Доставить лейтенанта Найт на пост искателя и подключить.
– Слушаюсь, капитан, передаю приказ.
На экранах конвой чертил в пространстве сложные кривые, занимая новые позиции. Относительно неподвижным оставался только «Турку», ограничивая свои маневры до уменьшения мощности двигателя.
На корабле уже должны были понять, что им придется играть роль щита. А может, рассчитывали на чудо? На то, что отважные парни с эсминцев прикрытия имеют некий гениальный план? Он воткнул взгляд в точку на радаре, обозначающую «Турку»: его как раз миновали «Белфаст» и «Бремен». Рядом оставались только «Змей» и сам «Хищник», частично прикрытые эхом транспортника, – арьергард, должный, согласно плану людей Риччи, защитить конвой от обстрелов быстро приближающейся погони.
До входа в зону радиуса поражения ракет оставалось еще тридцать секунд.
Сами они могли стрелять уже давно – ракеты конвоя шли бы по направлению к преследующему их врагу. Кристенсен, однако, не хотел этого делать. Два эсминца имели минимальные шансы пробиться сквозь противоракетный щит целой эскадры. А поскольку сильные «экзоцеты XII» оставались сейчас бесполезными, то меньшие, термоядерные «стилетто» могли вскоре пригодиться – взрыв антиракет на пути залпа преследователей мог вызвать детонацию близких ракет врага или сбить с курса часть датчиков.
